Максим Забелин - Первый человек на Марсе

Его дом был наполнен совершенно удивительными вещами. Во-первых, в зале стоял телевизор! Во-вторых, бар был заставлен различного рода виски, коньяками и ликерами. Сам Роберт дома курил сигары. Рядом с граммофоном лежали записи зарубежной эстрады. Все это создавало ощущение роскоши, которая была недоступна простому советскому человеку. Это поначалу пугало Жанну, но вскоре она привыкла и с радостью подвывала негритянской трубе, солирующей в джазовом оркестре.

День за днем Роберт потакал ее прихотям и как-то однажды попросил помочь ему. Требовалось совсем немного: в ресторане подойти за столик к быстро поглощающему сосиски толстому дядьке и просто посидеть с ним, в идеале на прощание дав поцеловать ему руку. Эта невинная шалость удалась, дядька, не чуя подвоха, не только поцеловал ручку «комсомолки», но даже пытался выпить с ней на брудершафт.

А вечером Роберт молча достал из кармана 500 рублей и протянул ей:

– Ничего не говори сейчас, «спасибо» скажешь утром.

Так Жанна Розенбольц стала агентом Сети. Со временем ее участие в операциях стало более полным. Они лепили фотокомпромат на госчиновников, при этом она даже подавала идеи, как будет лучше все обставить. Новый образ жизни очевидно демонстрировал ей, что она приобрела и что потеряла. Ее актерские замашки очень пригодились в новом деле, и теперь она умела, если нужно, изобразить даже сельскую учительницу, чтобы потом проделать фотосессию в объятиях секретаря обкома.

Все продолжалось 7 или 8 лет. И в один прекрасный момент Роберт пригласил ее в то самое летнее кафе, где они встретились. Стоял жуткий холод, дул пронизывающий ветер. Она была в светлом коротеньком пальто и тонких, не спасающих от мороза колготках. Он был необычно мрачен, курил сигарету и старался не смотреть в ее сторону. А потом просто сказал:

– Жанна, я уезжаю… Навсегда. Мне очень жаль.

И на следующий день он по поддельным документам чиновника олимпийской сборной улетел во Францию. А она осталась. Жадно вглядывалась в последние полосы газет с фотоколлажами на тему «Еще одно золото чемпиона» – нет-нет и мелькнет знакомое лицо, – но только все тщетно.

За десятилетия она сменила нескольких информаторов, оттачивала мастерство совращения на директорах колхозов, безумных физиках, дублерах космонавтов и наконец в совершенстве им овладела. Не колеблясь, готова была выполнить любой приказ, лишь бы он исходил от Роберта. А он слал ей скупые шифровки: «надиров брюнет 159 см гост москва ном 346 – пароль к водородной бомбе», в которых она сквозь строки читала: «Я помню о тебе и жду встречи. И она шла, и проникала в номер 346, и охмуряла постояльца, и он сдавал ей все пароли, и она отправляла горячие письма, в которых скрыта была любовь и надежда: «ошибка ном 346 шатен глушко пароль я бильше не можу».

Но шло время, а встречи все не было. Времена года сменяли друг друга, пока не наступила Осень. В один чудесный миг, когда уже зачастила в поликлинику с жалобами на подагру и менопаузу, она вдруг не смогла вспомнить его лица. Это так напугало Жанну, что она перерыла весь комод в поисках хотя бы одной фотокарточки. Но в доме не нашлось не то что карточки, даже запонки, даже пуговицы, которая могла бы закатиться за диван. Он ушел, не оставив о себе ничего. В тот же день, вне плана, в нарушение всех инструкций, она приехала к рыжему связному и запросила Центр. Тот опешил, но Центр запросил, она хотела только услышать голос, чтобы узнать, что все в порядке, но в наушнике щелкнуло, пикнуло, и связь окончилась. Шпионская карьера рыжего связного была завершена.

С этой минуты мир изменился, к ней вдруг перестали доставлять корреспонденцию. Она пыталась выйти на связь, но по знакомым ей адресам двери были заперты, а телефоны молчали. Из тайников никто больше не забирал ее служебные записки. Так она осталась одна. И вот теперь, через десять с лишним лет…

– Тринадцатая кабина, Бухарест! – донесся из динамиков голос администратора.

Жанна Витольдовна очнулась и направилась в переговорную. Она хорошо помнила, что через Бухарест связь с ней держал Лондон.

Когда Василий Степанович открыл глаза, первое, что он увидел, был потолок, белый и ровный, безо всяких шероховатостей. Стены комнаты, где грибник пришел в себя, были такими же. Пространство заливал неяркий свет. Лампы находились по бокам, в фигурно вырезанных нишах. В самом центре стоял диван, на нем, собственно, и лежал Василий Степанович. Одна спинка была приподнята и закрывала обзор, с другой стороны грибных дел мастер смог обнаружить только табуретку со стаканом воды, еще парой склянок. Рядом с табуретом, почти за пределами видимости – чтобы разглядеть его получше, пенсионеру пришлось запрокинуть голову, – стоял хромированный столб. От столба к руке пенсионера, обозревающего периметр разъезжающимися глазами, тянулась прозрачная нить. Капельница, вот что это было!

Обстановка действительно напоминала больничную, однако было непривычно тихо. Ни говора больных на соседних койках, ни скрипа каталок в коридоре, ни цоканья сестринских каблучков. Ни звука!

Василий Степанович приподнял голову с мягкой подушки и обнаружил, что накрыт теплым пледом, левая рука лежит поверх, игла в вене. Раствор в капельнице тихо капал вниз по мягкой трубке. Мысли пенсионера были вялыми, движения ватными, он никак не мог ухватить очень важную мысль. Даже щелкнул зубами, чтобы ее наконец поймать – как он сюда попал?

Снова откинувшись на подушку, пенсионер сморщил лоб и попытался восстановить картину происшедшего накануне. Детали являлись ему с огромным трудом.

Он пошел в лес за грибами… Отравился, что ли? Теперь в больнице… Нет, что-то еще. Он пошел в лес за медом… Пчелы покусали? Теперь в больнице. Нет, все как-то вокруг да около…

Он пошел в лес на… дело! Память распахнулась и в одночасье выплеснула все краски бурных событий, участником которых стал пенсионер на даче. Последним эпизодом в этой феерии воспоминаний стал ужасный механический робот с поблескивающими окулярами. Пришельцы! Его похитили пришельцы! И сдали в инопланетную поликлинику для опытов!

Трудно сказать, из каких глубин сознания явилось к Василию Степановичу данное прозрение, вероятнее всего, постоянные мысли о космодиске продвигают здорового человека в черную дыру потерянного разума, однако именно пришельцы могли объяснить все, что случилось с невинным грибником. Спина похолодела.

– Боже мой! – в ужасе подумал пенсионер. – Что они мне капают?

Дрожащей рукой он потянулся к капельнице и выдернул ее, перехватив изгиб локтя ладонью. Чувствуя, как немеет левая сторона туловища, он с усилием приподнялся на диване и глянул за спинку. Комната была пустой.