Антон Чиж - Тайна мадам Живанши, или Смерть мужьям

Незнакомка в кресле не стала исключением. Уж слишком призывно изгибался стан, охваченный кушаком, а юбка… впрочем, этот туалет уже известен. Но в этот раз исцеление пришло стремительно: на безымянном пальчике блеснуло обручальное колечко, и сама дама, обмахиваясь платочком, обдала таким холодным, изучающим взглядом, что несгибаемый Ванзаров смутился некоторых потертостей своих сюртука и брюк. Заложив руку за спину и выпрямив торс, как мог, он строго спросил:

– Чем могу служить?

Дама еще держалась за крайний предел терпения, за которым у женщин начинается безысходная истерика. Жара и шутки чиновников сделали свое дело. Ожидала увидеть солидного, взрослого господина, которому можно доверить свою беду, а перед ней предстал коренастый юноша, чуть более полноватый, чем требовала мода, похожий на добродушного медвежонка, гладко выбритый, в несвежем костюме, возомнивший о себе невесть что, но при этом явно нервный девственник. Уж это дамы умеют почуять особым чутьем. Представший субъект не понравился прекрасной шатенке. Она не сочла нужным скрыть презрение и, скривив губки, спросила:

– Вы что, сыщик?

Остатки волшебного ореола развеялись. Слово, так много значившее для Ванзарова, прозвучало как ножом по стеклу и совсем поблекло. Теперь Родион видел перед собой нагловатую особу, психологический портрет которой был составлен мгновенно: капризная истеричка, возможно, с бредовыми идеями, имеет детей, вполне состоятельна, изнывает от безделья, привыкла вертеть мужчинами, хитра, знает себе цену и умеет толково распоряжаться красотой, одета как на картинке из журнала мод, тщеславна, любит быть в центре внимания. Дело, скорее всего, пустячное: или поссорилась с мужем, или пропал любимый пуделек. Спасибо собратьям-чиновникам, опять подстроили мелкую пакость. Придется тратить время на ерунду, когда ожидает такое дело.

– Чиновник десятого класса, коллежский секретарь Ванзаров, прислан в этот участок из Департамента полиции как чиновник для особых поручений от сыскной полиции, – отчеканил Родион служебную абракадабру. – Так в чем, собственно, дело?

Обилие титулов столь юного мужчины произвело на даму впечатление, и, резко сменив тактику, она одарила застенчивой, но чуть игривой улыбкой.

– Я просила, чтобы мне дали лучшего сыщика, ваши коллеги рекомендовали вас…

Яд лести опоздал, в душе Ванзарова звенела сталь.

– Изложите дело, я очень тороплюсь.

– Вы такой милый и тоже хотите от меня отделаться?

Дама сделала драматическую паузу, а Родиона охватило нехорошее предчувствие: так и есть – змея-искусительница. Или хитрая бестия, в лучшем случае.

– Уверяю вас, у меня не пустячное, а очень важное, трагическое дело…

– Позвольте…

– Я супруга титулярного советника Министерства иностранных дел Екатерина Павловна Делье, – представилась дама с таким значением, будто фамилия ее мужа горела аршинными буквами над всеми столицами Европы.

Тем не менее имя было знакомо Ванзарову исключительно в силу родственных обстоятельств, говорить о которых сейчас не время. Это никак не изменило мнения о визитерше, но заставило изобразить вежливый поклон.

– К вашим услугам, – повторил Родион Георгиевич. – Что привело вас в полицию?

Госпожа Делье словно собралась с силами, не забыв оправить шу на шляпке, а также разгладить кончики блузы, и сообщила:

– Так знайте: произошло жуткое преступление!

Умение составлять мгновенный психологический портрет не подвело. Ванзаров невольно зажмурился: так и есть, ненормальная истеричка.

Господин, одетый на манер англичанина, провел в 3‑м участке Спасской части уже полчаса, а этого времени вполне достаточно, чтобы любой нормальный человек, даже не жулик или грабитель, закипел, гневно оскорбляя и грозя жуткими карами. Титулярный советник Анучкин честно старался довести задержанного до белого каления, долго и муторно составляя протокол. Но наглец только улыбался, даже золотое пенсне не снял, и опять спросил:

– Так в чем же меня обвиняют?

– Повторяю, господин… – Анучкин нарочно заглянул в протокол, хоть и помнил фамилию, тут ведь важно, чтоб задержанный прочувствовал себя никем, – господин Карсавин, вы злостно нарушили введенный в нашей столице порядок управления велосипедом. Что написано в правилах? Зачитываю: «Каждый велосипед, при езде на нем по городу, должен быть снабжен выданным на этот предмет из канцелярии господина градоначальника номерным знаком, прикрепленным сзади велосипеда так, чтобы знак этот не был закрыт сумкой или одеждой. Кроме того, обязательно иметь звонок, а с наступлением темного времени – зажженный фонарь». Фонарь есть? Фонаря нет.

– Но ведь сейчас ясный день, зачем фонарь?

– Вдруг гроза и сумрак упадет? А вы без фонаря. Нарушение. Далее, где номерной знак?

– Велосипед куплен только вчера, не успел.

– Надо, господин Карсавин, закон соблюдать… Столько народу напугали… Я уже не говорю о лошадях… Вон что городовой в рапорте докладывает…

– Голубчик, это абсурд, – сказал господин и так мило улыбнулся, что Анучкину расхотелось его уличать. На какое-то мгновение. Но жара и прочие трудности взяли свое. Чиновник нахмурился и веско сказал:

– Правила для всех писаны… Что в них? Читаем: «Во время езды по городу велосипедист обязан иметь разрешение при себе и предъявлять его по требованию полиции». Покажите разрешение…

– Где его получать?

– Эх, господин Карсавин! На велосипед сели, а таких простых вещей не знаете… Ладно, будем составлять. Происшествий мало, так что завтра во всех газетах заметка появится. Спасибо репортерам, помогают полиции бороться с этой заразой велосипедной…

Наконец-то чиновник попал в чувствительную точку. Господин задержанный полез в карман, извлек кожаное портмоне и невинным голосом спросил:

– Какую посильную помощь могу оказать защите правопорядка?

Анучкин немедленно принял гордый вид, кашлянул для значительности и уткнул палец в правила:

– Обращаю ваше внимание: «Лица, виновные в нарушении сих правил, помимо примениения к ним административной или судебной ответственности, могут быть по усмотрению господина градоначальника лишены права езды на велосипедах по городу временно или навсегда…»

На столе сама собой появилась десятирублевая купюра, новенькая, только что введенная в оборот, а потому чрезвычайно популярная у горожан и меняльных контор. Как волшебно возникла, так и исчезла.

– …Но, учитывая ваше полное и искреннее раскаяние, полиция считает возможным простить на первый раз такое правонарушение. Но больше не нарушайте.

Протокол, тщательно разорванный и смятый, отправился в мусорную корзину. Господин благодарно поклонился и попросил выкатить велосипед на улицу. Заодно пообещал не ехать, а вести в руках, завтра же непременно получить все разрешения и номера.