Владимир Колычев - Волчьи законы тайги

– Травы лечат. У нас без трав нельзя. Рану залечить, или простуда...

– Только не говори, что ты простудой болеешь, – сквозь слезы улыбнулась девушка. – Ты же как бык здоровый...

– Разве я похож на быка? – спросил он, удивленно приоткрыв рот.

В ранней юности Данила не мог похвастать ни физической силой, ни атлетическим телосложением. Но парень стремился быть сильным, занимался собой. Со временем обрел отличную физическую форму, но в росте выше метра семидесяти шести так и не поднялся. И до косой сажени в плечах, как самодельному ретранслятору до Эйфелевой башни.

– Нет, но силы в тебе, как у тягловой лошади. Я думала, ты сломаешься, нет – дотянул...

– Осталось только обогреть, напоить и спать уложить...

– А бальзам?

– Само собой...

Он не смотрел на Лену, он любовался ею. Как хороша...

– Ты что, влюбился в меня? – смущенно засмеялась она.

– Я?! Нет! – ошарашенно вздрогнул он.

– А почему так смотришь? Как будто влюбился...

– Смотрю?!.. Ну да. Это я в чувство прихожу, – нашелся он.

– В чувство? А я думала, ты забылся...

– Да нет. Просто устал очень. А на тебя смотрю, и силы вдруг появляются. Ты сама как бальзам...

– Да, но я от простуды не лечу... Что-то ты там насчет жира говорил?

– А-а, грудь растереть... – в смятении поспешно кивнул он.

– А рука не дрогнет?

Лена жеманно повела бровью, расстегнулась и развела полы своей шубы. Взгляду открылось бежевое, из нежнейшей шерсти платье, облегающее узкий плоский животик и оголяющее красивые загорелые плечи, грудь и верхние полусферы добротного бюста. Он мог бы натереть ее барсучьим жиром прямо сейчас, даже не снимая с нее платья. Но если в открытом лесу этот его порыв казался естественным, то сейчас он вдруг застеснялся и даже покраснел.

– У меня сухое молоко есть, – сглотнув иссушающий ком в горле, сказал он. – И мед. Молоко с медом очень хорошо от простуды помогает...

– Молоко с медом? Это еще и вкусно... Меня мама в детстве молоком с медом поила...

Лена, казалось, осознала непристойность своего поведения, стыдливо запахнула шубу. И щечки пошли пунцовыми пятнами.

– Молоко у меня сухое, не такое, как у твоей мамы. Зато мед у меня дикий, о-очень полезный...

– Где ты его взял? У медведя украл? – чтобы заглушить возникшую неловкость, пошутила она.

– У Винни-Пуха.

– Он тоже к тебе забегал? – непринужденно засмеялась девушка.

– Да, на кабанов поохотиться, – поддержал ее Данила.

– Ну и как все прошло, удачно?

– Даже не знаю, жив Пятачок или нет... Мне кажется, ты уже немного согрелась.

– Да есть чуть-чуть.

– Дом у меня маленький, быстро нагревается... Ты бы сняла шубу, ею лучше укрыться, чем на себе... Перина у меня пуховая, снизу тепло будет...

Данила принес из сеней уголь, засыпал в печь. Вскипятил воду, напоил девушку горячим чаем с медом. Вскрыл две банки гречневой каши с тушенкой, выложил ее на сковороду, смешал с горячей водой, поставил в печь, добавил немного сливочного масла.

Лена очень хотела есть, но ее носик заметно наморщился, когда он подал свою стряпню.

– Не бойся, не отравишься...

Взять и сунуть в рот первую ложку ее заставил голод, а со второй она и сама вошла во вкус. И так увлеклась, что даже не заметила, как опустела ее тарелка.

– Мне кажется, я ничего вкусней в жизни еще не ела, – благодарно улыбнулась она. – Что-то жарко стало...

– Как ты себя чувствуешь, встать сможешь?

Он помог ей подняться, пересесть на скамью. Сам быстро сменил постель, уложил в кровать, накрыв теплым одеялом.

– Отвернись, пожалуйста!.. Все, можешь повернуться.

Она сняла с себя платье, но не знала, куда положить.

– Давай сюда.

Он взял ее невесомой легкости платье, отнес к вешалке за печью. Но прежде чем поместить его на плечики, неожиданно для себя коснулся его носом. Дурманящий запах женской красоты. Стыдливое и волнующее удовольствие. Фетишизмом Данила не страдал, поэтому можно было сделать вывод – или у него появились вдруг извращенные наклонности, или он влюбился...

Он повесил платье на плечики. Нарочно долго – чтобы избавиться от следов смущения во взгляде – перебрал пучки трав и коренья, сушившиеся на печке, взял все необходимое для целебного бальзама.

– Ты почему так долго? – подозрительно посмотрела на него девушка.

Даниле удалось скрыть смущение, которое вызвал этот вопрос. Неужели она догадалась, что делал он с ее платьем?

– Вот, колдовать сейчас буду, – сказал он, выкладывая на стол свои запасы.

– Ты шаман?

– А что, похоже?

– Да вроде нет. Хотя что-то есть... Я себя здесь чувствую, как в избушке на курьих ножках.

– Еще Бабой Ягой меня назови.

– Да нет, ты, скорее, добрый молодец...

– Который убил Бабу Ягу, да? Закопал... Или съел?

– Скажешь тоже... Нравится мне здесь. Тепло у тебя. И спокойно... У тебя и телевизор есть?

– А у тебя?

– У меня тоже, – рассмеялась она. – У меня большой, плазменный... И квартира тоже большая... А Германа больше нет...

Смех захлебнулся и утонул в нахлынувшей тоске.

– Был, и вдруг его больше нет... – И снова у нее на глазах заблестели слезы.

– Он кто тебе, этот Герман, муж? – колыхнувшимся голосом спросил Данила.

– Нет, он мой босс...

– А какое отношение он имеет к твоей квартире?

– При чем здесь квартира? – отрешенно спросила она.

– Ну, ты сказала сначала про телевизор и квартиру, а потом вспомнила его... Вы вместе смотрели телевизор в его квартире?

– Телевизор? В квартире?.. Можно сказать, что да, смотрели, вместе... И отношение к моей квартире он да, имеет. Это его... Впрочем, не важно.

– Ты говорила, он большой человек.

– Да, председатель совета... Хотя, какой он уже председатель? Там, на небесах, свои председатели...

– Это верно. Но ведь кто-то его отправил... Нефть, она, как правило, на крови замешана...

– Ну да, враги у него, конечно, были, – задумалась Лена. – Но не до такой же степени, чтобы взрывать...

– Поверь, я кое-что знаю о нефтяных войнах. Там и взрывали, и резали...

Перед глазами у Данилы вдруг всплыло видение горящей нефтяной вышки. Дым от пожара густыми черными клубами с гулом уходил в низкое ненастное небо, а недалеко пылал бронетранспортер, под колесом которого лежал солдат с перерезанным горлом... Он почувствовал, как зашумело в ушах от резкого притока крови.

– Эй, что с тобой? – встревоженно посмотрела на него Лена.

– А что со мной? – встряхнулся он. – Ничего... Просто вспомнилось.

– Что вспомнилось?

– Да так, прошлая жизнь... Хочешь, я тебе на гитаре сыграю? – чтобы сменить тему, спросил он.

– Хочу.

– Тогда подожди немного...

Он поставил в печь два горшочка с целебной смесью и только затем взялся за гитару.

– Петь не могу, не мое это, – покачал головой Данила. – Но инструментал вроде ничего...