Марина Эргле - Наследница

– Саша, а сколько тебе лет? – вдруг спросил Павел Александрович, отреченно смотря на бокал вина, который он держал в правой руке. Он словно пытался в нем что-то рассмотреть… Хотя, как мне показалось, это было просто отвлекающим маневром, чтобы не акцентировать внимание на своем вопросе.

Я прокашлялась и соврала:

– Шестнадцать… – тихо произнесла я.

На самом деле мне было пятнадцать, но сверстники говорили мне, что я выгляжу чуточку старше. Все равно у меня скоро будет день рождения, и через пару месяцев я достигну своего шестнадцатилетия и буду почти взрослой.

– Ну и какие планы у нашего юного поколения?

– Что, простите? – не поняла я и снова поперхнулась.

– Можно на «ты»… – поправил меня Павел Александрович. – И можешь называть меня Павлом, я тебе разрешаю. Я думаю, что в такой обстановке нам ни к чему формальности.

Я робко закивала головой в знак согласия.

– Есть у тебя какие-нибудь планы на будущее? – Павел пояснил свой предыдущий вопрос.

– Я даже не знаю, – тихо и неуверенно проговорила я, опустив вниз голову. При каждом его вопросе я почему-то чувствовала необъяснимый стыд. Я ощущала себя неполноценной в обществе этого мужчины, осознавая его полное превосходство.

– У тебя модельная внешность, ты не думала о карьере модели? Как раз девочки в этом возрасте и начинают…

– Я? Модель? – мне отчего-то захотелось засмеяться, но я сдержалась. – Да какая из меня модель… – только и смогла проговорить я, усмехнувшись.

– Ты высокая, худенькая, у тебя правильные черты лица, и ты очень молода… Я думаю, что тебе стоит попробовать… Ты как на это смотришь?

– Я не знаю… – еле слышно произнесла я и уставилась в пол. Мне показалось, что он просто надо мной издевается.

Закончив ужин, Павел приподнялся из-за стола, подкурил сигару и подошел к окну.

– Я так полагаю, что твой приют уже закрыт. Ты можешь остаться у меня. Я распоряжусь, чтобы для тебя приготовили комнату для гостей, а завтра я сам все объясню твоей воспитательнице. Можешь быть спокойной, проблем не будет.

– Спасибо! – воскликнула я радостно, – Я останусь!

Женщина, которая подавала нам ужин, провела меня в комнату для гостей и стала стелить мне постель.

Она смотрела на меня подозрительным взглядом, но молчала.

Я почувствовала себя как-то неловко.

– Меня Саша зовут… – сказала я.

Женщина на какое-то время замерла, перестала стелить постель, развернулась ко мне и посмотрела на меня слегка удивленным взглядом. Затем вновь преступив к своему занятию, произнесла:

– Клавдия.

– Очень приятно познакомиться… – я улыбнулась.

Женщина вновь остановилась и посмотрела на меня таким же взглядом:

– Мне тоже, – сухо произнесла она.

– Я Вам не нравлюсь? – огорчилась я.

– С чего ты взяла?

– Вы как то странно на меня смотрите и разговариваете таким тоном, что я подумала…

– Я просто не понимаю, откуда ты взялась и кто ты такая. Тебе ведь, наверное, и восемнадцати нет…

– Да, мне пятнадцать…

– Пятнадцать? Что ты здесь забыла? Была бы ты какой-нибудь родственницей Павла Александровича, то вряд ли бы ходила в таких обносках. Тогда я ничего не понимаю…

– Вы правы, я ему не родственница…

– Но кем ты тогда ему приходишься, раз он привел тебя в этот дом и позволил тебе здесь остаться?

– Никем… мы случайно познакомились…

– А ты что, сирота, что ли, чтобы у взрослых мужчин ночевать? Что, дома своего, что ли, нет? Я бы поговорила с твоими родителями, чтобы вмазали тебе хорошенько! А то они наверняка волнуются, места себе не находят, а ты шляешься черти где! – негодовала Клавдия.

– А я и есть сирота… У меня нет родителей! А приют закрывается в определенное время, и туда сейчас сложно попасть, только через окно. Но так как я уходила и не оставила замок открытым с внутренней стороны, я бы уже не смогла сегодня туда попасть…

– Батюшки! – воскликнула женщина и прикрыла рот ладонями. – Господи, прости меня! Я и подумать не могла… Какой же все-таки благородный человек Павел Александрович, что приютил тебя на эту ночь… А я-то думала…

– Павел Александрович действительно благородный человек, – согласилась я.

– Бедное дитя… – Клавдия покачала головой, – без родительской ласки, без опеки, без поддержки… Как же ты живешь, деточка? Тяжело тебе, наверное, приходится?

– Нормально… я-то другой жизни и не знала, сравнивать не с чем…

– Батюшки… – покачала головой она. – А как же тебе жить дальше? Как ты будешь получать образование? Теперь ведь все платное… просто так, наверное, уже поступить нельзя… время СССР прошло, когда было все по-честному, легко и просто… А теперь… Ох, милая, что же ты будешь делать? Куда ты пойдешь после приюта?

У меня появился ком в горле.

– Да все у меня будет хорошо… – еле слышно проговорила я и постаралась улыбнуться. – Таких, как я, очень много…

– Да знаю я, то ворами становятся, то проститутками, а то и еще хуже… – проворчала она.

– Не говорите так! – обиделась я. – Те, кто с приюта, такие же дети, как и все! И между прочим, преступниками становятся не только дети из приюта! И из благополучных семей тоже бывают наркоманы и проститутки! Здесь все от человека зависит…

– Да, ты права, девочка, ты права… – вдруг согласилась со мной Клавдия, и ее взгляд стал печальным. – Я с этим сама столкнулась…

– С чем?

– С тем, что ребенок из хорошей благополучной семьи стал наркоманом… Господи, горе-то какое! – воскликнула она и всхлипнула. – Я его сама воспитывала, души в нем не чаяла, любила как своего, как родного. Своих-то детей я не могу иметь, и он был для меня как сын… А вырос и стал принимать эту гадость… Зачем, спрашивается? Зачем?! Ведь у мальчика все было… абсолютно все. Павел Александрович исполнял любые его прихоти и желания, абсолютно все для ребенка делал… А он… Хотя я думаю, что вина Павла Александровича все-таки была, надо было ребенку отдавать свою любовь, а не только деньги. Нет, я конечно, уверена, что он любил сына, но он просто не умел этого показывать… Такой уж он человек…

– Так сын Павла Александровича – наркоман?! – удивилась я.

– Тс-с-с! – прошипела Клавдия, прижав указательный палец к губам.

Обернувшись по сторонам, словно испугавшись, что нас кто-то подслушивал, она тихо проговорила:

– Только никому не слова! В этом доме эта тема закрыта!

– А что с ним теперь стало? – тихо спросила я, тоже оглянувшись по сторонам.

– Да Бог его знает… – печально вздохнула Клавдия. – Павел Александрович отказался от сына.

– Отказался?

– Его можно понять… На Лешу не действовали никакие уговоры отца бросить это занятия, на него не действовали и мои мольбы, а ведь я была ему как мать. Павел клал его в различные клиники, но тот убегал. Он стал воровать драгоценности из дома, когда отец лишил его материальный поддержки… Павел не хотел, чтобы на его деньги сын покупал наркотики. Поэтому Леша стал воровать… Он своровал драгоценности… семейные драгоценности, оставленные женой Павла после смерти. Павел хранил их в память о супруге, а Леша просто украл их и променял на наркотики… Ах, эти чертовы наркотики, будь они неладны!