Николай Якушев - Банкир на мушке

– Этого мне только не хватало! – в сердцах прошептала Карина.

Она присела на корточки и нащупала на шее у Беды сонную артерию. Сердце билось. На лбу у Карины выступила испарина. Она отшатнулась назад и снова встала.

Олег Игнатьевич открыл глаза и со стоном сел. Держась за голову, он жалобно сказал:

– Ну ты даешь! Ты же убить меня могла! С ума сошла, что ли? Я ведь с тобой по-хорошему…

– По-хорошему? – зловеще произнесла Карина.

Ее вдруг прорвало. Она никогда раньше не бывала в таком бешенстве. Тут все сплелось – обманутые надежды, опьянение, чужие жадные руки, грязные маты… Карина выдала своему обидчику по полной программе, она сокрушила в убежище все, что смогла. Она разбила стаканы, перевернула стол, опрокинула шкаф, швырнула в угол ни в чем не повинную елочку, бросила напоследок в Олега Игнатьевича стулом и ушла из подвала, заперев Беду на ключ, который тот опрометчиво оставил в двери.

Потом она отправилась домой, зашвырнув ключ от убежища в глубокий сугроб.

На следующий день замок в двери вырезали автогеном, а потрясенный Олег Игнатьевич на целый месяц взял больничный.

О том, что произошло в ту ночь, так никто, кроме них двоих, не узнал. Как ни странно, Олег Игнатьевич на Карину нисколько не обиделся, да и она на него тоже. Отношения между ними сохранились самые теплые, они даже подшучивали друг над другом, периодически вспоминая то новогоднее приключение, а Карина первое время вообще не могла удержаться от смеха, встречая Беду в коридорах больницы.

Вот и сейчас, вспомнив о нем, она невольно улыбнулась. Да, ей не везло с мужиками, но и тем от нее доставалось. Хорошо еще, что попадались ей мужчины хоть и непутевые, но понимающие, с юмором. Они не грузили ее лишними заботами. Так было, пока в ее жизни не появился Леснов.

Карина настолько задумалась, что едва не проехала свою остановку. Автобус был уже почти пуст. Давно сошли бабы, горячо обсуждавшие ночное убийство. За окном тянулись серые кварталы нового микрорайона. Жилистые, с вялой листвой деревья отбрасывали на асфальт бледные тени.

Спохватившись в последний момент, Карина успела спрыгнуть с подножки, и двери автобуса тут же захлопнулись. Карина направилась в промежуток между двумя ближайшими пятиэтажками, там, в глубине двора, стоял и ее дом, где в стандартной двухкомнатной квартире жила она с матерью и младшей сестрой.

Карина ни разу не приглашала сюда Виктора, да и сам он сюда не стремился, может быть, потому, что знал о болезни матери, а может быть, это вовсе не входило в его планы, он был очень сдержанным человеком и своих мотиваций не растолковывал. Встречались они обычно у него дома; продав квартиру в Подмосковье, Леснов сумел неплохо обустроиться в Плужске. У него была здесь приличная однокомнатная квартира в центре города, со вкусом обставленная. Содержал он ее в идеальном порядке, что вообще-то было удивительно для холостяка, но вполне в духе Леснова, он-то беспорядка не терпел.

Лед в их отношениях тронулся вместе со льдом на реке – ранней весной. Леснову исполнялось тридцать лет, и, хотя он никак этого не афишировал, в отделении скинулись и преподнесли ему подарок – фирменную электробритву, кажется. Так повелось у них с незапамятных времен – отмечать дни рождения отделением. Обычно все происходило на месте, те, кто в этот день работал, преподносили подарок, а юбиляр бежал в ларек за водкой, и под конец рабочего дня подарок на скорую руку обмывался, весело и без затей.

Однако Леснов и тут повел себя по-своему. Получив подарок, он немного растерялся, но потом рассыпался в благодарностях и пригласил всех к себе в гости, пообещав накрыть вечером роскошный стол.

Нельзя сказать, что эта затея удалась. Леснов еще не стал настолько своим, чтобы к нему домой любой мог зайти запросто. У них вообще почему-то не было принято ходить друг к другу в гости. Тем более постеснялись идти к Леснову.

Пришли только Можаев, который не мог пропустить такой случай, молодой хирург Слава Галямин, работавший в отделении еще меньше Леснова, разбитная медсестричка Вера с неустроенной личной жизнью, ну и, конечно, Карина. Она просто не могла не воспользоваться случаем. Она пришла бы к Леснову даже в одиночку. Ей было достаточно формального повода, ведь она не навязывалась, ее пригласили.

Леснов принял гостей радушно и с блеском. Было все – цветы, хороший коньяк, изысканная закуска. Нельзя было понять – на самом деле хозяин рад гостям или просто выдерживает марку, но это, кажется, никого, кроме Карины, не заинтересовало.

Очень быстро все набрались, и Можаев принялся превозносить душевные и профессиональные качества юбиляра. Он договорился до того, что Леснов вошел у него в первую десятку хирургов мира, и Можаев заверил, что лет через пять «Витя получит Нобелевскую премию».

Леснов слушал эту чепуху с вежливой улыбкой и помалкивал. Как обычно, он пил очень мало. Зато Славу Галямина развезло, он начисто забыл, куда и зачем пришел, и с редким упорством пытался запустить руку Вере в декольте. Это привело к тому, что они с Верой первыми покинули торжество, прощаясь, они уже вели себя как супруги в период медового месяца. Потом отчалил Можаев, он удивительно тонко чувствовал момент, когда опьянение грозит вот-вот перейти в полную обездвиженность, и всегда предупреждал этот момент, стараясь добраться до дома.

– Пойми, – объяснял он собутыльнику, – я ничего не теряю. У меня дома всегда есть. Я приду к себе, добавлю – и в коме. А на людях зачем? Некрасиво…

И тогда Карина впервые осталась с Лесновым наедине. Осталась, хотя ее сердце стучало как бешеное, а на лице Леснова она боялась увидеть недоуменное или, того хуже, презрительное выражение.

Но он оказался на высоте – держался естественно и мило, так, словно весь этот вечер с самого начала задумывался для двоих. Он включил музыку и предложил Карине потанцевать. В окнах уже темнела ночь, затихал городской шум, но Леснов не спросил Карину, как она думает добираться до дому. И, двигаясь в медленном танце, чувствуя прикосновение изящных, но сильных рук Виктора, Карина поняла, что останется здесь до утра.

Так и вышло. Потом это стало повторяться все чаще и чаще, и Карина наконец поверила, что нашла свое счастье. Виктор был заботлив и нежен. Страстных клятв не произносил, но цветы дарил постоянно. В постели же у них была полная гармония – ночи отнимали у них все силы без остатка, и Карина решила, что теперь Виктор уже точно принадлежит ей. Она летала как на крыльях.

Первый ушат холодной воды обрушила на нее та самая Вера. Как-то в минуту откровенности она сказала, цинично усмехаясь:

– Зря радуешься, подруга! Думаешь, подцепила мужика? Как бы не так! Я этих тварей в штанах вижу насквозь! Он сейчас с тобой трахается, потому что его физиология этого требует, а ты самый подходящий вариант – сама подставляешь. А женится он не на тебе, а на чьей-нибудь дочке, помяни мое слово! Вот оперится маленько, обтешется… Не видишь, что ли, он только и думает, как бы ему наверх забраться – что, неправда? Да ты в глаза его посмотри!