Алексей Макеев - Место встречи назначает пуля

– Какие тут могут быть «но»? – Крячко почувствовал, как его многострадальный зуб снова напомнил о себе ноющей болью. – Убийцу надо искать среди участников заезда. Только среди них. И если это не Верницкий, хотя я должен со всей ответственностью заявить, что этот парень кажется мне гниловатым, то кто-нибудь из той же тусовки.

Гуров недовольно покосился на раздухарившегося напарника.

– С чего такая прямолинейность мышления, Стас? У нас даже нет еще заключения баллистической экспертизы. Это могла быть и снайперская пуля, – сказал он и тут же добавил, заметив, как Крячко, скривившись, коснулся рукой щеки: – Сходи к зубному. Если уж так боишься лечения, выдерни зуб, и все.

– С ума сошел? – Станислав отшатнулся от него с таким видом, будто в руках у Гурова уже был стоматологический бур. – Разве я не рассказывал тебе о том, как уже однажды наведался к зубному года три назад?

– Нет. И что случилось? – Гуров уверенно лавировал в транспортном потоке.

– Я потерял сознание, – признался Крячко, опуская взгляд.

– От боли?

– Да от какой боли? Он ко мне даже не прикоснулся. Я только увидел, как он берет эту штуковину, и… Хлоп! В обмороке.

– Ты шутишь?

– Увы, нет. Я эту зубную братию на дух не переношу. – Станислав нервно поерзал на сиденье. – Под пули лезть я всегда готов, морды бить, если надо, – тоже пожалуйста. Но к стоматологам… Нет! Тут ты меня уволь. Они же все изверги. Ты не знал?

– Я как-то об этом не задумывался, – усмехнулся Гуров.

Крячко огляделся по сторонам и, оторвав руку от лица, поинтересовался:

– А куда мы, собственно, едем? Ты ведь не к зубному меня везешь, я надеюсь?

– Успокойся. – Гуров уже выбросил из головы пустую болтовню о стоматологах и сосредоточился на деле. Лицо его, как и прежде, приняло суровое и непроницаемое выражение. – У меня тут созрела одна мыслишка. Кстати, не без твоей подсказки…

– В самом деле? Что за мыслишка?

– Версию, основанную на том, что Михайловский имел пагубное пристрастие к наркотикам, сбрасывать со счетов было бы с нашей стороны как минимум непрофессиональной оплошностью. Наркоманы – это ведь контингент, буквально притягивающий к себе неприятности.

– И что? – Крячко до сих пор не понимал, к чему клонит напарник.

– Я знаю одного человека, тоже подверженного этой пагубной привычке. – Гуров выключил музыку, мешавшую ему сосредоточиться на теме разговора. – Он проходил у нас по одному делу как подозреваемый. Но тебе с ним пообщаться не довелось, Стас. Я ему сделал тогда кое-какие поблажки, тем более что и особой вины, как вскоре выяснилось, за ним не было. Парень остался моим должником.

– То есть информатором?

– Ну, в некотором роде, – уклончиво ответил Гуров. Он не любил широко распространяться на подобные темы даже в разговорах с Крячко. – После того случая мне приходилось обращаться к нему лишь однажды, да и то не скажу, чтобы он сильно помог мне. Но теперь… Дело в том, что он тоже гонщик.

– Профессиональный?

– Нет. Он принимал участие только в уличных гонках. Не знаю, приглашал ли его когда-либо к себе Ткаченко, но Карт старался не упустить ни одной возможности посостязаться в скорости. Если ему, конечно, это приносило деньги.

– Карт – это его прозвище? – полюбопытствовал Крячко. – Круто!

– Когда-то он и был крутым, – сказал Гуров. – Я наблюдал его в деле. Хорошо гонял, быстро. Но это было давно. Сейчас Карт если участвует в подобного рода соревнованиях, то крайне редко. Пристроился на какую-то работенку средней руки и в ус не дует.

– А на наркотиках так и сидит?

– Я думаю, да, – задумчиво произнес Гуров. – И мне кажется, Карт должен знать Михайловского. Пообщаемся с ним. Чем больше будет информации, тем лучше…

– Рыба в мутной воде, – мрачно отреагировал Крячко.

Вспыхнувший у него было интерес к персоне Карта так же быстро и улетучился. Все нарастающая зубная боль мешала Станиславу сосредоточиться. Ему бы по душе пришлась сейчас теплая ванна и компресс…

– Я понимаю твой настрой. – Напарник словно прочел мысли Крячко. – И видел, что у тебя изначально не было никакого желания заниматься этим делом. Но даже если ты и прав и Михайловского застрелил кто-то из участников гонки, а не снайпер, отработать придется различные версии. И для начала я хотел бы поговорить с Картом. Ты не против? – иронично заключил Гуров.

– Да ради бога, – отмахнулся Крячко.

– Кстати, мы приехали. Вот его дом.

Стас покосился в окошко. Напарник указывал на широкий девятиэтажный дом, во двор которого они и заехали. Гуров остановил «Пежо» рядом с желтым заградительным шлагбаумом.

– Крайний подъезд. Пошли.

Крячко неохотно выбрался из салона. Гуров поставил автомобиль на сигнализацию и первым направился в нужном направлении. Станислав лениво поплелся следом, продолжая массировать языком больной зуб. Такой нехитрый прием немного притуплял неприятные ощущения.

Карт, как выяснилось, жил на восьмом этаже, и сыщики, поднявшись на лифте, оказались рядом с железной, местами поцарапанной дверью. Гуров нажал кнопку звонка.

– С чего ты взял, что он дома? – спросил Крячко.

– А куда ему деваться? Он большую часть времени проводит дома.

– Ты же сказал, что он нашел работу, – напомнил Крячко.

– Верно. – Гуров кивнул. – Надомную работу. Карт выращивает грибы в шелухе от семечек.

– Да ну! – Станислав вскинул брови и слегка склонил голову набок. – И это так прибыльно?

– Я не пробовал, Стас…

– А зря. Тут есть над чем подумать. Если бросить работу в управлении и раздобыть шелухи…

Он не успел закончить фразу, как дверь открылась и перед сыщиками предстал высокий и худой, как жердь, молодой человек с рыбьими, навыкате глазами и широким покатым лбом. Тощие руки с острыми локтями были заложены в карманы серых спортивных штанов.

– Привет, Карт! – Гуров переступил порог, заставляя хозяина квартиры отступить в глубь прихожей. – Давненько я о тебе ничего не слышал. Сам-то ты как?

– А! Лев Иванович! – Особой радости в голосе Карта не наблюдалось, но в нем вообще сложно было различить какие-либо эмоции. – Я в порядке. Хотя думаю, вы ведь не за этим пожаловали? Не для того, чтобы интересоваться, как поживаю?

– Ты прав, Карт. У нас к тебе дело.

Сыщики один за другим миновали прихожую, но вместо того, чтобы свернуть в грязную, захламленную комнату, всю обстановку которой составляла старенькая панцирная кровать и полиэтиленовые мешки, плотно набитые шелухой, Гуров повел напарника в кухню. Сам Карт замыкал шествие.

– Ну? Как работа?

Кухня выглядела ничем не лучше, чем комната. Грязная посуда в раковине, захламленный стол, два обляпанных чем-то табурета, один из которых стоял чуть под наклоном, и все те же мешки у стен. Картину завершал стоящий в углу пакет с мусором, видимо, использовавшийся Картом вместо ведра. Он был уже доверху заполнен, а часть мусора и вовсе валялась прямо на полу рядом с пакетом. Крайняя конфорка плиты горела, на ней ничего не стояло. Маленькие синие язычки пламени бесцельно облизывали со всех сторон чугунную подставку.