Николай Леонов - Девять молчащих мужчин

Забор коттеджа был низким, чисто декоративным, и Гуров, в принципе, мог перемахнуть это ограждение даже без помощи рук. Но он аккуратно открыл калитку и шагнул на территорию. Небольшой газон, две клумбы с цветами, что-то вроде петуний. Основной двор с задней части, понял сыщик и чуть помедлил, прислушиваясь к голосам, раздававшимся со второго этажа. Голоса вполне мирные, дружелюбные. Говорят о каких-то работах… или какой-то работе. Она что, рекрутинговое агентство держит?

Лев поднялся на крыльцо, открыл дверь и вошел в прохладу небольшого холла с камином у дальней стены. На первом этаже царила тишина. Сыщик, стараясь сдерживать нетерпение, медленно стал подниматься по деревянной резной лестнице на второй этаж. Дверь налево, дверь в конце, а посередине – открытая настежь дверь, и оттуда слышатся голоса. Смеются… Уже хорошо.

Засунув руки в карманы и старательно изображая из себя скучающего мужчину, Гуров двинулся в сторону открытых дверей. Что-то ему подсказывало, что в доме гости, что все, вместе с хозяевами, заняты чем-то интересным и его появление не вызовет шока. Возможно, не все гости между собой и знакомы. Все же целых три машины у входа. Сделав шаг в большую комнату, он непроизвольно замер на пороге. Да, тут до него никому не было дела. Наверное, оглянись сейчас кто-то из присутствующих на дверь, все равно было бы не до незнакомого мужчины, настолько все увлечены обсуждением… картин. Это была мастерская художника. И художником была наверняка сама хозяйка. Вон та молодая женщина с серьезными грустными глазами и очень профессиональной улыбкой на лице. А эти гости… кажется, они обсуждают, какие картины выбрать для участия в какой-то выставке.

Сыщик, стараясь двигаться плавно и не топать ногами, переместился к противоположной стене мастерской, где на самого разного вида стульях и табуретах были расставлены картины. Никто не заметил присутствия постороннего, а может, хозяйка посчитала неизвестного водителем кого-то из гостей, а тактичные гости, в свою очередь, посчитали неуместным замечать мужчину в доме художницы. Имеет же она право на личную жизнь, на приватность…

Мысли о цели своего визита как-то странно отошли на второй план. Гуров смотрел на полотна и не мог понять, можно ли видеть мир в таком цвете. Нет, краски те же, но слишком утрированные. Голубее небо, зеленее трава… Но впечатления лубочной живописи не возникало. Наоборот, глубина цвета и пространства завораживала, как будто смотришь на пейзаж и погружаешься в него до состояния ощущения параллельности миров.

А вот это уже совсем невероятно! На темном фоне клубящихся звезд ночного неба синей краской были набросаны контуры женского тела. Как будто люминесцентный фонарь освещал обнаженную женскую фигуру в полной темноте. Удивительной красоты и реалистичности изгибы тела, и ничего больше. А вот это! «Адам и Ева», прочитал Гуров на маленькой табличке, прислоненной к раме картины. Снова контуры синей краской на черном фоне. Теперь уже контуры двух профилей, тянущихся друг к другу. Нет, тянется мужской профиль, а женский подставляет лицо для поцелуя.

Невероятно, подумал сыщик. Всего несколько штрихов, и полная иллюзия присутствия на полотне двух людей. Чувствуются их желания и стремления, их страсть. Да-а… она художница настоящая! Это даже сравнить не с чем. Надо запомнить ее и привести на ближайшую выставку Марию. Уж она со своей артистической душой поймет и оценит это.

– А… вы? – послышался за спиной чей-то голос.

Гуров обернулся, поняв, что проворонил момент, когда гости выходили из мастерской. Стройная миловидная женщина с короткой стрижкой и грустными внимательными глазами стояла перед ним и ждала. А ведь она старше Жидкова, понял Гуров. Лет на шесть или восемь.

– Я бы еще посмотрел на ваши работы, – машинально ответил сыщик.

– А вы не… – Женщина кивнула в сторону лестницы, откуда раздавались шаги спускающихся вниз людей. – Вы откуда?

– Я, Анна Вячеславовна, из полиции. – Гуров вытащил удостоверение и показал Левченко. – Мне надо с вами поговорить. Не хотел мешать, а потом… вот, залюбовался вашими работами.

– Работами? – Она поморщилась, окинув взором ряд картин. – Да, да… конечно. Хорошо, я только провожу и вернусь. Располагайтесь.

Гуров прошелся по мастерской и не нашел ничего, на чем можно было бы расположиться. Даже единственный старый диван с цилиндрическими валиками по краям и высокой спинкой с полочкой и зеркалом был заставлен картинами. Сыщик снова прошел по мастерской, вглядываясь в полотна, написанные в такой непривычной для его глаз манере. Что-то в этом было, какая-то форма самовыражения, или художница видела мир в таких красках, или именно эти цвета помогали ей показать сущность вещей и явлений, или это ее яркая душа рвалась наружу следом за кистью. М-да, сегодня, по крайней мере, эта женщина не выглядела яркой, жизнерадостной, с рвущейся наружу и полыхающей всеми красками душой. Но кто знает?..

Услышав шаги на лестнице, Гуров с готовностью повернулся и натянул на лицо маску любезности. Левченко появилась на пороге все с тем же каменным непроницаемым лицом, с которым и покинула помещение. Маска неприступности, стена, барьер.

– Очень интересны ваши работы, – заговорил он. – Знаете, я никогда ничего подобного не видел…

– Я знаю, зачем вы пришли, – перебила его женщина, не глядя на гостя. Ее взгляд скользил по картинам, но теперь уже на лице было иное выражение. Грусть, наверное, только хорошо скрываемая.

– Да? – неопределенно переспросил Гуров. – Ну, тогда нам будет легче разговаривать.

– Олега так и не нашли?

– А вы знаете, что он исчез?

– Я иногда смотрю телевизор, местные каналы. Есть и Интернет.

– Да, пока у нас нет о нем никаких сведений. Работаем, встречаемся со всеми, кто был с ним знаком, с кем он поддерживал отношения, дружил.

– Зачем? – холодно посмотрела на Гурова художница. – Те, с кем он дружил и поддерживал отношения, неповинны в том зле, которое свершилось.

– Даже зло не случается неожиданно, – ответил Гуров. – Если в несчастье и был злой умысел, то следы этого умысла можно найти. Кто-то слышал об угрозах, кто-то знал о каких-то неприятностях, даже кто-то видел Олега за минуту до несчастья. Специфика розыска выверена, Анна Вячеславовна, даже не десятилетиями, а столетиями. Просто теперь нам помогают достижения науки, но ноги сыщика еще никто не отменял.

– Вы сыщик? – наконец проявила какой-то интерес к личности гостя Левченко и посмотрела Гурову в глаза. – Странное для нашего времени слово. Несколько архаичное.

– Просто у вас, видимо, нет знакомых из нашей среды и вы не читаете детективов. Это очень распространенное, часто употребляемое слово. Позвольте представиться, полковник Главного управления уголовного розыска МВД Гуров Лев Иванович.