Галина Куликова - Ураган по имени Глаша, или Рецепт дорогого удовольствия

– А вот и Глаша пришла! Познакомься, Глашечка, с нашим новым клиентом, – протянула Раиса Тимуровна Подвойская сахаристым басом.

Она всегда говорила сладко, когда собиралась сватать кого-нибудь «из девочек» очередному неженатому бедолаге, который являлся в профилактический центр нетрадиционной медицины подлечиться.

Центр был небольшим, но в своем районе популярным и носил оптимистичное название «Я здоров!». Все работники ужасно намучились с этим названием, особенно поначалу. Когда кто-нибудь из докторов отвечал на телефонный звонок, говоря привычное: «Алло. „Я здоров!“, позвонивший игриво отвечал: „Я так рад за вас!“. Или: „А вот про себя я этого сказать не могу“. Или что-нибудь в таком роде.

– Глашечка, это Алексей Денисович, – продолжала Подвойская, поглаживая по плечу экземпляр мужеского пола, который сидел на стуле, напряженно выпрямившись и пристально глядя на свои ботинки.

Глаше, как самой молоденькой – ей исполнилось «всего-то» тридцать пять, – чаще других приходилось испытывать на себе Раисины бурю и натиск.

– Оч-приятно, – пробормотала она, пытаясь проскользнуть мимо одеревеневшего Алексея Денисовича, который двумя ногами уже вошел в пенсионный возраст.

Подвойская необъятной грудью загородила Глаше дорогу.

– Алексей Денисович преподает в Академии МВД, – сообщила она таким торжественным, «подарочным» тоном, словно любой индивид, имевший отношение к вышеназванному заведению, был пределом Глашиных мечтаний.

– Алексей Денисович, оч-приятно, – вторично пробормотала Глаша.

Быстрая улыбка спорхнула с ее губ и отдала концы, едва добравшись до адресата. Раиса Тимуровна раздула ноздри. Тон ее, однако, совсем не изменился.

– У нашей Глашеньки, – поспешно сообщила она, – особые отношения с милицией. Милиция недавно вынесла ей благодарность. Она, знаете ли, отловила преступника!

– Не отловила, – привычно поморщилась Глаша, – а вычислила.

– Да? – заинтересовался Алексей Денисович, неожиданно выйдя из комы. – Как это так – вычислила?

– Глашенька, расскажи! – потребовала Раиса Тимуровна и придвинула для себя стул.

Села на него удобно, словно рассказ должен был занять полдня. Она была дамой крупногабаритной, громкоголосой и очень душистой. От духов Раисы Тимуровны жирные июльские комары дохли быстрее, чем от разрекламированного «Фумитокса».

– Я простудилась и лежала дома с температурой, – привычно начала Глаша рассказ, который уже был обкатан не хуже, чем экскурсия у опытного гида. – Читать не могла – глаза очень болели. И телевизор смотреть не могла. Поэтому все время смотрела в окно, чтобы не скучать. Наблюдала за прохожими. – Глаша тоже села и приняла вольную позу.

Алексей Денисович завозился на своем месте и глянул на Глашины ноги с узкими коленками и тонкими лодыжками. Она вообще вся была узкой и тонкой. Бабушка ворчала: «Не девка, а стрекоза: одна голова с глазищами!» Глазищи у Глаши были светло-карие, почти что желтые. Волосы ее знакомая парикмахерша красила «темным каштаном» и стригла неровными прядями. Подруга Лида называла результат французским шиком, а брат Коля – укладкой бездомной собаки. Брат, конечно, ничего не понимал. Прическа Глаше нравилась.

– Напротив моего окна расположен большой магазин «Сантехника», – продолжала она, зная точно, что рассказывать надо доходчиво, иначе Раиса Тимуровна начнет вносить дополнения и дело затянется. – И вот я заметила, что в то время, как к магазину перед самым закрытием подъезжает инкассаторская машина, там постоянно ошивается один и тот же человек.

– Ну да? – подал реплику Алексей Денисович.

Подвойская с одобрением посмотрела на него.

– Да-да, – кивнула Глаша. – И он все время маскировался. То входил в магазин вместе с инкассаторами, словно припозднившийся покупатель. То разгуливал неподалеку с поводком в руках, хотя никакой собаки с ним не было. То изображал пьяного, который присел на бордюрный камень передохнуть. Один раз он даже оделся разносчиком пиццы и бегал с коробкой по окрестностям.

– Она позвонила в милицию и все рассказала! – встряла-таки Раиса Тимуровна. – За этим типом начали следить и вышли на целую бандитскую группу, которая затевала нападение на инкассаторов. Преступникам позволили довести операцию почти до самого конца и взяли с поличным! – с восторгом закончила она. – А Глашеньке вынесли благодарность.

Алексей Денисович вопросительно посмотрел на Глашу.

– Вынесли, – подтвердила та и поспешно поднялась. – Ну, мне нужно работать.

– Конечно, Глашечка! – пропела Подвойская. – Только выдай Алексею Денисовичу нашу визитку и сопутствующие материалы, а то мне надо отлучиться.

Она уже намылилась ускользнуть, оставив гипотетическую парочку наедине, когда в приемную из своего кабинет вышел доктор Лева Бабушкин. Лева занимался в центре биорезонансной диагностикой и обслуживал новейший аппарат – подключал клиента к компьютеру, тестировал его организм, а потом с увлечением рассказывал, что получилось. Половина пациентов аппарату не верила, но абсолютно все считали сам процесс страшно увлекательным. Как бы то ни было, но именно по результатам тестирования Лева подбирал всякому страждущему комплекс натуральных препаратов и добивался потрясающих результатов.

– Привет, Глафира! – поздоровался Лева и, подойдя поближе, понизил голос: – Признавайся, чего натворила? Тебя директор вызывает. С самого утра рвет и мечет. Злой, как шайтан. Обещает свернуть твою нежную шейку.

– Да? – удивилась Глаша и обернулась к насупившейся Раисе Тимуровне. – Вот видите, меня, оказывается, на ковер. Так что…

Она метнулась к кабинету директора и толкнула дверь плечом. На ней висела табличка: «Кайгородцев Петр Сергеевич».

Петр Сергеевич сидел за своим гигантским «противотанковым» столом и исподлобья смотрел на ввалившуюся к нему Глашу. Он был высокий, рыжеватый, с умными глазами и мужественным, разделенным впадинкой подбородком. И руки у него были красивые, белые, докторские, хотя Кайгородцев не имел никакого отношения к медицине, а занимался лишь административными вопросами.

– Петь, что случилось? – испугалась Глаша, глядя на насупленного директора. – Неприятности?

Кайгородцев ненавидел неприятности, а заодно и тех, кто их ему доставлял. «Честь мундира» защищал самоотверженно, так как считал ее важнейшей составляющей коммерческого успеха.

– Поздравляю тебя, Медвянская! – желчно сказал он, хлопнув по столу обеими ладонями. – Дукельский собирается подать на тебя в суд.

– Дукельский? – ошалело переспросила Глаша. – На меня?!