Алексей Макеев - Пуля из прошлого

Хмурое настроение, в которое он погрузился на некоторое время, как рукой сняло, и Костырев, быстренько допив первую бутылку, недолго думая откупорил вторую. Марина тоже повеселела, сидела напротив, вся такая хорошенькая, благоухающая свежей туалетной водой, покачивала ножкой в остроносой туфельке…

– Как там наши? – спросил Валера, поставив пустую рюмку на стол.

– Не знаю, я почти не вижу никого. А ты? Никого не встречал?

– Нет, – коротко ответил Костырев. – Это уже пройденный этап. Забыть и выбросить. У меня теперь другая жизнь.

– Я вижу. – Марина с грустью обвела глазами кухню, остановила взгляд на пустых бутылках.

– Только не надо ничего говорить! – предостерегающе поднял руки Костырев. – Сам все знаю!

– А я и не буду, – улыбнулась Марина, накручивая на палец золотистый завиток волос. – Я вообще сегодня не хочу говорить ни о чем плохом. Только о хорошем!

– Умница моя! – снова похвалил ее Костырев и пододвинул стул ближе.

Марина не отстранилась, когда он провел рукой по ее коленке, а затем и по всей ноге вверх, до бедра.

Некоторое время Валера продолжал гладить женщину, потом пыл его как-то поостыл, он вновь покосился на стол и, налив очередную рюмку, выпил. После чего с извиняющимся выражением лица повернулся к Марине:

– Сейчас, давай посидим еще! Не виделись давно, поговорить хочется.

– Давай, давай посидим, – ласково произнесла та.

…Часа через полтора-два Костырева развезло уже основательно. Марина откровенно скучала, видя, как заплетается у него язык, но старалась не подавать вида, держаться бодро и шутить.

– Ты закусывай, Валера, закусывай. Помнишь, как мы с тобой один раз красной икры объелись? У меня на другой день тошнота была страшная, из туалета не вылезала…

– Да? – удивился Костырев. – А у меня просто изжога, и всё.

– Ну, ты же мужчина! Да еще такой сильный.

При этих словах Костырев расправил плечи, неловко поднялся и направился к дверям.

Проходя мимо зеркала, он невольно бросил в него взгляд. Увиденное ему совершенно не понравилось: какое-то опухшее, небритое лицо, измятая рубашка… Блин, что же он сделал с собой? А там, в комнате, сидит такая женщина, что любой другой от зависти лопнет! А он идет еле-еле, аж покачивается уже… Нет, пить надо завязывать. И немедленно! Маринка вон помнит его, приехала ведь, сама приехала, он даже не звал. Значит, все еще может быть хорошо. И у него все может наладиться. Бросить пить, послать к ядреной матери эту квартиру, уехать вместе с Маринкой и зажить по-человечески. А остальное… остальное тоже пусть катится к чертям! Его это не касается!

Костырев прошел в ванную и взялся за бритву. Провел по щетинистой щеке, ощущая, как затупилось старое лезвие, – брился он теперь нечасто и кое-как. Не спеша, тщательно скреб щеки, пока они не стали более-менее гладкими. Потом открыл кран с холодной водой и сунул под него голову. Постоял так пару минут, отряхнулся и вытер волосы полотенцем. Подумал, взял тюбик с зубной пастой и почистил зубы. Проходя обратно в комнату, он снова взглянул на зеркало. Вид стал получше. Но все равно, нужно взяться за себя всерьез, а то перед Маринкой неудобно.

Марина стояла у стола, держа в руках свою сумочку.

– Ну, Валера, мне пора, – как-то обреченно сказала она.

Костырев подошел, ласково обнял ее и тихо проговорил:

– Мариш, ты прости меня, дурака.

Марина подняла на него удивленные глаза.

– Если пить брошу – замуж за меня пойдешь? – после некоторой заминки спросил Костырев.

Она чуть вздрогнула, словно не веря своим ушам, пристально посмотрела на него и молча кивнула. Так они и стояли, молча глядя друг другу в глаза. Марина первая прервала затянувшуюся паузу.

– Ты только брось, – попросила она. – А сейчас мне и в самом деле пора. Прости.

– Я тебя провожу! – решительно произнес Валерий.

На улицу они вышли вместе, под руку. И пока спускались по лестнице, у Костырева билась в груди счастливая мысль, что теперь все будет по-другому. С приездом Марины возродились давно погасшие надежды на нормальную жизнь, о которой он уже давно забыл.

А она шла рядом, красивая, стройная, молодая, поглядывала на него и смеялась. Радостно так смеялась, хорошо…

У машины ненадолго задержались. Марина что-то говорила, а он все смотрел и смотрел на нее. Затем спросил:

– Когда ты теперь приедешь?

– Не знаю. Но я тебе обязательно позвоню. Может быть, лучше ты приедешь ко мне?

– Приеду, – пообещал Костырев. – Вот закончу… дела – и приеду. И заберу тебя, Мариш.

Она снова улыбнулась и провела ладонью по его щеке. Костырев перехватил ее руку и нежно поцеловал. Марина быстро повернулась и прошла к дверце. Села на сиденье, завела мотор… Отъезжая, еще раз повернулась к нему и помахала рукой. Валерий ответил тем же. Некоторое время он смотрел вслед машине, пока она не исчезла за углом. Потом, словно очнувшись, оглянулся. Хотел было направиться домой, но полез в карман и нащупал тысячерублевую бумажку. Колебался он недолго.

«В последний раз! В самый последний раз – и все!» Резко повернулся и пошел в сторону магазина. Вдруг за его спиной раздался чей-то торопливый голос:

– Валерий Викторович!

Костырев остановился и устало проговорил:

– Опять ты? Ну, сейчас-то что тебе надо?

– Разговор есть!

– Не о чем нам с тобой разговаривать, я, кажется, уже сказал!

– Нет, есть о чем, – твердо ответил собеседник.

– Я сейчас пьяный, понятно? А в пьяном виде о делах не говорю.

– Хорошо. Тогда завтра. Приходите в кафе «Бумеранг». Знаете такое?

– Нет, – тут же отреагировал Костырев.

– Его легко найти, оно находится на улице Люблинской, ближе к Братиславской. Придете?

– Не знаю, – после паузы, нерешительно сказал Костырев.

– Ну, послушайте! – Собеседник чуть ли не взмолился. – Вы же сами говорили мне о смерти! Так вот, если хотите остаться в живых, вы придете.

– Слушай, хватит, а? – разозлился Костырев. – Я еще тебя переживу!

– Вы придете?

Костырев некоторое время вслушивался в прерывистое, напряженное дыхание собеседника, потом повернулся и пошел прочь.

– Я вам позвоню! – долетел до него голос, но он даже не обернулся.

Андрей слез с кровати, подошел к окну и закурил. Окно пришлось открыть, а Лерка не любила этого, потому что в комнате работала сплит-система. Она говорила, что при открытом окне молотит впустую и воздух не охлаждается. Да ладно, он только на пару минут. Андрей покосился на Лерку. Раскинув руки и ноги, она лежала на постели в совершенно расслабленном после любовных утех состоянии, и даже открытое окно, из которого сразу же потянуло жаром, ее, казалось, совершенно не волновало. Глаза ее были закрыты, на лице играла слабая улыбка.

Стоя у окна, Андрей скользнул по ее телу изучающим взглядом. Да, хороша баба, даром что за сороковник перевалило. Стройна, ни грамма лишнего веса – не зря следит за собой, хлеб вообще не ест, конфеты тоже. Постоянно какие-то кремы-маски-массажи… В тренажерном зале по два часа ежедневно пропадает. Но все это, конечно, ерунда. Если бы не пластические операции, которые она регулярно проводит лет с тридцати пяти, никакие маски не помогли бы. А так, шагов с четырех, выглядит лет на тридцать…