Наталья Александрова - Бриллиантовая уха

– Матери на банкет идти в приличный ресторан, а она в такое платье вырядиться хочет – просто полное убожество, – тут же высунулась Наташка.

«И это чудовище я родила в муках!» – привычно подумала Ирина.

Жанна пролетела в комнату и уставилась на разбросанные платья.

– Да уж, – произнесла она спустя пару минут, – такого я от тебя, Ирка, не ожидала. Ладно бы еще Катерина задумала так вырядиться. Но чтобы ты…

– Катерина в эти платья вообще не влезет, – возмутилась Ирина. – Что ты меня с ней сравниваешь.

Катерина была круглой, как шарик, но ни капельки из-за этого не расстраивалась.

– Эту, с позволения сказать, «Шанель» давно пора выбросить, – сказала Жанна, не поведя бровью. – Это вишневое, – она понюхала пятно, – кажется мазут. Ты что, на дороге в нем валялась?

– А уж этот синий балахон, – продолжала милая подруга, не дождавшись вразумительного ответа, – как тебе в голову могло прийти его купить?

– Я похудела, – угрюмо сказала Ирина, – вот оно и стало чересчур свободно.

– Похудела – это хорошо, – оживилась Жанна. – Значит, на тебя мое налезет!

И она развернула перед изумленными мамой и дочкой шуршащий пакет.

Платье было шикарным. Собственно, в этом Ирина и не сомневалась. Не сомневалась она и в том, что платье будет ярко-красным. Безумно открытое, совершенно без плеч, туго прихваченное в талии, еще какие-то перья, блестки и воланы.

Наташка восторженно ахнула, Яша, тайком просочившийся в комнату, тоненько взвизгнул.

– Надевай! – крикнула Жанна. – Время дорого.

– Да как оно держится-то? – сопротивлялась Ирина.

– На липучках, – прошипела Жанна. – Яшка, пошел вон.

– Слушай, я же все-таки писательница, а не опереточная примадонна.

– Да? – заорала Жанна. – А ты приглашение-то читала? Что в нем сказано? Дресс-код black tie! А это значит, что у женщины должно быть вечернее открытое платье, длинное. А ты что за обдергай собралась нацепить?

– Во-первых, если до пяти часов, то можно, то есть короткое, – слабо сопротивлялась Ирина. – А во-вторых, я звонила девочкам в издательство, они сказали, что нарочно такой дресс-код написали. Потому что писатели – такие люди, что, если напишешь formale, они в драных джинсах придут. В общем, это платье я не надену, лучше вообще никуда не пойду!

Жанна уставилась на подругу, кипя от злости. Но через некоторое время поняла, что Ирина действительно не уступит. Когда нужно, она умела быть твердой.

– Господи, – воскликнула Жанна, сдаваясь. – Ну неужели у тебя не было времени побегать по магазинам?

– Я купила туфли, – сообщила Ирина.

– Туфли хорошие, – признала Жанна, – итальянские. Ладно, тогда еще одна попытка.

И она развернула еще один пакет. Это платье было лиловым с серебристым отливом, фасон чуть скромнее. Жанна зорко следила за Ириной и нашла в ее лице признаки слабины.

– Имей в виду, это последнее.

– Почему у тебя нет обычного черного платья? – выдохнула Ирина, чтобы не сдавать позиции так быстро.

– Ты отлично знаешь, что черное мне не идет, – последовал холодный ответ. – Я со своим носом похожа в черном на ворону, которую кошки драли, но выпустили.

Ирина в который раз поразилась Жанкиному умению называть вещи своими именами. Язычок у подруги острый, ни себя не щадит, ни других.

Платье сидело отлично и так шло Ирине, что Жанна потемнела лицом. В последний момент Ирина выпросила все же шарфик из органзы, чтобы не чувствовать себя такой оголенной.

Переулок перед входом в ресторан был перегорожен, и возле ограды прогуливались плечистые молодые люди в черных костюмах.

– Я тебя в сторонке высажу, – сказала Жанна, – а то эти небось пропуск потребуют.

Ирина сказала, что дойдет сама, и распрощалась с подругой. Пока что платье было скрыто под летним пальто, так что Ирина чувствовала себя вполне свободно. Она не спеша приближалась к ограждению, с любопытством оглядываясь по сторонам. И в это время кто-то тронул ее за рукав.

– Вы ведь Ирина Снегирева, да? – спросила довольно высокая худая девушка в черных джинсах и кожаной короткой курточке.

– Да. – Ирина улыбнулась, подумав, что девушка собирается попросить автограф.

Не слишком часто, но бывали случаи, когда ее останавливали на улице. Однако в руках у девушки не было ни ручки, ни бумаги, ни книжки. Она оглянулась и потянула Ирину в сторону.

– Я Настя, Настя Лукьянова, – говорила она на ходу, – мы с вами встречались на канале «Что» месяца два назад.

«Не помню, – подумала Ирина, – как неудобно…»

– Вы извините меня, – тараторила Настя, – но мне просто не к кому обратиться.

Ирина насторожилась. Девица выглядела более или менее прилично – одежда не грязная, не мятая, волосы хоть и растрепанные, но чистые, однако глаза лихорадочно блестели, и вообще вид у нее был какой-то беспокойный.

«Если попросит денег, дам немного, – подумала Ирина. – А не отстанет, охрану крикну».

– У меня к вам большая просьба.

«Так я и знала», – констатировала Ирина, сохраняя на лице отстраненно-приветливую улыбку.

– Вы не могли бы передать этот пакет Андрею Званцеву? Это редактор с канала «Что», он обязательно будет на сегодняшнем мероприятии. Думаю, он уже там, я, наверное, его проворонила.

– А что в пакете? – спросила Ирина. – Не поймите меня превратно, но я не могу пронести мимо охраны неизвестные предметы.

– Что вы, там ничего опасного, просто флешка. – Девушка развернула пакет с логотипом канала «Что» и продемонстрировала Ирине обычную флешку в прозрачной коробочке. – Тут некоторые материалы. Я разговаривала с Андреем по телефону, он знает, о чем речь.

Видя, что Ирина колеблется, девушка удвоила напор.

– Я вас очень прошу, это очень важно, буквально вопрос жизни и смерти, – в ее голосе зазвучали слезы, и Ирина не устояла, тем более что вспомнила наконец эту девушку.

И правда, когда месяца два назад ее приглашали на канал «Что», она говорила с Настей и даже подарила ей книжку.

– Хорошо, значит, Андрей Званцев, канал «Что», я запомню.

– Только обязательно ему одному в собственные руки! – крикнула Настя и быстро пошла, почти побежала в сторону.

Ирина перехватила подозрительный взгляд ближайшего охранника. Она пожала плечами и направилась к ресторану.

Настя завернула за угол и остановилась, чтобы перевести дух. Сердце колотилось часто-часто, как будто она бежала кросс полтора километра. Встречная женщина посмотрела с подозрением и машинально переложила сумку в другую руку.

«Так нельзя, – расстроилась Настя. – Люди обращают на меня внимание, у меня подозрительный вид. Нужно взять себя в руки и успокоиться».

Она тут же поняла, что не может этого сделать. Страх, сжимавший ее изнутри цепкой когтистой лапой, никак не проходил. Уже больше суток ужас терзал ее, то слегка затихая, то разгораясь с новой силой, и от этого было еще хуже.