Ли Чайлд - Джек Ричер, или Вечерняя школа

Полицейский «Мерседес», на котором приехал Гризман, стоял в месте, запрещенном для парковки; они забрались в него и тут же отъехали от тротуара. Сиденье просело под весом Гризмана, который был невероятно крупным мужчиной. На дюйм выше Ричера и на пятьдесят фунтов тяжелее. В два раза больше, чем весила Нигли. Но в основном это был жир, так что он не представлял ни малейшей опасности ни для кого, кроме себя самого.

– Вчера вечером по телефону вы сообщили, что свидетель безумен, – сказал Ричер.

– Не в прямом смысле, разумеется, – ответил Гризман. – Он помешан на определенных вещах, но не более того. Вне всякого сомнения, страдает расизмом и ксенофобией, усиленными иррациональными страхами. Но в остальном вполне нормален.

– Вы бы поверили его показаниям в суде?

– Конечно.

– А как насчет судьи и присяжных?

– Конечно, – повторил Гризман. – В обычной жизни он ведет себя вполне адекватно. В конце концов, он же работает в городской службе, как и я.

Полицейское управление, куда они приехали, оказалось лучшим в Гамбурге. Оно занимало большое, новое, ультрасовременное здание. Интегрированное. С собственными лабораториями. На тропинках на каждом углу стоял лес указателей, направлявших посетителей в тот или иной отдел. В общем, сложный комплекс, больше похожий на городскую больницу или университет. Гризман заехал на служебную парковку, и они выбрались наружу. Нигли несла свою сумку, Ричер – свою. Они последовали за Гризманом в здание, поворачивали направо, налево, стараясь не отставать, по широким чистым коридорам в комнату для допросов с окошком из армированного стекла в двери.

Войдя внутрь, они увидели мужчину, сидящего за столом, на котором стояли кофе и тарелка с булочками и было полно крошек. Взглянув на него, Ричер предположил, что ему около сорока – серый костюм, возможно, из полиэстера, жалкие седые волосы, смазанные маслом и облепившие череп, очки в стальной оправе, бесцветные глаза за стеклами и бледная кожа. Единственным ярким пятном был галстук, желто-оранжевый, широкий и короткий, похожий на рыбину, свисающую с шеи.

– Его зовут Гельмут Клопп. Он из Восточной Германии. Приехал после объединения, как и многие другие, в надежде получить работу, – сообщил Гризман.

Ричер продолжал рассматривать мужчину, размышляя о том, что, возможно, они зря потратят с ним время, – а может быть, перед ним спаситель вселенной. Гризман даже не попытался войти в комнату, вместо этого он сдвинул манжет и взглянул на часы. И тут из-за угла появилась женщина, которая направилась прямо к ним. Гризман увидел ее и с довольным видом вернул манжет на место. Минута в минуту. Знаменитая немецкая точность.

– Наш переводчик, – сказал он.

Женщина была невысокой и коренастой, с волосами, так сильно покрытыми лаком, что они превратились в шар вокруг головы, похожий на мотоциклетный шлем. Ричер решил, что ее серое платье сшито из ткани, напоминающей габардин, – по крайней мере, такой же жесткой, как у форменного пиджака. Картину дополняли толстые шерстяные чулки и туфли, которые, судя по всему, весили по два фунта каждый.

– Доброе утро, – произнесла она голосом кинозвезды.

– Давайте войдем внутрь, – предложил Гризман.

– Что конкретно мистер Клопп делает для города? – спросил Ричер.

– Вы имеете в виду его работу? Он отвечает за персонал. В данный момент в Департаменте канализации.

– Он доволен?

– Мистер Клопп трудится в офисе, ему не приходится заниматься тяжелой физической работой. Складывается впечатление, что он вполне доволен. Он на хорошем счету у начальства, и его считают педантичным.

– Почему такие странные присутственные часы?

– А они странные?

– Вы сказали нам, что он начинает рано и заканчивает после ланча. Такая работа представляется мне физической, а не офисной.

Гризман произнес какое-то длинное слово – судя по всему, название, – и переводчица сказала:

– Было выдвинуто предложение по уменьшению загрязнения окружающей среды путем сокращения движения в часы пик, и людям предложили сдвинуть свои рабочие часы. Разумеется, от местной администрации ожидалось, что она станет примером для остальных жителей города. Так что Департамент канализации выступил за более раннее начало трудового дня и, соответственно, такое же раннее его окончание. Или им пришлось. В любом случае городские власти объявили, что результат этого нововведения уже заметен. Последние тесты показали, что выброс вредных частиц снизился более чем на семнадцать процентов.

Она сообщила это так, будто они одержали величайшую победу в истории. Как в черно-белом фильме 40-го года, где на гигантском серебристом экране застегнутый на все пуговицы пуританин соглашается сделать нечто очень плохое, потому что она с соблазнительным придыханием его попросила.

– Готовы? – спросил Гризман.

Они вошли в комнату, и Гельмут Клопп поднял голову. Гризман не ошибся – он был счастлив, что вдруг оказался в центре событий, и собирался насладиться своим везением по полной. Скорее всего, его не устраивала собственная жизнь. Да, немец, но восточный на Западе, со всеми вытекающими проблемами эмигранта. Гризман заговорил по-немецки, и Клопп ему ответил.

– Вас представили как оперативников высшего звена, которые только что прилетели из Америки, – сказала переводчица.

– И что ответил мистер Клопп? – спросил Ричер.

– Сказал, что готов оказать вам любую посильную помощь.

– Сомневаюсь, что он ответил именно это.

– Вы говорите по-немецки?

– Немного. Я уже бывал здесь раньше. Я прекрасно понимаю, что вы стараетесь соблюсти вежливость, но мы с моим сержантом слышали вещи похуже, чем может сказать этот человек. В данном деле точность гораздо важнее наших чувств. Ситуация может оказаться очень серьезной.

Переводчица посмотрела на Гризмана, который кивнул.

– Свидетель рад, что сюда прислали белых.

– Хорошо, – сказал Ричер. – Сообщите мистеру Клоппу, что он является важной фигурой в текущей операции. Мы намерены подробно познакомить его со всеми деталями и очень хотим узнать его мнение и получить советы. Но нам нужно с чего-то начать, ведь завязка разговора чрезвычайно важна, поэтому мы прежде всего сосредоточим наше внимание на подробном физическом и поведенческом описании двух мужчин, выбрав случайным образом первым американца. Мы хотим услышать все от него самого, а потом покажем ему кое-какие фотографии.

Переводчица сказала все это по-немецки, повернувшись лицом к Клоппу, оживленно и тщательно выговаривая слова. Тот слушал ее и с важным видом кивал, как будто видел перед собой долгосрочное и невероятно сложное задание, к выполнению которого он тем не менее приложит все силы.