Елена Ворон - Убийство в Кошачьем Раю

– Простите, мэм, вы кого-нибудь ждете? – раздался над ухом женский голос.

Дизайн-менеджер вздрогнула. Защелкнула пудреницу и лишь потом обернулась.

Перед ней стояла загорелая девица в плотной безрукавке, шортах и тяжелых кроссовках. Зачем ей такие? В них по скалам лазать, а не гулять в парке.

– Жду, – процедила Ангелика, надменно выпрямившись. Девица все равно была выше, хоть и без каблуков. – Жду Эриха Торвальда, нашего штатного детектива. Я – Ангелика Крашевская, – закончила она ядовито, намереваясь уничтожить любопытную одним своим именем.

– Да, мэм, – бесстрастно подтвердила та. – Торвальд беседует с Луисом Кинтеро. И послушайтесь моего совета, мэм: держитесь от Кинтеро подальше, – неожиданно повторила девица слова дядюшки Северина.

– Он – маньяк? – У встревоженной Ангелики запершило в горле.

Девица снисходительно улыбнулась.

– Нет. Он просто не в меру горяч… и вспыльчив. А вы – женщина в его вкусе; могут выйти неприятности.

– О боже. – Ангелика невольно отпрянула от аквариумной стены. И неуверенно предположила: – Вы – телохранитель Кинтеро?

Девица снова улыбнулась с чувством собственного превосходства.

– Мэм, я дала вам хороший совет.

Ангелика подалась прочь, успев заметить в кафе вторую такую же девицу в плотной безрукавке – оружие они прячут, что ли? Затем сеть на входе приподнялась, брякнув искусственными раковинами и жемчугом, и появился Торвальд. Дизайн-менеджер не сделала ни шагу ему навстречу, и он сам к ней подошел.

– Ну? Ты запугал бандюгана до смерти?

Детектив склонил голову набок, и Ангелика обратила внимание, что его белокурые волосы неожиданно густы для немца-блондина, а ресницы хоть и светлые, но тоже густые и длинные. Торвальд засмеялся, чем-то довольный.

– У Кинтеро мозги набекрень. Он не переносит мужчин – от меня шарахнулся, чуть в аквариум не въехал; и повернут на девственницах. Я объяснил ему, что Молли замужем и они с супругом каждый божий день кувыркаются. – Детектив знакомым жестом сцепил в замок пальцы. – Пылкому влюбленному стало тошно от подробностей.

Ангелику передернуло.

– Я всегда знала, что мужчины – мерзавцы. Наболтал гадостей про девушку и рад. Разговаривать с тобой противно.

Она с оскорбленным видом повернулась и зашагала прочь. Торвальд не нагнал, не извинился. Вот точно: мерзавец, как все они. Хоть бы сказал, про кого он наплел – за кем там у него Молли замужем.

– Гашиш, хулиганчик ты! Хулиганище. Зачем прибрал чужую сумку, а? Ну-ка объясни мне! Что отворачиваешься? Стыдно, да? Котище ты огромный. А умишко – как у блохи.

Королева Кошек сидела в траве у дорожки, под низкорослым деревцем, похожим на шатер. В тени его плакучих ветвей было удивительно хорошо.

Здоровенный мейнкун валялся на спине, подставив Королеве пушистое брюхо, и блаженно жмурился. Его ничуть не волновало, что он опозорил звание архангела в Кошачьем Раю. Нежные пальцы Молли поглаживали шелковистую шерсть, Гашиш громко урчал, его приятель Кальян тыкался Молли в руку и пытался залезть головой подмышку, а Шушар с обвислыми ушами уныло сидел в стороне. Молли знала, что Шушар не болен, а уши никнут сами по себе, но все равно жалела печального уродца. Она вынула из расшитой бисером сумочки горстку сухого лакомства и оделила каждого. Вскочивший на лапы Гашиш моментально схрумкал свою долю и сунулся отнять остаток у Шушара, но Молли не позволила обижать вислоухого.

Украденную котом пляжную сумку уже возвратили владелице, Королева Кошек лично пробежала по дорожкам и собрала рассыпанную мелочишку, но кошелек с сорока пятью евро исчез без следа. Кто-то втихаря подобрал.

Молли обеими руками погладила ласкающихся к ней мейнкунов, и коты заурчали от удовольствия. Шушар неуверенно переступил кривыми лапами и тоже тихонько заурчал. У Молли защемило в груди от нежности. Она подняла Шушара к лицу и ткнулась губами в его жесткую шерсть.

– Лапочка ты мой…

Шерсть пахла мужским лосьоном. Знакомый благородный запах – таким лосьоном пользуется Крис. Молли задумалась, поглаживая Шушара; кот млел от восторга и похрюкивал. Крис… Он так порой смотрит, этот суровый Садовник, старый друг Рэя… Молли зябко повела плечами. Мурашки по коже. Ангелика и та его побаивается. Вообще-то его надо пожалеть, как Шушара. Молли же видит, что он несчастен. Бедный Крис. Только бы Рэй ни о чем не догадался…

Она еще раз вдохнула запах шерсти и лосьона. Шушар исходил урчанием и хрюканьем.

Не дай бог, Рэй прознает о ее шалостях. Или Крис обмолвится. Хотя Крис умеет держать рот на замке, Молли в нем уверена больше, чем в себе самой. Вчера, например, чуть не проболталась. Когда усталый Рэй, уже после всего, вдруг приподнялся на постели, тревожно посмотрел на Молли и спросил неожиданное:

– Ты что – хочешь уехать?

– Нет, – она удивилась. – С чего ты взял?

– Ты как будто не здесь. Не со мной. Думаешь о чем-то…

Молли смутилась и поцеловала его в плечо, и Рэй больше ни о чем не спросил. Он любит ее и верит – верит абсолютно, безоглядно. Внезапно ей стало так стыдно, что Молли чуть не рассказала правду. Едва сдержала данное себе самой слово. Ну и правильно, что смолчала. Кто знает, как бы Рэй отнесся к ее откровениям? Мужчины – народ непонятливый. Даже лучшие из них.

Рэй лежал на спине и сумрачно глядел в потолок, где буйно вилось по натянутым ниткам какое-то растение. Молли подумалось, что такой тонкий профиль и такая чистая бархатистая кожа бывает у подростков, да и то изредка, а ведь Рэю уже двадцать девять.

– Ты самый красивый на острове, – сказала она.

– Чепуха, – возразил он. – Самая красивая – ты.

Молли засмеялась. Было, от чего: Рэй светло-русый, с серо-зелеными глазами, а ресницы у него черные и густые, любая девушка обзавидуется. А Молли? Смех один! Для роли Королевы Кошек ей пришлось выкрасить белесые брови и ресницы в коричневый цвет, волосы сделать двухцветными – сверху серебристые, а к ближе к концам кофейные, точь-в-точь как у Ангелики. А еще «временная татуировка», которую надо подновлять раз в неделю. Визажистка сказала, что нечего каждый день наводить макияж, и пусть Молли ходит с несмываемой краской на лице. Молли и ходит: подсиненные веки, рисованные черные «стрелки», приподнятые уголки губ тоже нарисованы, с верхней губы на щеки идут перламутровые линии, похожие на кошачьи усы, на лбу – такие же кошачьи «брови», и черный треугольник на кончике носа. Слава богу, Рэй не смеется над Молли, хотя рассматривает ее с подозрением, а целует так, словно пытается стереть краску. И Крис не смеется…

Молли невольно прижала к груди Шушара.

– Бедный ты мой. Бедный Крис…