Илья Жердяев - Присутствие № 6/15 или Корпорация сновидений

«Это на что же способен человек!? И даже не только своей кажущейся легкой способностью к самопожертвованию! Но и филигранным расчетом. Дерзостью. Целеустремленностью. Жестокостью, умноженной на цинизм и демонстрацию грубой силы… Но остается во всем этом некая недосказанность. Чего именно они желали добиться своим, выходящим за пределы простого человеческого понимания, поступком? Их молчание по этому поводу навевает невеселые раздумья. Помнится, Нострадамус [12] Нострадамус, Мишель Нотрдам (латинизир. Nostradamus, Michel de Notredame) (1503-66), французский врач и астролог, лейбмедик Карла IX, получил известность как автор «Столетий» (1-е издание 1555; написаны рефмированнымичетверостишиями – катренами), содержавших «предсказания» грядущих событий европейской истории. Советский энциклопедический словарь, Москва, «Советская энциклопедия», 1983 г. предсказывал третью мировую именно с Ближнего Востока? Все теперь может случиться. Все! Если точно не рассчитают и на ответные меры не поднимется весь мусульманский мир с его неисчислимыми людскими ресурсами, а то и с ядерным, бактериологическим или химическим оружием! Вот это будет жизнь! Только голову успевай пригибать… Летать-то все над нашими головами будет! Надо поспешить, Петя! К чему? К тому, чтобы исправить существующее положение вещей! В свою пользу! А я способен на это? По всей видимости, да…».

Сергей Сергеевич вошел в комнату без стука. Точнее, ворвался:

– Уходим! До места, где оставил «Додж» за рулем поедешь ты! Дальше пересядешь на него, Витка одна не справиться…

– А вы?

– А я поведу нашу! Петечка, уходим быстренько! Потом досмотришь!

– Вы слышали? – поинтересовался Петр, стараясь прогнуться перед шефом приятным, по всей видимости, и для него тоже известием.

– Ерунда все это! Россия справиться, не переживай… Нам надо свои ноги уносить! Спасибо русским за то, что и их карты спутали! Слышал, доллар сразу начал валиться? Они это услышали и сразу, обо всем забыв, пятками засверкали в свою Чечню, пока я не сообразил и не захотел курс менять…

Сборы были быстрыми. Но не стремительными. Сказывался возникший в голове вакуум от всего происшедшего. Некоторая растерянность все не хотела уступать место расчету и уверенности в действиях Хохрякова.

Мариуполь давно остался позади, когда прозвучали первые слова:

– А мы успеем добраться? – совсем не так, как в первые минуты их знакомства, воспрашала Виктория. Тон. С каким был задан ее вопрос уже был совершенно не властным.

– До чего?…, – не понял Сергей Сергеевич.

– Пока не начнется война…

В салоне повисла тягостная пауза. На этот вопрос никто не успел ответить. И даже каждый самому себе.

– Вот здесь… Я сейчас, – открывая дверь еще до полной остановки автомобиля, сообщил всем Петр.

– Хорошо! Иди, мы тебя подождем, – пообещал Колиушко.

Когда Хохряков подъехал к хозяйскому автомобилю, Виктория уже стояла рядом, а на водительском месте гордо восседал Сергей Сергеевич.

Забираясь в салон через заднюю дверь, женщина передала слова Колиушко о том, что бы Петр не спешил.

Поехали.

– Может, пересядешь? – не поворачивая головы, спросил Петр.

– Успею…

– Садись, он не увидит! – продолжал настаивать Хохряков.

– Помолчи, пожалуйста! – как-то отрешенно и грустно, вполне по-женски, попросила его Вита.

– Я весь день вспоминал… Это ты была или не ты? Вначале такая строгая «до нельзя»! Потом, словно, гетера! – вспомнил Петр слова своей подружки Крупской.

– Что, так профессионально? – с легко угадываемой насмешкой в голосе уточнила женщина.

– Да, почти! Я помню, сердце, прямо останавливалось! Да и время, проведенное с тобой, пролетело, как одно мгновение… Зачем ты так?

– Что, задела? Да, понимаю, молод-то ты ведь очень…Хочешь еще?

– А ты нет?

– Не знаю… Я сейчас о другом думаю…

– О чем?

– Домой надо доехать!

– О чем вопрос!? Конечно, доедем! Только медленно будет, Сергей Сергеевич больше ста двадцати не давит…

Еще спустя несколько минут Вита уже сидела на коленях у Хохрякова спиной к налетающей ленте дороги.

Электрический привод регулировки кресла и рулевой колонки а, главное, наличие в автомобиле круиз контроля, позволили им продолжить начатое прошлой ночью прямо во время движения. Благо, Сергей Сергеевич их совсем не торопил…

Виталик Сергиенко был почти как все. Все время. До школы и после окончания десятилетки. И во время службы в армии, где довелось ему служить ровно два года. Он не был заводилой среди дворовых мальчишек. Тем более, среди сверстников всего района большого индустриального города.

Его заводской район был в те годы вторым после шахтерской Петровки-Трудовских. [13] Трудовские, Петровка, Александровка – название рабочих поселков в г. Юзовке до 1924 г., затем в г. Сталино до 1961 г., позже – г. Донецке, центре Донецкой области. Вторым потому, что ребята, жившие поблизости с металлургическим заводом на Александровке, не могли ни численностью, ни уменьем совладать с бесчисленными толпами, жившими на другом конце города. Да, и не хотели тоже. Здравого рассудка их предводителей хватало, чтобы делать верный выбор между призрачным первенством и количеством раненых и погибших в уличных стычках и боях.

Он даже пробовал курить кнап. [14] Кнап, анаша – слабое наркотическое средство растительного происхождения, изготавливаемое из листьев и цветков конопли. Не говоря уже о выпивке! Но далее, чем этих невинных проб «за компанию», дело у него не пошло, что само собой не позволило последовать примеру многочисленных друзей и знакомых, попавших вскоре под суд или в наркологические диспансеры. Навсегда в его сознании остались похороны своего лучшего товарища во дворе.

Санек был младше его и слабее. Зато всегда был с ним рядом и никогда не предавал. Какую-то отстраненность Александра за несколько месяцев до трагедии Виталий не почувствовал. О чем спустя даже годы продолжал ругать себя сам.

Черный платок на голове тети Дуси, матери товарища вначале не вызвал мысли о самом Сашке. В той семье было, кому умереть от старости. И словам женщины «Сашенька умер» Сергиенко вначале не поверил. Пока не увидел в квартире тринадцатилетнего мальчишку в гробу.

На Сашкины похороны он купил большой букет разноцветных хризантем. С этим букетом на груди обитатель деревянного пристанища с выпущенным поверх пиджака воротником белой рубахи был похож на первоклассника уснувшего перед первым звонком.

Рядом с гробом толпились многочисленные друзья и подруги, которые очень долго не давали приступить к завершению похоронного ритуала на кладбище. Их строй все не заканчивался и каждый целовал Александра в губы и в лоб, словно для каждого он был родным братом.