Валерия Вербинина - Зеркало сновидений

– Амалия Константиновна – женщина практическая, – не удержался Ломов, – она не верит в такие глупости.

– Почему же – верю, – уронила Амалия, и тон ее Сергею Васильевичу инстинктивно не понравился. – Скажите, ваш слуга не находил мою перчатку? Я нигде не могу ее отыскать.

– Полагаю, лучше всего будет справиться у него, – буркнул Ломов, протягивая руку к звонку.

– Наверное, он не услышит, – спокойно промолвила Амалия. – Вы упоминали, что звонок сломан.

Досадуя на себя за то, что не догадался сразу, куда дует ветер, хозяин дома пригласил Амалию следовать за собой, и они вышли из гостиной.

– Сергей Васильевич, – начала Амалия, когда стало ясно, что тетушка не может их слышать, – что все это значит?

Ломов шумно вздохнул и развел руками, словно призывая мироздание в свидетели, что он тут ни при чем.

– Сначала вас насторожил сон, который приснился двум людям сразу, – продолжала Амалия, – а теперь умер человек, и его смерть как будто связана с тем сном. – Баронесса Корф нахмурилась, напряженно размышляя о чем-то. – Знаете что, Сергей Васильевич, опишите-ка мне всех, кто был тогда в доме вашего знакомого. Когда мы с вами разговаривали в прошлый раз, вы упоминали некоторых из присутствовавших, но далеко не всех.

– Зачем вам это? – пробурчал Ломов.

– Я любопытна, – коротко ответила его собеседница. – Кроме того, я как-то видела Кирилла Левашова на благотворительном вечере. И у него были милые дочери.

– Ну, если вас интересует мое мнение… – Сергей Васильевич дернул шеей. – На вечере у Базиля присутствовали 17 человек, включая меня и тетушку. Как я понимаю, вам интересны остальные 15?

Амалия кивнула.

– Тогда приступим. Истрины – 4 человека. Базиль – прохвост и бабник, но вообще почтенная и уважаемая личность. Сын от первого брака Арсений – поручик и поклонник поэзии, о нем я вам уже говорил. Варвара Дмитриевна – вторая жена Базиля, костлявая и кислая. Пасынка терпеть не может. Имеет дочь Машеньку. – Ломов перевел дух. – Далее Левашовы – 4 человека. Кирилл Степанович – глава семейства, надежно посажен на цепь. Наталья Андреевна – его супруга, женщина, которая умеет добиваться своего. Лиза и Оленька – две дочери… С ними явился некто Ларион Маслов, студент, нечто вроде семейного приживалы. Кхм! – Ломов прочистил горло. – Теперь Устряловы – два человека. Елена Ивановна – знатная говорунья, душа общества. Порфирий Филиппович – ее муж, греется в ее лучах. Также присутствовало семейство Шаниных – родители и старшие сыновья. Павел Иванович – не советую играть с ним в карты, а так вполне пристойный господин. Александра Евгеньевна – супруга, почтенная клуша. Дети – Владимир и Николай, близнецы, студенты. Надеюсь, я удовлетворил ваше любопытство?

– Старшее поколение вы охарактеризовали исчерпывающе, – улыбнулась Амалия, – но вот младшее…

– Что о них можно сказать? – с раздражением промолвил Ломов, поведя своими широкими плечами. – Молодняк!

Сергей Васильевич был не настолько самоуверен, чтобы забыть, каким был в молодости он сам, но сейчас он предпочитал иметь дело с людьми взрослыми и состоявшимися, которым не надо делать скидок на возраст или разжевывать элементарные вещи.

– Кажется, мы тут заговорились, – сказал он. – Пора возвращаться к тетушке. Она, должно быть, недоумевает, отчего нас так долго нет.

– Да, в самом деле, – рассеянно отозвалась Амалия, думая о чем-то своем. – Поезжайте с ней к Левашовым. Ей будет легче, если вы будете рядом.

Тут, надо признаться, Ломов рассердился.

– Сударыня, – проскрежетал он, – смею вам напомнить, что наш долг…

– Нет, – твердо промолвила Амалия, – о долгах поговорим потом. Мне нужен ваш зоркий глаз и превосходный здравый смысл. Присмотритесь к людям в доме, послушайте, о чем они будут говорить. И пожалуйста, отнеситесь к этому всерьез, а не как к моей прихоти. Хорошо?

– Вы могли бы сами туда поехать и разузнать все, что вас интересует, – не удержался Ломов.

– Я так и сделаю, – кивнула Амалия. – Но вы отправитесь туда отдельно от меня. Позже мы сравним наши впечатления.

Сергей Васильевич нахмурился. Ему было что возразить своей собеседнице, но он неожиданно поймал себя на мысли, что совершенно не хочет с ней препираться. Нет слов, баронесса Корф умела приказывать.

– У вас есть какие-то соображения? – спросил Ломов напрямик.

– Слишком много совпадений, – медленно проговорила Амалия, глядя ему в глаза. – Два разных человека в одно и то же время видят один и тот же сон, а потом девушка умирает именно так, как было показано во сне. Что-то тут нечисто.

– Но вы же говорили, что Арсений Истрин видел другой сон, просто вообразил, что… – начал ее собеседник.

– Я не знаю, что там видел господин Истрин, – отрезала Амалия таким тоном, что у Ломова, хоть он был вовсе не робкого десятка, по коже побежали мурашки. – Я знаю, что происходит нечто странное, и хорошо бы в нем разобраться. Вот, собственно, все, что я пока могу сказать.

Оленька больше не плакала. Она находилась в том зыбком, подавленном состоянии, которое вызывает неожиданно обрушившееся горе после того, как кончаются слезы, силы и слова. Доктор сказал, что Лиза умерла, мама рыдала, и на нее было страшно смотреть, отец словно окаменел… Но Оленька не находила в себе сил думать о смерти. Воображение переносило ее в те недавние – и, как выяснилось теперь, счастливые – дни, когда Лиза была рядом, когда тень того кошмарного сна еще не нависала над ними, когда они…

Отношения сестер не всегда были ровными, и младшей случалось бунтовать против старшей; но теперь Оленька понимала, что все их ссоры были вызваны, по сути, пустяками, и глубоко сожалела о каждой из них. Ее мучило, что она больше ничего не сможет объяснить Лизе, что сестра уже ее не услышит и что все кончено – кончено навсегда. Лиза ушла точь-в-точь как во сне, который…

Но Оленька не хотела сейчас вспоминать о сне. В дверь постоянно звонили, приходили люди с выражениями соболезнования, знакомые и не очень знакомые. Появилась и Машенька с родителями. Базиль и его жена, пообщавшись со старшими Левашовыми, удалились, а Машенька попросила позволения остаться с Оленькой, чтобы поддержать ее в тяжелую минуту, и, разумеется, получила согласие.

– Я не понимаю, как это могло случиться, – повторила Машенька не то в третий, не то в четвертый раз.

Оленька затравленно поглядела на подругу. Они находились в малой гостиной на втором этаже, где на комоде все еще стояли фотографии старшей сестры в красивых рамках. Вот Лиза-подросток с большим бантом на голове, Лиза в платье со шлейфом, снятая после поездки в театр, маленькая Лиза с кошкой на коленях, а еще…