Татьяна Степанова - Грехи и мифы Патриарших прудов

– В кондитерскую со мной не заглянешь, Ло? – только и спросила Регина. – Кофейку попьем со сладеньким? И Сусанна к нам спустится.

– Нет, – ответила Ло, проворно ковыляя по огромной светлой кухне, отделанной нержавейкой и тиковым деревом. – Спасибо, нет. Я жарю себе отбивные. А потом зажарю сосиски на гриле.

Огромный холодильник был забит мясом – отбивные, стейки, бургеры, сосиски для гриля. Это была пища старшей дочери Ло. Регина давно отказалась от красного мяса, она не была веганом, но из мясного ради фигуры ела лишь отварную курицу без кожи.

– Если Гаврюша с Гретой приедут, то прогуляйтесь, – сказала Регина, – день сегодня классный. Мы с Сусанной будем в «лодырях».

– Развлекайся, мама. Если они приедут, мы управимся.

Регина натянула узкие рваные джинсы, белые кроссовки, серую худи и куртку-бомбер на заклепках. После развода она редко одевалась как прежде, совсем забросила классический стиль и все больше тянулась к стилю молодежному.

Она оглядела себя в зеркало – красота… Красота все еще с ней, она здесь, никуда не делась. Высокий рост, идеальная фигура, хрупкость, изящество. Эти огромные серые бездонные глаза. Красота… Всего в жизни она добилась с помощью именно красоты. Красота помогла ей заполучить мужа Платона и войти в его семью, где всегда ценили только деньги и достаток.

Но прожив половину жизни, Регина неожиданно поняла, что есть кое-что и поважнее красоты – это молодость.

Ах нет, она поняла это давным-давно… Больше двадцати лет назад, тогда, в девяносто четвертом, во время того самого, скандального, конкурса красоты «Мисс Москва»…

Она тогда уже поняла, что молодость выигрывает – когда тебе уже двадцать семь, алмазную корону королевы красоты получает та, которой восемнадцать.

Сейчас ее старшей дочери Ло двадцать семь. А новой жене ее бывшего мужа Феодоре – двадцать шесть. Мачеха юнее, мачеха прекрасней.

Регина поднесла руку к глазам – нет, не надо, не надо снова об этом! Такое ветреное солнечное утро на родных Патриках… Она ведь проснулась с ощущением тоже прекрасным – осознанием какого-то важного, очень важного дела, которое свершилось наконец. Не надо грустить, не надо плакать о бывшем муже Платоне, бросившем ее и тогда, три года назад, и сейчас, предавшем их союз, их семью, все, что они строили вместе…

Она обвела глазами огромную квартиру – светлую, отделанную полированным деревом и античной штукатуркой, почти лишенную мебели, полную воздуха и пустоты. Люстры муранского стекла под высокими потолками, ее портрет в образе Принцессы Грезы, который написала в своей небрежной манере художница и насмешница Сусанна Папинака.

Когда они в конце девяностых жили здесь, в этой большой квартире, всей семьей, она казалась тесной, несмотря на свои внушительные габариты. Или им только чудилось? Потому что они могли себе позволить такую квартиру и уже строили планы о строительстве загородного особняка на Новой Риге? Трое детей – Ло, сын Гаврюша и маленькая Грета…

Регина никогда не делила детей на своих и… Ло была ее дочерью, Платон удочерил ее. Когда они встретились – как раз во время того ажиотажа, что окружал тот самый конкурс красоты «Мисс Москва» девяносто четвертого года, – Регина была матерью-одиночкой с четырехлетней Ло на руках. А у Платона был сын от первого брака – двухлетний Гавриил. Когда они поженились, Платон забрал мальчика у своей бывшей – она происходила из известной торгашеской семьи, но к началу девяностых страшно опустилась: гуляла направо и налево, пила по-черному.

Маленький Гавриил сразу воспринял ее, Регину, как свою мать. Она помнила тот день, когда муж привез его насовсем. И двухлетний мальчик шагнул к ней, встречавшей его в холле у двери, и сразу вложил ей в руку свою крохотную ладошку. Регина всегда считала его своим сыном. И любила его больше всех – больше Ло – старшей, и даже больше их общей с Платоном дочери Греты, родившейся в девяносто девятом здесь, на Патриках. Наверное, она так сильно любила своего приемного сына Гавриила, потому что он был мальчик, а она всегда хотела, кроме Ло, иметь еще и сына. Но у них с Платоном родилась девочка Грета.

А теперь дети выросли. Сын и младшая дочь остались жить в их большом доме на Новой Риге. А Ло – бедная, искалеченная, потерявшая память, потерявшая всю себя прежнюю, – Ло живет с ней.

И не надо, не надо все это снова ворошить сейчас! Она ведь хотела просто прошвырнуться к подружке Сусанне в дом на углу Спиридоньевского переулка – здесь, в двух шагах, – и вытащить ее попить кофе в «лодырях».

Регина спустилась на лифте и вышла из подъезда. Вид пустующего закутка, где обычно сидела консьержка, наполнил ее сердце странным торжеством.

Казалось бы, наоборот, то, что подъезд их дома без присмотра, должно было вселять беспокойство. Но Регина отчего-то вздохнула с облегчением: пока в ТСЖ наймут нового работника, мы все здесь будем ходить и возвращаться, когда нам угодно!

Она завернула за угол на Малую Бронную и оглянулась на пруд. Если из окна ее спальни он представлялся неправдоподобно маленьким, то сейчас выглядел несуразно большим. В этом магия Патриков: пространство и время здесь словно искривляются – то растягиваются, то сжимаются, это как некая маленькая Вселенная, живущая по своим правилам.

По Малой Бронной все еще сонно и лениво ползали туристы – в основном девицы с айфонами в руках. Они беспрестанно останавливались и делали селфи – у витрины кондитерской, у белых с патиной дверей ресторана «Вильямс». Хихикали, фотографировали двери итальянской траттории, где на широких внешних подоконниках витрин уже были разложены полосатые подушки для посиделок. Снимались на фоне вывески и таких же точно широких внешних подоконников корейского бара «Киану», где алого цвета подушки были в форме сердец. Застывали в ступоре и млели, разглядывая витрину бутика «Джузеппе Занотти Дизайн» и, конечно же, витрину «Лабутенов», робея и так и не решаясь зайти в этот дорогой магазин.

Регина медленно направилась в сторону Спиридоньевского переулка, бросив мимолетный взгляд на витрину «Агент Провокатор». Трусики танго на манекене…

Она вдруг подумала: четыре года у нее ни с кем не было секса! Четыре года она словно соломенная вдова или монашка. Месячные все еще приходили, и порой приливами накатывало возбуждение, она мастурбировала в своей большой пустой кровати, но настоящего секса… любви… какая, к черту, любовь… секса, обычного хорошего секса не было и в помине.

С бывшим мужем Платоном они были вместе черт знает когда, потом она узнала, что он изменяет ей с Феодорой, молоденькой дурочкой Феодорой, приятельницей Ло и дочкой Каменной Башки. А потом случилась катастрофа, и три года она нянчилась с Ло – больницы, операции, врачи, полиция, психотерапевты…