Елена Медведева - Мозг в чемодане. НЛП для бизнесвумен

– Но откуда вы так хорошо знаете русский?

– О, это долгая история. А вы, как мне сказала миссис Джонсон, репортер газеты «Калейдоскоп». Обожаю репортеров, но, к сожалению, не могу похвастаться тем, что являюсь «репортерской дичью»: не богат, не властен, не славен. Бывший штурман авиации, уволенный за участие в забастовке. Теперь вот работаю таксистом. Но, думаю, нам будет, о чем поговорить.

– О чем же вы хотите поговорить со мной?

– О контактах с внеземными цивилизациями, например.

– А ты, парень, мне начинаешь нравиться. Едва познакомился, а уже готов делиться своими мыслями.

Михаил пристально, даже испытующе посмотрел в глаза Андрею, как будто надеялся увидеть в них интерес к своей персоне или хотя бы понимание.

– Это потом, а пока надо решить земные проблемы.

Китайский ресторанчик. Андрей и Михаил увлеченно беседуют.

– Самые приятные ощущения, – говорит Михаил, – когда летишь утром навстречу солнцу на большой высоте. Полупрозрачные перистые облака – складки на голубом фоне… Хотелось бы слетать в космос! Состояние полета не сравнить ни с каким другим. Но предлагать себя в качестве космонавта бесполезно. Это лотерея, счастливый выигрыш достается одному из миллионов. Разве что попытаться принять участие в каком-нибудь опасном секретном эксперименте… Даже смерть в Космосе – выигрыш для многих, живущих на Земле. – Михаил грустно улыбнулся уголками губ. – Я готов предложить свое тело, свой мозг, даже если потомкам не будет известно ни мое имя, ни моя биография. Они даже не будут знать, что погиб человек в Космосе…

– До сих пор я считал, что людей использовали в качестве подопытных кроликов только в нацистской Германии.

Михаил ядовито усмехнулся.

– Ты забыл о Пьере и Марии Кюри, о сотнях других ученых, готовых на смертельный риск ради будущего.

– Подумай, как это страшно – погибать где-то в черной бездне и знать, что никто не подозревает о твоих мучениях. Знать, что будут превозносить кого-то другого: того, кому ты своей жизнью проложил путь к славе. Никто не предъявит им обвинения, потому что никто об этом не узнает. Нет, я тебя не понимаю. Прими мой дружеский совет: обратись к психоаналитику.

– У меня ничего не осталось в этой жизни – мне нечего терять. К тому же всегда есть шанс остаться в живых.

Этот разговор происходил вечером в понедельник. Воскресенье для Андрея – репортера вечерней газеты и для Михаила – шофера такси, всегда являлось днем наибольшего физического и нервного напряжения. А в понедельник Андрей отдыхал от газетной сутолоки в этом уютном ресторанчике. Ему было приятно небрежно поддерживать речь легко воспламеняющегося друга. Да, они уже успели подружиться за это короткое время. И однажды Михаил, словно ощущая себя виноватым в том, что не является для Андрея «репортерской дичью», рассказал ему удивительную историю своей жизни.

Рассказ Михаила

В годы Второй мировой мой будущий приемный отец уехал из России в Штаты, где жили его родители.

Иосиф быстро вошел в курс дела отцовской типографии на Кони-Айленде и рекламного агентства. Большинство заказов поступало от Американской информационной службы. Часть персонала забрали в армию, и старик был счастлив, что сын сможет стать преемником.

Главным финансистом для них стал ювелир Изя – родной брат моей матери Сэйры Розенман, которая с мужем Леоном и сыном Мишей, то есть со мной, жила в Ярославле. Спрос на ювелирные изделия в последние годы резко упал, и дядя усиленно искал объекты новых инвестиций.

Объединяли их и личные проблемы. Сын Изи не вернулся с Западного фронта и числился в списке пропавших без вести. С каждым днем надежды Изи на его возвращение таяли как бриллиантовые лучи в черном бархате. Иосиф стал для него вторым сыном. Он также был одинок и не женился, несмотря на мольбы отца.

Вот уже несколько лет Иосиф писал письма в Россию. Они были адресованы девушке из Ярославля Марине. Стены небольшой комнаты, смежной с его офисом, были увешаны фотографиями красоток, которых он снимал для Плейбоя. И все они были чем-то похожи на нее.

Иосиф описывал Марине все подробности своей жизни, и его письма постепенно превращались в роман о воплощении американской мечты. Сначала у него была однокомнатная квартира с дешевым линолеумом на полу и покрашенными масляной краской стенами. А теперь гостиная длиной в 30 футов в его роскошной квартире на Манхэттене с тремя спальнями и четырьмя ваннами была обставлена дорогой мебелью, стены увешаны картинами. Из окна шириной во всю стену открывался прекрасный вид на залив. У него был черный лакированный лимузин, десятки костюмов.

Иосиф был избалован широким ассортиментом живого сексуального товара. И как это довольно часто случается с очень красивыми и удачливыми мужчинами, сделал странный, с точки зрения окружающих, выбор. Подобные ему предпочитают либо самого непритязательного и верного спутника по жизни, либо самого неординарного и независимого. Марина, по его мнению, могла бы стать идеальной женой, но она была недоступна. Он отсылал письма по почте, передавал через знакомых, отправляющихся в Союз, но ответа не было.

Его собственные родители были в его глазах живым воплощением неизбежного финала любой самой пылкой любви. Девять лет любовной страсти превратились в итоге в утомительное сосуществование на уровне быта, в лабиринт из повседневных забот, мелких ссор, усталости друг от друга и скуки. И Иосиф уже сам начал предполагать, что движет им не стремление заполучить Марину, а мазохистское желание испытывать любовные страдания. Это был не требующий особых усилий элемент романтизма в его американской жизни, где каждая минута насыщена конкретным действием.

Йосиф включил зажигание. Форд плавно двинулся с места. Он вырулил на дорогу, ведущую к причалу. Изя уже ждал его на своей яхте. Внезапно у него возникло ощущение, что в потоке машин он не является независимой единицей, следующей общим правилам дорожного движения – кто-то отслеживает его маршрут. Сердце застучало по грудной клетке.

– Мне нельзя больше пить, – решил он. – Нервы шалят.

Через несколько дней заканчивался срок выплаты кредита. Изя обещал помочь, так что причин для особого волнения у него не было. И все же…

Иосиф свернул на боковую улицу. Следом за ним такой же поворот сделал джип цвета морской волны. Джип проехал вперед полквартала и остановился. Из него вылез мужчина в темных очках, развернулся лицом к Иосифу и застыл на месте, скрестив руки на груди. Иосифу определенно казалось, что тот пронизывает его взглядом сквозь темные стекла солнцезащитных очков.

Вдруг мужчина с радостным видом замахал рукой.