Илья Деревянко - Тьма бывает и в полдень (сборник)

– Откуда мне знать? – пожал плечами Валерий Авдотьев.

– Проклятье! Нужно было с собой взять!

Новенькая «девятка» с сидящими в ней двумя студентами Российского государственного гуманитарного университета (в прошлом назывался историко-архивный институт) осторожно пробиралась по узкой дороге, ведущей к пансионату. Авдотьев с Разумовским имели хорошо обеспеченных родителей и в отличие от многих других студентов, перебивающихся с хлеба на квас, могли позволить себе не экономить на отдыхе. Тем не менее Разумовский выражал недовольство, поскольку не захватили «баб». Восемнадцатилетний прыщавый Дима был, что называется, «озабочен». Он беспрестанно ныл и ругался, однако более старший, опытный и не испытывающий проблем в сексуальной жизни Авдотьев оставался равнодушен к его причитаниям.

– Кажется, приехали! – с облегчением сказал Валера, тормозя во дворе пансионата.

– Какая глушь! – заскулил Разумовский. – Наверняка одни пенсионеры здесь обитают! Неужели ты не мог пригласить пару знакомых девочек или хотя бы одну?! Тебе-то хорошо, а мне…

– Перестань канючить, – беззлобно оборвал его Авдотьев. – Сперва обустроимся, а там поглядим. Может, удастся подыскать для тебя сговорчивую потаскушку…

Ночью поднялся сильный ветер, сыгравший злую шутку со всеми нашими героями. Он яростно завывал, метался по окрестностям пансионата, мечтая что-нибудь разрушить до основания или на худой конец просто сломать. Сперва ветер с ненавистью набросился на дом, но вскоре убедился в бесплодности своих попыток. Добротно выстроенное здание решительно отвергло его поползновение. Тогда он принялся подыскивать другие цели. Наконец ветру повезло. Старое трухлявое дерево на берегу реки не выдержало мощного напора, затрещало и обрушилось прямо на хилый мостик, соединявший пансионат «Лесной» с остальным цивилизованным миром. Жалобно хрустнув, мостик сломался. Удовлетворенный ветер еще немного побесновался для приличия и затих…

– Слышь, Зина, как ветер разошелся? – толкнул в бок господин Зубов свою жену.

– Не мешай спать! – проворчала женщина, отворачиваясь к стене.

Воскресенье, 8 октября 1995 г.

Пансионат «Лесной».

Первый день полнолуния. 3 часа утра

– Здорово, дружок! – сказал кривобокий горбатый карлик, протягивая Черкасову когтистую лапу. – Я давно ждал этого момента.

Алексей Романович испуганно попятился. Они находились в просторной полутемной комнате без окон и без дверей. Из развешанных по стенам светильников струился голубоватый свет. Пол под ногами был вязким, как липучка, и невыразимо холодным. Смертный холод, просачиваясь через подошвы ботинок, проникал в тело Черкасова и медленно, но верно подбирался к сердцу. Алексея Романовича колотил озноб, руки дрожали. Он хотел заорать во весь голос, но крик застрял в горле.

– Ты, гляжу, мне не рад? – нахмурился карлик. – А напрасно! Начинается полнолуние, да не простое, а особое. Такое бывает раз в девятнадцать лет! Самое подходящее для нас время, а ты теперь наш человек!

– Не-е-ет! – внезапно обретя дар речи, завопил Алексей Романович. – Не хочу!

Карлик не на шутку рассердился. Изо рта показались кривые желтые клыки. Глаза загорелись рубиновым огнем. С кончиков пальцев закапала зеленая слизь.

– Не пытайся сопротивляться! – прорычал уродец. – Все равно никуда не денешься!

– Кто вы такие? – простонал Черкасов.

– Сам знаешь! – ухмыльнулся карлик и исчез.

На месте, где он стоял, появился, оплывая кровью, расчлененный человеческий труп.

Захлебываясь рыданиями, Алексей Романович бросился бежать, не разбирая дороги, с размаху врезался в стену и… проснулся. Он действительно стоял возле стены, но не в таинственной комнате, а у себя в номере, в пансионате «Лесной». Из разбитого носа сочилась кровь. Ушибленная голова гудела. За окном висела непроглядная тьма.

– Какого черта? – пробормотал Черкасов, усаживаясь на кровать, зажигая торшер и шаря рукой по журнальному столику в поисках сигарет. Внезапно он заметил, что полностью одет.

– Мама моя, – всхлипнул коммерсант. – Неужели я стал лунатиком?!

Он с трудом поднялся на ватные ноги, побродил взад-вперед по комнате, подошел к зеркалу проверить, нет ли шишки на лбу, и ужаснулся. Оттуда на него смотрело совершенно чужое лицо. Нет! Даже не лицо, а рожа! Кривая, дегенеративная, страшная.

– Приветик! – хихикнула рожа. – Хочешь, поцелую? – Из зеркала вылезли длинные слюнявые губы и потянулись к Черкасову.

Тот отпрянул, поскользнулся, ударился затылком об угол шкафа и потерял сознание…

Тот же день. Пансионат «Лесной».

5 часов утра

– Чего не спишь? – вяло спросил Осипов Леонтьева.

Степану приспичило в туалет по-маленькому. Он кое-как поднялся, побрел к туалету и неожиданно наткнулся на Глеба, сидевшего на стуле возле окна. Судя по доверху заполненной окурками пепельнице, Леонтьев бодрствовал давно. Сквозь приоткрытую форточку в прокуренную комнату вливалась струя прохладного воздуха. Глеб не ответил, и Степан протопал куда собирался. Сделав свои дела, он вернулся обратно и присел рядом с товарищем. Спать почему-то расхотелось.

– Так почему не спишь? – повторил Осипов прежний вопрос.

– Полнолуние начинается, – неохотно объяснил Леонтьев, – мерзкое время. Я всегда в полнолуние бессонницей страдаю. А это особенное!

– С какой стати? – удивился Степан.

– Видишь ли, полнолуние испокон веков считается периодом разгула нечистой силы. Черти веселятся, ведьмы устраивают шабаши… Но такое, как теперь, бывает один раз в девятнадцать лет. Тогда нечисть особенно активизируется…

– Чушь собачья, – убежденно отрезал Осипов, – начитался всякой белиберды!

– Да-а? – скептически прищурился Глеб. – Ладно, Фома неверующий! Поговорим по-другому. Статистика (ей ты, надеюсь, доверяешь?!) неопровержимо свидетельствует: именно на полнолуния приходится наибольшее количество убийств, автомобильных катастроф со смертельным исходом. Сумасшедшие в дурдомах начинают бесноваться, и так далее, и тому подобное…

Осипов потер в раздумье лоб. Действительно, он читал нечто подобное.

– Ну и?… – неуверенно промямлил Степан.

– Ну и ничего хорошего, кстати, пару часов назад я слышал, как кто-то истошно вопил неподалеку от нашего номера. Есть люди, на которых полнолуния оказывают наиболее сильное воздействие. Они становятся крайне опасны…

– Сумасшедшие?

– Не только! Но поскольку ты у нас атеист, я не буду попусту молоть языком…

Леонтьев замолчал и прикурил очередную сигарету. Во дворе проснувшийся Мамай звонко гавкал, проявляя служебное рвение. Вскоре должен был появиться благодетель-повар. Поэтому пес старался изо всех сил, доказывая, что недаром получает свой харч.