Марта Таро - Аромат золотой розы

– Как скажете! Давайте не будем…

Генриетта вскочила с кресла и, раскачиваясь, как маятник, принялась ходить вдоль края ковра. Её лицо пошло красными пятнами, а на лбу заблистала испарина. Орлова так жалела бедняжку, но чем здесь можно было помочь? Девушка всё-таки сумела подавить страх. Сжав кулаки до белизны в костяшках, она застыла напротив Орловой и прошептала:

– Другого способа узнать хоть что-нибудь о Луизе ведь нет?

– По крайней мере, мне ничего другого в голову не приходит, – призналась Агата Андреевна.

– Тогда погадайте, пожалуйста!..

Орлова молча кивнула и пошла в свою спальню за картами.

Орлова тасовала колоду, и Генриетта не могла оторвать взгляд от карт. Таких она ещё не видела: крупные, почти с ладонь, они немного напоминали игральные, но в толстой колоде мелькало множество незнакомых картинок, а вместо привычных червей и треф, на картах взлетали острые мечи, выстраивались в ряды кубки и монеты. Это были карты Таро.

Агата Андреевна долго тасовала колоду, время от времени переворачивая карты: крест-накрест, справа налево, а потом наоборот. В другой раз Генриетта засыпала бы Орлову вопросами, но сейчас могла думать лишь о Луизе. Вдруг в эту самую минуту с тётей происходит непоправимое?!

«Нет, – приказала себе Генриетта, – я должна думать только о хорошем. Нечего притягивать к себе несчастья!»

Она постаралась сосредоточиться и вновь с надеждой посмотрела на Орлову. Фрейлина выбрала из колоды карту с дамой, восседавшей на троне. В руках дама держала кубок. Орлова выложила карту на стол и предложила Генриетте:

– Вы самый близкий Луизе человек. Задайте вопрос!

– Какой? – тихо спросила девушка.

– Самый главный…

Генриетта прикрыла глаза и замерла. Она молчала, а Агата Андреевна сидела напротив с колодой карт в руках и ждала. Наконец девушка решилась, поглядела в лицо Орловой и тихо спросила:

– Что случилось с моей тётей – Луизой де Гримон?

Фрейлина протянула Генриетте колоду, подсказав как правильно её снять, а потом принялась раскладывать карты на столе. Её пальцы порхали легко и быстро, и через мгновение вокруг дамы с кубком в интригующем порядке лежал целый расклад. Агата Андреевна что-то скороговоркой пробормотала по-русски и принялась переворачивать карты «рубашками» вниз. Она делала это молча, иногда замирая, и от зоркого взгляда Генриетты не укрылась тревожная складка, на мгновение мелькнувшая между бровей фрейлины.

– Что? Плохо? – не выдержала девушка. – Пожалуйста, скажите. Мне нужно знать!

Орлова подняла взгляд, и юная герцогиня прочла в нём сочувствие.

«Боже! – мысленно взмолилась Генриетта. – Я не могу потерять Луизу! Только не это!..»

Поняв, что тянуть с ответом больше нельзя, заговорила Орлова:

– Здесь нет самого страшного – смерти, – твёрдо сказала она, – а остальное можно пережить, тем более что карты сулят нам благополучную развязку. Но сейчас дела очень плохи. Ситуация обострилась до предела.

Орлова указала на карту, где рука в перчатке сжимала огромный меч, а потом по очереди провела кончиком пальца по картинкам, где мужчины и женщина с мечами в руках со всех сторон угрожали королеве с кубком.

– Я не стану забивать вам голову объяснениями, сейчас не до этого, но расклад говорит о том, что Луизе угрожают опасные люди, их трое – двое мужчин (старый и молодой) и женщина. Но вы можете успокоиться: в раскладе нет вас, Генриетта. Вы не виноваты, Луизу похитили не по ошибке, не вместо вас.

– Но почему? – поразилась девушка, – у тёти нет врагов, она со всеми ладит, работницы в мастерской обожают её. Кто мог пойти на такое и почему?

– Причин может быть множество: зависть к успеху Луизы, прошлые обиды этих людей, их алчность, а возможно, и ревность. Ведь ваша тётя – и впрямь красавица, да к тому же ещё молодая. Сколько ей?

– Тридцать пять…

– Ну, вот видите.

Агата Андреевна смешала карты. На самом деле расклад её неприятно поразил: в нём всем правили «Мечи», что возводило опасность, нависшую над мадемуазель де Гримон, до уровня смертельной, но были две карты, резко менявшие картину. Исчезнувшая Луиза, оказывается, имела сердечную тайну: в её жизни был любимый мужчина, а в конце всей этой запутанной истории мадемуазель де Гримон ждал семейный союз.

«Генриетта все равно мне не поверит. Мне и самой сложно в это поверить, – размышляла Орлова аккуратно складывая карты в сафьяновый футляр. – Может, я что-то не так понимаю? Но, похоже, это как раз тот случай, что, как говорится, поживём-увидим?»

Однако фрейлина уже получила ответ на главный для себя вопрос: они пока не будут заявлять о похищении Луизы в полицию. Кто-то из этих троих меченосцев должен скоро проявиться. Интересно, кто же это будет? Мужчина или женщина?

Снова мужчина! И опять девочка! Луиза знала, что это сон. Вечный кошмар преследовал её почти восемнадцать лет. Очень хотелось проснуться, но почему-то не получалось. Она держала на руках новорождённую племянницу – единственную надежду их обречённого рода. Крохотное существо успело прийти в этот мир до того жуткого часа, когда её мать встретилась с гильотиной. Это само по себе уже было чудом. Господь помог де Гримонам, и за то, чтобы этот хрупкий росток сохранился и вырос, можно было отдать жизнь. Луиза знала, что делать: надо выкупить малышку. Передав девочку ещё слабой после родов невестке, она попросила караульного доложить начальнику тюрьмы, что имеет к тому личный и секретный разговор. Тюремщик не удивился, это было в порядке вещей: многие заключённые доносили друг на друга, выкупая себе жизнь смертью другого человека. Караульный ушёл, а через четверть часа вернулся за Луизой и отвёл её к коменданту. Начальник тюрьмы, тоже привыкший к подобным сценам, окинул заключённую высокомерным взглядом.

– Ну, что скажешь, красотка? – насмешливо спросил он. – Хочешь выкупить свою жизнь, забрав чужую?

– Нет, месье, я хочу спасти мою племянницу: малышка родилась два часа назад, – бесстрашно ответила Луиза. – Я добровольно отдам вам свою девственность, если вы разрешите передать девочку в какой-нибудь из монастырей.

– Так ты девица… – протянул мужчина, и глаза его сверкнули плотоядным блеском, – и настоящая красавица, как я погляжу.

Комендант подошёл к Луизе, одетой в рваное крестьянское платье, протянул руку и грубо сжал её грудь, но затем отступил, уселся на стул и принялся раскуривать трубку. Может, исхудавшая и измученная аристократка не понравилась этому уже немолодому пресыщенному мужчине? Затаив дыхание, ждала Луиза его решения. Наконец тюремщик поднял на неё глаза и приказал:

– Продаёшь свою невинность, так показывай товар! – Он небрежно махнул рукой, указывая на разорванное платье, – раздевайся.