Валерия Вербинина - Зеркало сновидений

– Я ничего не выдумывала! – вскинулась Оленька.

– Какая ты смешная, – вздохнула старшая сестра. Она открыла гардероб, достала несколько платьев и стала прикладывать к себе перед зеркалом, поворачиваясь то так, то эдак.

– А ты злая, – мрачно сказала Оленька, грызя ногти, что у нее всегда являлось признаком сильного волнения. – И зеленый цвет тебе не идет, – добавила она мстительно, имея в виду платье, которое Лиза сейчас разглядывала.

Горничная Соня доложила, что приехала Мария Васильевна Истрина, и Оленька, забыв обо всем, устремилась в гостиную, к подруге.

– Странно, иногда назовешь человека полным именем – и это сразу же как-то его старит, – рассеянно заметила Лиза. – Что за секреты у Машеньки с моей любезной систер?

Соня озадаченно заморгала. Она была некрасивая, ширококостная, с волосами и ресницами пепельного оттенка. Соня служила у Левашовых уже год, но так и не смогла до конца привыкнуть к манерам некоторых членов семьи.

– Я не знаю, Елизавета Кирилловна… Они мне не говорят.

– И зеленый мне не к лицу? – совершенно нелогично осведомилась Лиза.

– Вам все к лицу, барышня, – пробормотала Соня.

– Полвека назад одевались не так, как сегодня, – вздохнула девушка, бросая платья на кровать. – Прибери здесь все.

Она поправила прическу и, выйдя из спальни, направилась в гостиную, но вошла не сразу, а остановилась у дверей таким образом, чтобы слышать разговор сестры с гостьей.

– Лиза не верит, что я видела сон, – сказала Оленька.

– Какая разница, верит она или нет, – отозвалась Машенька. Она дружила с младшей сестрой и недолюбливала старшую, которая всегда затмевала ее саму. – Брат все утро говорил о тебе. Ты и впрямь его заинтриговала! А на Лизу внимания не обращай. Мало ли что она говорит…

– Она хочет, чтобы ты играла Фёклу, – наябедничала Оленька.

– Кого?

– Сваху в «Женитьбе».

– А сама сыграет невесту? Для кого она старается – для Володи или для Коли?

Оленька смутилась.

– Ну уж точно не для Лариона, – сказала она наконец. – И почему я должна играть тетку? Я не хочу быть теткой!

– Не хочешь, значит, не будешь, – объявила Лиза, входя в гостиную. – Попрошу Соню.

– А она сможет? – с сомнением протянула Машенька.

Лиза пожала плечами, словно желая сказать, что в ее присутствии всякий сумеет справиться с ролью, и, сев на диван, спросила, когда брат гостьи возвращается в свой полк.

– Н-не знаю, – неуверенно ответила Машенька. – Кажется… то есть я так думаю… он вообще не хочет туда возвращаться.

Оленька затрепетала. Зная свою сестру, она не сомневалась, что та строго осудит нежелание Арсения оставаться в армии; но ее ждал сюрприз.

– Может быть, он и прав, – сказала Лиза, подумав. – Служить, чтобы в конце концов превратиться в кого-то вроде того глупого военного, который был у вас на вечере… как бишь его?

– Дымов, нет, Ломов, – поправилась Машенька. – Папа сказал, что они знакомы с детства, но я его раньше у нас не видела.

В Оленьке заговорил дух противоречия. Она открыла рот, чтобы сказать, что Ломов показался ей вовсе не глупым и что взгляд, которым он осматривал гостей, был слишком цепким и изучающим для человека неумного; но тут в гостиной появились новые лица: сначала Ларион Маслов, как всегда оживленный сверх меры, а затем Арсений в штатском. Среди знакомых Ларион слыл безобидным чудаком, хоть и склонным ко всяким преувеличениям и фантазиям, и в тот день он не изменял себе. Перво-наперво он рассказал историю о знакомом студенте, который унаследовал от дальнего родственника восемьдесят тысяч капиталу, но в ходе расспросов выяснилось, что на самом деле наследство состоит лишь в заложенном и перезаложенном имении, которое приносит больше хлопот, чем пользы. Во второй фантазии фигурировала прекрасная дама, которая ехала в открытой коляске и попалась ему на глаза возле Аничкова дворца. Пылкий Ларион охарактеризовал этот чистейшей прелести чистейший образец такими эпитетами, что все усомнились в том, что описанная им дама существует в действительности, а не пригрезилась ему среди толчеи и сутолоки Невского проспекта.

– Мы будем ставить «Женитьбу», – сказала Лиза, чтобы вернуть студента с небес на землю. – Ларион, вы сыграете Подколесина?

Арсений отвернулся, пряча улыбку. Трудно было вообразить людей более далеких, чем молодой фантазер и нерешительный герой Гоголя; но Ларион слишком любил семью Левашовых и не заметил подвоха.

– Я сыграю кого хотите! – торжественно объявил он.

– Оле я предложила роль тетки, – продолжала Лиза, – но она не хочет.

– Я передумала, – вмешалась Оленька, бросив быстрый взгляд на молодого офицера. – Я буду играть.

– Ты же говорила, что не хочешь! – притворно удивилась Лиза.

– Нет, я хочу.

– Играть тетку, которая только и делает, что учит жизни? Она же скучная! И старая.

– Ну и пусть!

Разговор прервался, потому что Соня доложила о приходе близнецов. С недавних пор Володя и Коля решили, что им непременно нужно в кого-нибудь влюбиться, и в качестве предмета обожания выбрали Лизу. Близнецы были русоволосые, худощавые, с едва намечающимися усиками и нередко заканчивали фразы друг за друга. Они ужасно старались казаться взрослыми и рассудительными, но по их манерам чувствовалось, что это еще дети, дурашливые и беспечные, и жизнь хорошенько за них не принималась.

– Мороз и солнце, – сказал Володя.

– День чудесный, – подхватил Коля.

Присутствующие заулыбались. (Снаружи было примерно 26 градусов тепла.)

– Ну какой мороз, господа, – протянула Лиза, кокетничая. – Полно вам!

– Столичный, – ответил Володя, забавляясь.

– Петербургский, – добавил Коля.

Тема погоды была исчерпана, и близнецы ринулись в атаку на Арсения.

– Как поживает ваше благородие? – спросил Коля.

– Видели еще какие-нибудь сны? – поинтересовался Володя невинным тоном.

Арсений сразу же перестал улыбаться. От природы он был чрезвычайно чувствителен, и хотя это качество позволяло ему безошибочно выделять хорошие стихи среди массы посредственных, в обычной жизни ему приходилось несладко, потому что любая колкость причиняла его самолюбию рану, сравнимую с той, которую наносит лишь прямое оскорбление.

– Вы изволите на что-то намекать, милостивый государь? – спросил он холодно, дернув щекой. – Тогда объяснитесь прямо.

– Мы ничего такого не имели в виду, Арсений Васильевич, – сказал Володя спокойно. – Просто ваше выступление на вчерашнем вечере… оно, честно говоря, произвело впечатление.

– Неизгладимое! – добавил Коля.

Близнецы чувствовали, что большинство присутствующих не видит в их поведении ничего особенного, в то время как нервозность молодого офицера делает его смешным. Оленька сердито нахмурилась.