Марта Таро - Аромат золотой розы

«Дорогие мои!

Надеюсь, что ваши дела с наследством развиваются успешно и Луиза уже не столь занята, как в начале. Дело в том, что императрица-мать Мария Фёдоровна пожелала заказать с десяток ваших платьев. Это та самая честь, от которой невозможно отказаться! Понятно, что все ваши мастерицы остались в Лондоне, и шить некому, но надеюсь, вы сможете хотя бы нарисовать для императрицы эскизы. Агата Андреевна Орлова – доверенная фрейлина государыни, она сама расскажет вам о пожеланиях Марии Фёдоровны и передаст её мерки».

Луиза сложила письмо и вздохнула. Дело казалось безнадёжным. Лучшая модистка Европы получила важнейший заказ, который просто не могла упустить, но во враждебном Париже была связана по рукам и ногам. Луиза даже не знала, что сказать гостье, но та, как видно, поняла её без слов:

– Ясное дело, что жизнь перевернулась, и сейчас всем не до нарядов, в том числе и моей императрице, но я должна была выполнить её поручение: передать вам мерки и договориться о заказе, а вы уж займётесь платьями, когда сможете, – заявила Орлова.

Луиза с облегчением вздохнула. Что за умница эта фрейлина, как она всё ладно сложила!.. Луизе показалось, что от присутствия этой милой русской в комнате возникло ощущение какого-то светлого равновесия и покоя.

– Спасибо за понимание! Вы меня просто спасаете, – призналась мадемуазель де Гримон. – Я сейчас ищу возможность покинуть Париж. Если мы не сможем вернуться в Англию, то поедем в Вену.

Она замолчала, но потом, вспомнив, что кроме всего прочего должна быть любезной, светски поинтересовалась: – А какие планы у вас?

– С поправкой на войну можно считать, что поручение государыни я выполнила и теперь могу заняться личными делами, – отозвалась гостья. – У моей кузины Аннет Орловой-Чесменской есть маленькая вилла в Фонтенбло. Там уже должна была закончиться реконструкция. Однако Аннет не доверяет своему здешнему управляющему. Я пообещала кузине съездить на виллу, проверить, как идут дела, а если понадобится, то и пожить там, наблюдая за ходом работ.

– А вы не боитесь оставаться в окрестностях Парижа, вдруг снова будет осада, а потом и штурм? – вмешалась в разговор Генриетта.

Фрейлина лишь отмахнулась:

– Я одинока и уже немолода, поэтому могу себе позволить определённый риск, к тому же надеюсь, что Фонтенбло от войны не пострадает.

– Вы с дороги, зачем вам сейчас ремонт в Фонтенбло?.. Живите здесь! Мы скоро уедем, и весь дом останется в вашем полном распоряжении, – предложила Генриетта и обратилась к тётке: – Мы ведь постараемся быстро закончить дела и собраться? Нам хватит одного дня?

– Конечно, – отозвалась Луиза.

Орлова с радостью приняла их любезное предложение. Сказав, что не хочет мешать сборам, гостья поднялась, и Генриетта проводила её в свободную спальню на втором этаже. Убедившись, что Орлова хорошо устроена, девушка вернулась в гостиную. Тётку она нашла совершенно расстроенной.

– Месье Трике так и не приехал, – пожаловалась Луиза. – Что-то он сегодня к нам не торопится. Если через полчаса мэтр не появится, придётся мне отправиться на его поиски.

– Хотите, поедем вместе? – спросила Генриетта.

– Нет, дорогая, ты уж развлекай нашу гостью. Неприлично пригласить человека в дом и тут же бросить его в одиночестве.

Племянница не стала настаивать. Они прождали ещё час, но нотариус так и не объявился. Пришлось мадемуазель де Гримон самой отправляться по адресу, оставленному мэтром.

Луиза попросила дворецкого нанять фиакр. К счастью, ехать было недалеко – нотариус как-то сказал, что живёт в получасе езды от улицы Гренель. Изрядно попетляв, по обоим берегам Сены, фиакр остановился у узенького серого дома с фасадом шириною в три окна. Контора месье Трике занимала первый этаж, а жилыми были второй и третий.

Мадемуазель де Гримон постучала в дверь, но открывать ей не спешили. Странно!.. Что бы это могло значить?.. Луиза поёжилась под любопытным взглядом отъезжавшего кучера. Прохожих в этом маленьком переулке не было, зато, услышав стук, из окон соседних домов выглянули две женщины.

– Вы к месье Трике? – осведомилась одна из них и, не дождавшись ответа, добавила: – Да вы стучите сильней, он служанку отправил в деревню – отпустил до конца недели, а сам небось и не слышит.

Луиза кивнула болтливой женщине и, желая скрыться от чужих глаз, толкнула дверь. Створки бесшумно открылись. Непонятно!.. Уж ключ-то в замке можно было и повернуть.

Луиза рассердилась. Что за беспечность? Совсем не похоже на месье Трике… Хотя, если уж рассуждать беспристрастно, мадемуазель де Гримон знала о своём поверенном лишь то, что мэтр сам соизволил ей рассказать. В конце концов, нужного результата в деле о наследстве нотариус так и не добился. Так, может, это как раз и есть результат небрежности в делах?

«Надо расплатиться и отказаться от его услуг», – решила Луиза.

Она прошла в большую комнату, занимавшую весь первый этаж. Хозяина здесь не было. Как видно, соседка сказала правду – мэтр отправился наверх. Не дай бог, он уже выпил свой вечерний бокал! Луиза заколебалась, но выбора всё равно не осталось. Она шагнула к лестнице, ведущей на второй этаж и, задрав голову, крикнула в темноту пролётов:

– Месье Трике, спуститесь вниз, пожалуйста! У меня к вам срочный разговор…

Ответом была тишина. Выстраданные планы срывались, и женщина сделала то, на что никогда не решилась бы при других обстоятельствах – она поднялась по лестнице. Когда Луиза на ощупь миновала площадку между этажами и вышла на следующий пролёт, ей вдруг почудилось, что рядом кто-то есть.

– Мэтр, это вы? – собственный голос показался Луизе чужим.

Тишина вокруг налилась угрозой, страх пронзил сердце. Надо бежать отсюда, пока не поздно! Луиза кинулась вниз, но опоздала: сильнейший удар свалил её с ног.

«Давно надо было уехать из Парижа», – успела подумать Луиза и потеряла сознание.

Предрассветные сумерки баюкали Париж, окутывая негой его обитателей. Дивные сны приходят к людям в этот волшебный час, когда нет ни ветерка, ни тучки на светлеющем небе, лишь жемчужный свет потихоньку заливает город. Последние, драгоценнейшие минуты покоя, скоро они исчезнут – проскользнут песчинками в колбе стеклянных часов и потеряются в утренней суете. Знать бы ещё заранее, что принесёт с собой новый день…

Большой и нарядный дом на улице Савой мирно спал, когда к его крыльцу подкатил новёхонький дорожный экипаж, запряжённый серой в яблоках парой. Щегольски одетый худой мужчина с выдубленным, как у моряка, лицом – с тем типом загара, когда на кирпичного оттенка коже резко выделяется белизна глубоких морщин – поднялся на крыльцо и крутанул колёсико дверного молотка. Стук получился оглушительным, но открывать раннему гостю не спешили, и он со злостью ударил по створке кулаком. Наконец дверь отворилась, и слуга в накинутой на плечи ливрее испуганно осведомился: