Марта Таро - Игры скорпионов

После рощи (на развилке дорог) она повернула к Троицкому и теперь гнала Лиса через поля к знакомому снежно-белому дому. Барон Тальзит – друг и ровесник покойного отца княжон – так и не обзавёлся собственной семьёй, поэтому к своим крестницам Долли и Ольге относился с отеческой нежностью. Девочки отвечали Тальзиту такой же любовью, а его двухэтажный дом в Троицком считали почти что родным.

Долли остановила Лиса у крыльца, ловко соскочила на верхнюю ступеньку и, передав повод дворовому мальчишке, направилась в кабинет хозяина дома. Александр Николаевич сидел за дедовским письменным столом. Сумрачное выражение лица, столь не свойственное этому светлому человеку, удивило Долли, но лезть в душу барону она не стала и поздоровалась как ни в чём не бывало:

– Добрый день, крёстный. – Она, наклонившись, поцеловала Тальзита в подёрнутую сединой каштановую макушку.

– Здравствуй, ранняя пташка! – Александр Николаевич явно обрадовался.

Морщины на его лбу разгладились, а в серых глазах даже мелькнули смешинки.

– Ты опять заставила своего Лиса лететь, как ветер?

– Его не надо заставлять, нужно просто не мешать, и Лис полетит быстрее ветра, – отозвалась Долли. – Ну а как у вас дела?

Александр Николаевич вновь опечалился:

– Ох, прямо не знаю, что и делать! Получил депешу от племянницы Сони, та хочет прислать ко мне своих дочек. Сама она собралась за границу, а оставлять Мари и Натали одних боится. Я написал, что буду рад, но теперь…

– А что случилось? Почему вы беспокоитесь? – удивилась Долли.

Новость о приезде внучатых племянниц крёстного её обрадовала: княжны Черкасские давно дружили с этими весёлыми и жизнерадостными барышнями. Вот только барон совсем не разделял девичьих восторгов.

– Вчера перекупщик из уезда приезжал за яблоками, так он божился, что в округе пропали уже две девицы – совсем молоденькие, по пятнадцати лет, – вздохнул Тальзит. – Вот я и боюсь – вас же, молодых, дома не удержишь, а вдруг с Сониными дочками что-то случится…

Долли стало даже как-то неловко за крёстного: взрослый человек, а говорит такие глупости.

– Ничего с ними не случится. Я сама буду следить за девочками! – пообещала она.

– Милая моя, а за тобой-то кто проследит? – ворчливо отозвался Тальзит. – Ну, посмотри, как ты себя ведёшь: скачешь по лесам одна. Неизвестно ещё, кто тебе может встретиться!

Разговор скатывался к обычным нотациям, но Долли уступать не собиралась:

– Ну, кто может мне встретиться между Ратмановом и Троицким, кроме наших мужиков? Да и потом, моего Лиса всё равно никто не догонит.

Барон явно разволновался:

– Да, конь у тебя быстрый, а если, не дай бог, его подстрелят? У нас густые леса, а если на тебя нападут разбойники, никто и не услышит.

– Крёстный, какие разбойники?! – уже не выдержала Долли. – Что вы верите пустым россказням?

Но Тальзит стоял на своём:

– Девушки пропали, и никто их не может найти, это – правда, а не домыслы. Наверное, мне нельзя брать племянниц. Нужно написать, чтобы Соня не присылала их.

Ещё чуть-чуть, и крёстный мог всё испортить. Этого Долли допускать не хотела, потому схитрила:

– Да вы уже и не успеете со своим письмом – девочки, наверное, выехали. Только расстроите тётю Соню, и вся её поездка пойдёт насмарку.

Барон надолго задумался. Он вздыхал и отдувался, как печальная больная корова, но в конце концов сдался:

– Похоже, что у меня нет выбора. Я, наверное, соглашусь на их приезд, но только с тем условием, что ты тоже перестанешь ездить одна. Бери на прогулки дворового с ружьём, а ещё лучше двоих.

– Крёстный, да за кого вы меня принимаете? У меня оружие всегда с собой, – гордо сообщила Долли.

Она приподняла юбку и показала барону нож, засунутый за голенище короткого сафьянового сапожка. Однако о своей откровенности княжна сразу же пожалела. Александр Николаевич громко охнул и схватился за сердце. Долли обняла его и подвела к дивану. Усадила. Налив из графина воды, накапала в стакан лекарство. Она еле уговорила барона всё выпить, а потом долго сидела рядом, дожидаясь, пока капли подействуют. Наконец Тальзиту полегчало, но вместе с силами вернулось и прежнее возмущение. Барон отдышался и принялся отчитывать крестницу:

– Боже мой, Долли! Неужели ты всерьёз думаешь, что сможешь кого-то одолеть, имея за голенищем охотничий нож? Это даже смешно обсуждать. Не понимаю, о чём думает Опекушина, разрешая тебе выезжать одной! Придётся мне с ней поговорить.

Перспектива расстроить добрейшую Марью Ивановну княжну совсем не обрадовала. Надо было, пока не поздно, сгладить размолвку.

– Крёстный, пожалуйста, не нужно никого беспокоить, – попросила Долли. – Я обещаю, что стану брать с собой пистолеты Алексея. Я ведь отлично фехтую, да и стреляю метко. Пожалуйста, пойдёмте в сад, и я покажу, на что годна. Вы ведь никому ещё не подарили свои пистолеты?

Барон с трудом удержал улыбку: хитрости его любимицы были шиты белыми нитками.

– Пистолеты заперты в ящике, – подтвердил Александр Николаевич, но, вспомнив о воспитательных моментах, закончил строго: – Только ты, как видно, хочешь обвести меня вокруг пальца. Уверяю тебя, что ничего не выйдет! Мы не пойдем стрелять – это совсем не к лицу девушке твоего возраста. Если женихи узнают, как ты обращаешься с оружием, они все испугаются и разбегутся, а ты останешься старой девой.

Крёстный сам дал повод заговорить на нужную тему, и Долли пошла ва-банк:

– Зачем мне жених-трус? Вы ведь сами – душеприказчик моих отца и бабушки и знаете, что с их наследством мне нет нужды выходить замуж. Я хочу остаться свободной. Жить в Ратманове и разводить лошадей. Пожалуйста, достаньте пистолеты, и я покажу вам, каких успехов достигла! Может, вы ещё станете мной гордиться.

Смиряясь с неизбежным, барон вздохнул и достал из ящика стола потёртую шкатулку розового дерева с парой дуэльных пистолетов.

– Пойдём покажешь свои достижения. Но хочу напомнить: родные оставили тебе деньги, чтобы ты смогла выйти замуж по зову сердца, «хоть за нищего», как говорила твоя бабушка.

Тальзит распахнул дверь на террасу и, пропустив вперёд крестницу, направился в сад. Как все старые холостяки, он считал разведение цветов «дамскими нежностями», и его сад, лет двадцать назад ещё имевший регулярный облик, теперь совершенно одичал и этим нравился Долли ещё больше. Барон помог крестнице пробраться среди огромных кустов жасмина и сирени, захвативших то, что прежде было дорожками, и подвёл к старому кряжистому вязу, росшему у самой ограды.

– Вон видишь толстую ветку? Она растёт над землей почти горизонтально, и листьев на ней мало. Попадёшь в неё с двадцати пяти шагов, подарю тебе эти пистолеты, – предложил Тальзит и, не выдержав, улыбнулся, – а в придачу седельную кобуру. Ты ведь хочешь получить пистолеты с того самого дня, как только впервые их увидела.