Виктор Буйвидас - Пьеса для шпионки

– Вот еще новости, – буркнул водитель, раздражаясь. – Слышь, ты девчонку не видал? – окликнул он пассажира.

– Девчонку? И, правда, нету, – покрутился юлой толстячок.

– Неужели смылась пацанка? – потрясенно спросил шофер сам себя. – На двадцать баксов покаталась! – нажал он на клаксон.

– Ага! Теперь всё. Видно, девка с мотором! – Толстячок осклабился, радуясь, что досталось «на орехи» обидчику-водиле. – Раз, два, три, четыре, – стал он считать картонки и: – Ах! – схватился за голову. – Коробка! – тонко вскрикнул. – Она коробку мою украла!.. И, как на зло, ни милиции! Ни черта!! – заметался он в растерянности по тротуару.

– И тебя облапошила. Ну, дала пацанка! – заржал шофер.

– Командир, может, поездим тут – поищем? – слёзно попросил толстячок.

– Где поездим? В метро? Ты что, тогось? – Водитель покрутил пальцем у виска.

– А! Черт с ней! – махнул толстячок ручкой, и оба пострадавших синхронно сели в машину.

– А что там было? – спросил шофер.

– Косметика, то да сё. – Толстяк тяжело вздохнул.

– А что у вас в городе этого нет?

– Есть. Только в Москве дешевле.

– Вот и сэкономил!

– Не говори… – сокрушенно покачал головой обворованный челнок.

Через сорок минут Галка с коробкой под мышкой вошла в детскую библиотеку на улице Северной. За столом среди стеллажей с книгами она увидела двух своих подруг: худую Полину, и более рельефную Иру.

– Вау! Все пакемоны в сборе! – весело воскликнула Галка и опустила картонку на столешницу, чуть не задев ею носы нахохленных товарок.

– Тише! Ты не на базаре! – шикнула на нее Полина.

– Галя, как ты могла тогда без меня уехать? – с обидой в голосе сказала Ира.

– Спокуха на барже! – Галка вытянула вперед ладошку и задорно объявила: – Слабонервные, зажмуряйсь! Начинаем фокус-покус! – Она раскрыла коробку, и потрясенные подруги издали бурные вздохи и междометия. Картонка до верху была заполнена черными косметическими наборами с золотыми словами «Кристиан Диор», коробками с бантиками и надписями «Шанель № 5», шоколадными брикетами «Театральный» и всякой другой дорогой всячиной.

– Галк, я не верю глазам! – Полина с большим пиететом взяла одну пластмассовую драгоценность и отщелкнула крышку с зеркалом. В наборе было много разноцветных теней, душистая колонковая кисточка и три карандаша: кармин, индиго и электрик.

– Галюнчик, где ты это всё оторвала? – Ира тоже осторожно раскрыла второй набор.

– Так, леди и миледи! – трезво обратилась Галка к очарованным до опьянения девушкам. – Берите по одной штуке, себе беру две, остальное продадим и съедим. На этом убегаю – у меня еще одно дельце подгорает. – Она бросила в «Симону» двух «Диоров» и побежала к выходу.

– Галя, а когда ты будешь? – заполошно крикнула вслед Полина.

– Буду-буду! – откликнулась, не оборачиваясь, девчонка и выскочила на предвечернюю улицу.

Кто в трико, кто в джинсах и майках, бежали по сцене парни и девчонки. Бежали по кругу, наступая друг другу на пятки.

– Раз, два, три, четыре. Шире круг! – Стоя в центре, руководил забегом сутулый бородач в клетчатой рубашке и обвислых штанах.

Галя следовала за волоокой девицей в голубом «адидасовском» костюме. Тяжелые вьющиеся волосы, стянутые в хвост, развевались над ней, как огонь над факелом.

– Живей, Алла, живей! – крикнул ей бородач. – Движения в разные стороны. – Он зашлепал одной ладонью по голове, второй стал вращать на животе. – В другую сторону. Еще быстрей!

Ребята старались, но все равно сбивались, покатывались со смеху.

– В две шеренги! – разорвал бородач кольцо бегущих. – Вы – кошки, вы – собаки. Разговаривайте!

Лай, мяуканье, вой и хохот разнеслись по сцене и залу.

– Поп-гол! – захлопал в ладони бородач. – Шакира, Биёнс, «Прекрасный лжец». Три-четыре! – Он стал дирижировать, а студийцы – изображать игру на музыкальных инструментах, имитировать голосами их партии.

– Стоп! Аплодисменты новенькой! – Бородач снова захлопал, его поддержали остальные. Галка присела в книксене.

– Галь, ем муху за один поцелуй! – неожиданно выкрикнул красивый мальчик Гена, вскинув вверх кулак.

– Давай. Только ноги ей сначала помой, и пусть анализы сдаст, – мгновенно ответила Галка.

– Ха-ха-ха! – грохнула вся студия. – Получил, Генчик!

– Перекур! – объявил бородач и подошел к Галке. – Для первого раза просто гениально, – преподнес он конфету. – Так держать!

– Спасибо, – поблагодарила она…

В звездном небе горели неоновые слова: «Алые паруса». В темных окнах здания дворца культуры отражались огни фонарей.

Галка и пышноволосая Алла шагали по бетонной дорожке к автобусной остановке. Алла шла с независимым видом, давая понять попутчице, что пора бы и расстаться.

– Ал, постой-ка. – Наташка протянула ей набор от Диора. – Дарю. Я сегодня купила для одной своей медхен, а она укатила в Бельгию.

Алла целую минуту разглядывала чудесное содержимое пластмассовой коробочки.

– Ой, Галя, удобно ли? – наконец усомнилась она. – Вообще-то мои тени как раз закончились… Но он же стоит долларов 50, да? Или 100?

– Бери-бери. Для меня это все так – пыль на ветру. Мои ж предки – дипломаты, в Англию смылись на драй лет.

– Да? – Алла посмотрела с заинтересованностью. – А мои на юг… смылись. Позагорать.

– Серьезно?! – обрадовалась Галка. – Так слушай, Ал! – вперила она осененные глаза в телячьи очи коллеги по искусству. – Раз такое дело, давай жить вместе! Немного у меня, немного у тебя – все веселей будет! Квартира у меня четырехкомнатная – выберешь любую.

– Нет, Галя, извини, но с этим ничего не получится. – Алла вздохнула, испытывая неловкость оттого, что вынуждена отказать. – Мои приводить в дом подруг не разрешают, и сама жить у тебя я не смогу – они звонят с утра до вечера.

– Да? Ну, раз так, что ж поделаешь. – Галка, погрустнев, замолчала.

И тут из темноты им навстречу вышли двое рослых накаченных парней: один – длинноволосый, второй – с полным ртом оскаленных золотых зубов.

– Смотри, Мак, мартышки какие! Берем, да? – глумливо ощерясь, сказал дружку фиксатый.

– Ага. На проверку интеллекта, – тряхнул челкой волосатик.

– Мак – «за». Значит, людмилки, гуляем вон до той машинки. – Фиксатый показал пальцем на белый потрепанный «мерседес», стоявший невдалеке на мостовой.

– Ой, чего они? – плаксиво промямлила Алла и с расширенными от страха глазами прижалась к Гале.

– Эй, мосёл, а фиксы у тя на каком цементе? Что зубы вылетают, а цемент стоит, а?! – выдала та задиристым говорком.

– Ха, Дуся, как она тебя! – хохотнул Мак.

– Ах, грубить! – Фиксатый, посмурнев, раздвинул по-борцовски ручищи… и: – У-у! – дико заревел и перегнулся пополам, получив острым носком казачка чуть ниже живота.