Инна Тронина - Божок

А вот дети от Алии – ещё младенцы, все погодки. Вторую жену Темир взял в девяностом году. Тогда ему требовалось породниться с богатым турком, который успешно разводил шелкопряда. Валида, Джемма и последняя, Камилла, были несчастны от рождения. К каждой из них горемычный отец сразу же испытывал вполне понятную неприязнь и воспринимал их как ниспосланное Аллахом наказание.

– В чужой монастырь… – повторил за шефом Самвел. – Это опять намёки на облавы?

– Это уже не намёки, а угрозы, – возразил Махмиев. – Кончилось, говорят, ваше время, чеченское засилье. Ваш покровитель в «Лефортово» [12] «ВАШ ПОКРОВИТЕЛЬ В ЛЕФОРТОВО…» – имеется в виду Р.И.Хасбулатов (1942), чеченец по национальности. Занимал пост председателя Верховного Совета России с 1991 по 1993 г.г. В то время был арестован после октябрьских событий и находился в СИЗО «Лефортово» . А у них здесь родина, понимаешь? Которую они грабят, как разбойники на большой дороге. Но любят при этом беззаветно! Им больно, что я по Москве гуляю. Это их земля! И тебе, Самвел, они тоже самое скажут. Ты ведь «чёрный», пусть и христианин. Им это по барабану…

– Естественно. Белый – чёрный, это для их мозгов. Бьют не по паспорту, а по морде.

– Завидую! – с чувством признался Темир. – Вашей земле они дали свободу. Наша земля стонет, борется и пытается жить, как хочет. Я ничего не понимаю, объясни. Если Чечня – это Россия, то в Москве я должен быть как свой. Если же я тут чужой, признайте нашу независимость. Они терпят американские флаги на своих улицах, английскую речь, вывески на латыни. Они лижут зад любому иностранцу, который со своим уставом пришёл в их монастырь. А мы… Мы для них теперь мусор, Самвел. Они уверены, что «хачи» [13] «ХАЧИ», «ЧЕХИ» – армяне, чеченцы (жарг.) и «чехи» сейчас на ликвидации не пойдут. Ведь за каждым кавказцем в Москве повышенное наблюдение…

Самвел прижал локтём бешено бьющееся сердце, перевёл дыхание. Надо бы сейчас затянуться «косяком» с анашой, или понюхать кокаина. Кровь грохотала под черепом, и хотелось то швырнуть что-то на пол, то ли треснуть кулаком по стене.

– Москва давно уже перестала быть русским городом. А Россия – независимым государством. Но они этого не видят. Чёрные их зажрали. Темир, они тебе угрожали арестом? Или чем? Смертью?

– Зачем смертью? – Махмиев усмехнулся. – Я сам застрелюсь, если меня загонят в угол. Возвращаться домой с позором я не хочу, и в зону идти тоже. Сейчас многим здесь, в Москве, выгодно, чтобы я сел. Мы и они – бандиты. Все. Чего крутить? Могли бы договориться полюбовно. Теперь они знают, что я скован, что меня легко заложить. И я понимаю, что тебе их всех будет не достать, особенно сейчас. Сразу же подумают на меня. Но им всё давно не жить. За измену я караю жестоко.

– Ты уверен, что они твёрдо решили закладывать?

Самвел чуть ослабил узел галстука. Он смотрел на забрызганное дождём стекло. Всё-таки зима ещё не пришла, и снежок получился хлипким.

– Это им проще, чем высморкаться. А мне будет трудно, Самвел. Они примут меры для охраны себя и семей. Ты и сам знаешь. Надо думать. Я не могу простить.

– Подумаю шеф. Дай мне ровно сутки.

Геворкян залил вино по бокалам, не спрашивая разрешения. Махмиев благодарно кивнул и выпил свою порцию залпом, не смакуя букет.

– Бери эти сутки, Самвел, и думай. Только что снят режим ЧП. Власти ещё на взводе. И на это надеются мои должники. Но мы должны сделать то, что полагается в таком случае. Как, кто – другой разговор. Я уже осудил их на казнь, и теперь надо найти палача. Это и есть твоя главная задача. Все наши силы – к твоим услугам…

Темир поднял голову с подушки. Ни один волос в его антрацитовой шевелюре не дрогнул. Столь же бестрепетной, как знал Самвел, была и его душа. Даже по горским меркам, Махмиев слыл смелым и хладнокровным. Поэтому и орал из-за пустяков – темперамент требовал выхода. А позволить себе нервничать в ответственный момент Махмиев не мог. Через его людей шли два мощных денежных потока. Взносы «деловых людей» в пользу исторической родины составляли первый поток. Второй образовывали те средства, которые надлежало отмыть в глазах российских и международных служб. И за неотданные долги полагалось отвечать ему же.

– За время мэрской [14] ЧРЕЗВЫЧАЙНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ, МЭРСКИ ЧИСТКИ – имеется в виду массовое выселение кавказцев из Москвы осенью 1993 года, во время действия режима ЧП. Происходило по инициативе тогдашнего мэра Москвы Ю.М.Лужкова (1936). Пост мэра занимал с 1992 по 2010 г.г. этнической чистки мы вынужденно отдохнули и набрались сил. Теперь можно горы свернуть.

Геворкян вертел на смуглом пальце обручальное кольцо с алмазной нарезкой. Он уже думал над заданием шефа и знал, что не заснёт всю ночь.

– Они зарвались. Привнесли в наши отношения нацистскую заразу. Ударили ниже пояса. Из тюрьмы ты их вытаскивать можешь, тут они тобой не брезгуют. А долги назад просить – увольте! Мы, русские, в своём праве. Так не пойдёт. Я тотчас же начинаю работать.

– Ты главного ещё не знаешь. – Темир, глядя исподлобья, жонглировал двумя зажигалками – золотой и платиновой. – Они думали, что мэр Лужков выкинет нас из Москвы к такой-то матери. Но я сумел уцелеть. Да ещё посмел сделать предъяву. Из их компании аккуратно отдавал долги покойный Андрея Ходза, мир его праху! Да и брал он немного – так, на перехват.

– Его смерти хотели не только Кораблёв, Килин и Филатов. Новожилов, Рубцов и Валдаев также решили от него избавиться. Он не поддержал фашистскую истерию. Он еврей наполовину. Остальные наверняка платили киллеру.

– Да, тоже не коренной. К тому же, умный парень. Зачем ему это? Кстати, за тем столом, на «стрелке» не было Филатова. Его кто-то до меня заделал. Пусть что хотят, гонят, но его траванули сознательно, причём вместе с семьёй и гостями. А после убрали и кухарку, чтобы никому не рассказала…

– Это сейчас не так важно, Темир. Расскажи лучше, какое блюдо принесли под конец встречи, – попросил Самвел. – Мне кажется, что тебе очень тяжело говорить об этом.

Глаза Темира буквально вылезли из орбит. По его телу прошла судорожная дрожь. Геворкян испугался, что сейчас придётся вызывать врача.

– Это был поросёнок с хреном на огромном блюде. Приготовили специально для нас, – то и дело, сдерживая рвотные спазмы, ответил Темир. – Не наигрались в «гусарскую рулетку». Адреналина им мало. И Георгий Рубцов очень любезно предложил мне попробовать. Он, который жил в Грозном, и всё отлично знает!

Махмиев достал из-под огромной, с кистями, подушке свой «ТТ», тщательно прицелился в висящую напротив дивана мишень, но не выстрелил, хотя делал это часто. Пули кучно ложились в девятку и десятку.

– Для чего они решили это сделать? Заставить тебя принять их устав?