Владимир Гурвич - Прощай, Коста-Рика!

Я попал в этот узкий клуб случайно, одному из его участников оказал небольшую услугу. И он ввел меня в общество, где по социальному статусу мне быть не положено. Но никто еще ни разу даже намеком, даже взглядом не дал мне понять, что я среди них чужой. Все были очень любежзны и обходительны. И я очень ценил выпавшую мне возможность бывать среди этих людей. Но что-то сомневаюсь, что попаду к ним сегодня.

Я почувствовал, что устал. Я уже отвык от подобных нервных нагрузок. Я посмотрел в окно, сквозь щель в шторе проглядывала темень. Значит, ночь продолжается, а у меня такое чувство, что после появления этой особы прошла если не вечность, то значительная ее часть. Так все изменилось. Ладно, если ничего другого не придумаю, заброшу ее на свою дачу, и пусть там сидит до второго, а лучше третьего пришествия. Продуктов в доме я запас немало, хватит надолго. К тому же в километрах пяти есть маленький магазинчик, какую-то еду можно купить. А там что-нибудь придумаем. Главное, чтобы она не маячила бы перед глазами. Эта мысль оказалась последней, после чего я заснул. Снилось ли что-нибудь, я не помню, но помню ощущение счастья оттого, что сплю, и меня ничего пока не тревожит.

Едва я проснулся, то первым делом бросил взгляд на Илону. К моему удивлению она уже встала и сидела на диване с плотно прижатыми друг к другу ногами. Несколько секунд я созерцал эти стройные создания природы почти полностью открытые моему взору короткой юбкой. Но затем мною овладело совсем другое настроение, едва я вспомнил, в какую трясину по милости этой особы угодил.

Я решил, что я дома, то не стоит ее стесняться. Поэтому я встал, дав ей полюбоваться на себя в трусах, и только затем накинул халат.

Та как я типичная сова, то чувствовал себя не выспавшим. А вот она, хотя спала не больше, если не меньше меня, выглядела вполне бодрой.

– Идите, примите душ, а я пока займусь завтраком. – Покопавшись в своих пожитках, я вытащил полотенце и свой старый халат. Ничего более достойного для такого тела я не обнаружил. – Могу предложить только это, – сказал я.

– Я понимаю, вы не готовились к встрече со мной, – сказала она. – В данных обстоятельствах меня это вполне устроит.

Она взяла вещи и направилась в ванную. Я же не в первый раз почувствовал какой-то дискомофрт. В ее поведение было нечто неуловимо странное и непонятное. Но в чем заключалась эта странность или непонятность, определить я был не в состоянии. Меня не отпускало ощущение, что в такой ситуации многие ее интонации должны были бы быть другими. Впрочем, это с моей точки зрения, а вот для нее вполне вероятно, что такое поведение является естественным. А потому вряд ли даже в мыслях стоит развивать эту тему.

Я жарил яичницу и одновременно вслушивался в шум падающей воды. И представлял обнаженное женское тело, на которое льется дождь из моего ржавого душа. Я был бы совсем не против встать под ним рядом с ней. Я всегда придерживался мнения, что сексом лучше заниматься не в постели, а в воде, так как это на порядок увеличивает наслаждение. Мне так неудержимо захотелось присоединиться к водной процедуре, что я уже сделал в направление ванной первый шаг. И вдруг остановлися. Что я делаю, нам грозит смертельная опасность, а у меня восполилось воображение. Я должен быть сосредоточен как никогда, от этого зависит моя и ее жизни. И надо как можно дальше выбросить из головы подобные мысли, как бы при этом они не были бы приятны.

Илона вышла из душа. С мокрыми волосами и в моем старом халате она мне показалась более доступной и близкой, словно бы в таком виде я лицезрел ее много раз. Я вдруг понял, что почти с самого начала стал подсознательно ощущать, что нас разделяет некое расстояние. К этой девушке так просто не подойдешь, она, может быть, даже чересчур хорошо знает себе цену. И не собирается продавать себя за меньшую стоимость, чем указано в ее прейскуранте. Сейчас же мне казалось, что я легко мог бы ее обнять и поцеловать, внутренне мне ничего не мешало это делать. Зато внешние обстоятельства препятствовали этому.

– Раскладывайте все, что я тут наготовил, а я пока быстренько тоже совершу омовение, – сказал я. – Не реагируйте ни на какие звонки и не подходите к окну.

Я быстро принял душ, а чтобы возникало меньше всяких посторонних мыслей, под конец окатил себя холодной водой.

На кухне меня уже ждал сервированный завтрак. Илона сидла за столом, ожидая моего появления.

– У вас гора грязной посуды, я с трудом отыскала две относительно чистых тарелки, – проговорила она.

Да, она еще делает мне замечания. От возмущения я даже не нашелся что сказать. Правда, замечание, вынужден был констатировать я, справедливое. Посуду мыть я терпеть не могу с самого детства. Как, впрочем, тереть полы и пылесосить ковры. И на этом список моих нелюбимых занятий далеко не исчерпывается.

Я сел напротив нее.

– Будем есть и общаться, – предложил я. – У вас появились идеи, что делать?

– Надо сматываться, – резонно заметила она.

– А куда?

Мой вопрос заставил ее задуматься.

– Как назло вчера утром я выложила из сумочки оба паспорта. Я не могу никуда уехать.

– Даже если бы могли, это опасно. Вам нельзя светиться нигде. Возможности этих ребят очень велики.

– Да, я знаю, они очень влиятельны. У нас говорят, что президент компании входит в кабинет к премьер-министру, как к себе домой.

Я чертыхнулся про себя. Только мне еще не хватало бросить вызов нашим самым могущественным олигархическим структурам. Я тоже знаю этих ребят, имел с ними дело. Они пройдутся по тебе, как по асфальту катком. И никто и никогда не узнает, где тебя утромбовали. Так что час от часу не легче.

– Ладно, оставим в покое президентов и премьер-министров и всю эту свору. Вам нужно на некоторое время исчезнуть. Страсти уляжутся, тогда можно и появиться.

Илона отрицательно покачала головой.

– Страсти не улягутся, они не успокоятся, пока не убьют меня. Пока я жива, они не будут чувствовать себя спокойными.

В ее словах есть резон. Но тогда что же делать, не может же она сидеть в каком-нибудь медвежьем углу всю оставшуюся жизнь, как послушница в монастыре. Тем более осталось ей жить еще много лет. Если, конечно, их количество резко не сокротит киллер. А впрочем, мне-то какое-то до этого дело, моя задача – избавиться от нее, как от лишнего веса. А там пусть сама выбирается из этого кровавого дерьма.

Но она словно бы прочитала мои мысли.

– Без вас мне не спастись, – произнесла она и умоляюще посмотрела на меня.

Этот взгляд был гораздо более действенным аргументом, чем все ее убеждения. Знает ли об этом она? Ну, конечно, же знает, не стоит даже сомневаться. Какая женщина этого не знает.