Алексей Макеев - Двойной дуплет

– Мы ничего не хотим сказать, Ирина Сергеевна. Не забывайте, официальная версия смерти вашего мужа – самоубийство, и пока она нисколько не изменилась. А мы привыкли придерживаться фактов. Вот если… – Он так и не дал ей понять, что могло означать это его многозначительное «если», живо вернувшись к прерванной теме разговора: – Поясните нам, что значит – «он был учредителем в некотором роде»…

Ирина все же сошла со своего места, переместилась в направлении второго пустующего кресла и устало опустилась в него.

– Я не знаю подробностей. Честное слово. Просто, как я уже сказала, он вкладывал сбережения…

– Это я понял, – оборвал женщину Гуров. – А что за сбережения, Ирина Сергеевна?

– Не знаю, – снова, как попугай, повторила она и несколько раз приложила уголок носового платка к векам. Сначала к правому, потом к левому. – У Вити уже были кое-какие сбережения, когда мы поженились. Вот с ними он вроде и подался к старому своему приятелю, который, ну как бы это выразиться… Держит это казино, что ли?

– «Романтик»?

– Да.

– А имя приятеля вы знаете?

– Миша. Миша Храмов.

Крячко посмотрел на Гурова, но тот только пожал плечами. Фамилия Храмов ему ни о чем не говорила. Он слышал ее впервые.

– Постойте. – Ирина порывисто поднялась с кресла. – Если это поможет делу, я могу вам дать и домашний адрес, и телефон Михаила. У Вити все это было записано. Я знаю где.

– Давайте. – Гуров тоже покинул мягкий пружинный диванчик. – А мы пока заглянем в ванную комнату. Если вы не против, конечно.

– Нет-нет, разумеется.

Некая необъяснимая, поселившаяся в глубине души надежда, казалось, придала Ирине дополнительных сил. Она буквально выпорхнула из гостиной и скрылась в направлении спальни. Крячко проводил ее взглядом и покачал головой.

– Дохлый номер, Лева, – уверенно изрек он. – Я ведь так сразу и сказал. Разве нет?

Гуров улыбнулся:

– Да. Но только пару минут назад ты, кажется, говорил еще что-то про опасности игорного бизнеса…

– Ну, это я так, – стушевался Станислав.

– К слову.

– Типа того.

– Зачем же вселять в женщину лишние надежды, – пожурил его напарник. – Нехорошо это, Стас. Очень нехорошо. Но, как известно, слово – не воробей. Я так мыслю, что пообщаться с этим Мишей Храмовым нам придется. Во всяком случае, для успокоения совести.

Крячко хотел было что-то возразить на это, но не успел. Гуров уже повернулся к нему спиной, вышел в прихожую и направился в сторону ванной комнаты.

Результат был таким, каким и ожидал его увидеть полковник. Следов вчерашней трагедии не осталось. Ни одного. Тело увезли в морг, а добросовестная Ирина Климентьева после этого уже тщательно все вымыла и убрала. Сама ванна, а также кафель на стенах и на полу блестели, как начищенная бляха рядового салаги. Гуров шагнул в центр небольшого помещения и внимательно огляделся. Крячко остался топтаться на пороге.

– Пытаешься почувствовать ауру самоубийцы? – пошутил он. – Какая-то новая форма медитации, Лева?

Гуров ему не ответил. Его слух уловил звук приближающихся шагов, и полковник вышел из ванной навстречу запыхавшейся женщине.

– Вот, – Ирина протянула ему выдернутый блокнотный лист, на котором имелась всего одна запись.

Гуров взял листок в руки. «Храмов Михаил Владимирович. Крестьянская Застава, семь, квартира сто восемнадцать». Ниже уже другими чернилами был приписан и домашний телефон господина Храмова.

– А мобильного нет? – поинтересовался Крячко, заглядывая напарнику через плечо.

– У Вити был, наверное. – Ирина облизала пересохшие от волнения губы. – Но в блокноте… нет. Это все.

– Что ж. И на том спасибо, Ирина Сергеевна. – Гуров сунул трофей во внутренний карман пиджака. – Мы непременно пообщаемся с этим приятелем вашего покойного супруга, но… Я думаю, вам не стоит слишком надеяться на то, что дело вернут на доследование…

Все, что оставалось добавить Гурову к вышесказанному, так это стандартное и ни к чему не обязывающее: «До свидания. Если что, мы вам позвоним», но Ирина неожиданно вцепилась пальцами в рукав его пиджака. Затем второй рукой перехватила полковника и за запястье.

– Я уверена, что вы сумеете разобраться в этом деле, – с жаром заявила она. – Я вижу это по вашим глазам.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем полковник мягко высвободил свою руку из плена и сделал всего один шаг назад. Улыбнулся.

– Если бы мои глаза всегда были так красноречивы… Ладно. Пошли, Станислав.

Сыщики покинули квартиру Климентьевой и спустились к припаркованному во дворе «Пежо».

– До Крестьянской Заставы тут рукой подать, – небрежно бросил Гуров, располагаясь на водительском месте. – Что скажешь, старик? Смотаемся?

– Надеюсь, ты шутишь? – скривился, как от зубной боли, Крячко. У него было такое по-детски обиженное выражение лица, что, казалось, он вот-вот захнычет.

– Напротив. Я серьезен, как никогда.

Гуров вывел «Пежо» со двора. Шины взвизгнули, машина резко рванула вперед и покатила в заданном направлении. На улицах было довольно людно – час пик. Однако полковник умело лавировал в плотном потоке автомобилей, и в скором времени уже сворачивал к Крестьянской Заставе. Дом под номером семь, где, согласно записям из блокнота покойного Виктора Климентьева, проживал Михаил Храмов, тоже отыскался без особого труда. Это была новенькая кирпичная новостройка.

– А с чего ты вообще взял, что он сейчас дома? – Крячко все еще надеялся на близкое завершение трудового дня.

– Это несложно проверить, Стас. Сейчас поднимемся и выясним. Хотя время, скажу я тебе, вполне подходящее. Люди, связанные с игорным бизнесом, либо только собираются выехать на место своей работы, либо, наоборот, стараются решить все свои дела засветло, чтобы позже спокойно предаться полноценному отдыху…

– Не то, что мы, – буркнул Крячко. – Что день, что ночь – все едино. А о полноценном отдыхе можно только грезить.

– На пенсии отдохнешь, – подбодрил напарника Гуров.

Он вышел из машины и замкнул дверцу ключом. Сунул в рот сигарету. Закурил. Его примеру последовал и Станислав. Несколько минут сыщики молча курили, пуская в воздух белесый дым, и созерцали новомодное строение, в котором свил себе гнездышко пока что неизвестный им Михаил Храмов. Затем Гуров решительно двинулся к подъезду, снабженному домофоном. Набрал номер сто восемнадцать и нажал кнопку вызова. Ответил почти сразу чуть хрипловатый мужской голос:

– Да!

– Нам нужен Михаил Владимирович Храмов. – Гуров поправил пиджак.

– А кто его спрашивает?

– Главное управление уголовного розыска.

По ту сторону домофона повисла напряженная пауза, однако и Гуров, и Крячко слышали, что невидимый им оппонент не отключил связь. Об этом свидетельствовало его тяжелое дыхание. Наконец он откашлялся и спросил: