Франк Тилье - Фантомная память

Люси записывала ключевые слова разговора. Теперь поведение Манон, страх, который та испытывала в общежитии «Сен-Мишель», казались ей более обоснованными. Она спросила у специалиста:

– Что-то вроде болезни Альцгеймера?

Хардиф отрицательно покачал головой, то ли поцокав языком, то ли причмокнув:

– Этот ярлык навешивают на любые патологии, связанные с памятью… Нет, нет и нет… Болезнь Альцгеймера – это нейродегенеративная патология. Со временем личность деградирует вплоть до деменции. Что ни в коей мере не имеет отношения к Манон Муане. Она сохранила целостность своих умственных способностей, характер, энергию. А уж вы мне поверьте: чтобы убедить такую компанию, как «N-Tech», вложить деньги в клинику, эти достоинства были необходимы! На самом деле, своей относительной стабильностью она, безусловно, обязана тому факту, что другие ее памяти сохранились, потому что расположены в зонах, менее чувствительных к недостатку кислорода или глюкозы.

– Другие памяти?

Хардиф поднялся из кресла:

– В течение всего двадцатого века медицина никогда не делала различий между воспоминанием о том, что было приготовлено на ужин, и тем, как он был приготовлен. Однако эти два воспоминания стимулируют разные памяти, расположенные в различных зонах головного мозга. Но мне потребовалась бы целая жизнь, чтобы объяснить вам тайны, которые скрывает наш мозг… а у меня, увы, неотложные дела. Знайте только, что пациенты, страдающие подобными нарушениями, прекрасно помнят свое прошлое, по-прежнему умеют водить машину или играть на рояле и способны великолепно учиться. Но не могут ни запоминать лица, фразы, песни, ни заучивать жесты или приобретать автоматические навыки. Застегивать ремень безопасности, гасить свет, просыпаться и вставать, когда звонит будильник…

– Что-то вроде закрепления условного рефлекса?

– Совершенно верно, этот термин мы как раз и используем. Огромная проблема заключается в том, что этим людям вообще неведомо, что разрушены башни Всемирного торгового центра в Нью-Йорке или что папа Иоанн Павел II умер. Они живут в ускользающем настоящем, с постепенно исчезающим прошлым и будущим, которое является всего лишь иллюзией. Мне довелось видеть пораженного энцефалитом в результате вируса herpes simplex [7] Простой герпес (лат.) . больного, который был убежден, что живет в 1964 году, и не понимал, что его окружающие стареют. Он постоянно твердил одно и то же, не мог записать текст длиной в тридцать строк, не позабыв его начала, вел личный дневник, где отмечал все время одно и то же событие одной и той же фразой: «Я только что проснулся». Информация больше не сохранялась в его долговременной памяти, той, что отвечает за воспоминания, позволяет читать роман или смотреть фильм, не потеряв сюжетной нити.

– Вы хотите сказать, что… Манон может не знать, что ее собственная мать скончалась? Что она могла не запомнить глубоко затрагивающего ее события?

– Если это случилось после ее мозгового расстройства, то да. Как я уже попытался вам объяснить, в принтерах, печатающих воспоминания и называющихся гиппокампами, закончились чернила. Вы полицейский. Чтобы это понять, представьте, что она находится под постоянным воздействием бензодиазепинов, или ГОМК, наркотика, используемого насильниками. Выпейте два бокала шампанского, примите снотворное, и вы получите представление о том, что она испытывает ежесекундно. Все это чистая химия, то есть электричество: если перерезать кабель, ток перестает идти.

Люси мучительно силилась усвоить информацию, но этот феномен мозговой деятельности противоречил всякой логике. Что происходило, когда Манон пыталась связаться с матерью? Неужели она каждый раз заново узнавала о ее кончине? Заливалась ли она тогда слезами, пока не забывала о причине своей печали?

Как ей вообще удается жить? Выходить из дому, есть, делать покупки, снимать деньги в банкомате, знать, куда она направляется?

Столько вопросов, и все без ответов. Люси пребывала в растерянности. Ее мысли прервал невролог:

– Не могли бы вы вернуть мне мою авторучку? Спасибо, это «Фабер-Кастелл», я им очень дорожу.

И тонкими, как у кружевницы, пальцами он убрал ее в карман точно на то же место.

– Мне пора. Повторяю вам, я не знаком с историей болезни этой пациентки, она никогда не лечилась в нашем центре. Однако я могу дать вам фамилию моего коллеги, который занимается программой «MemoryNode». Он невролог и постоянно работает с нейропсихологами, в свою очередь наблюдающими Манон Муане…

– Я вас слушаю.

– Шарль Ванденбюш. Но не пытайтесь связаться с ним ночью. Свингедоу – дневная клиника, и врачи ненавидят ночные звонки домой. Они достаточно тяжело работают в течение дня…

– К несчастью, жертвы не могут ждать.

Не обратив внимания на ее замечание, Хардиф продолжал:

– Вы только что проникли в одну из самых таинственных и интересных зон в истории медицины, милейшая мадемуазель инспектор… Память. Гибкий лабиринт, состоящий из миллиардов разных путей.

– Лейтенант, а не мадемуазель инспектор.

– Простите, что?

– Я лейтенант, а не мадемуазель инспектор. И признаюсь, меня это интересует только наполовину, потому что я имею дело с женщиной, которая, возможно, окажется неспособна узнать своего обидчика… И последнее. В чем именно заключается программа «MemoryNode»?

– Это шанс для страдающих амнезией. Способ вернуть им подобие памяти, благодаря аппарату «N-Tech», приспособленному под специальные функции. Фотографии, аудиозаписи, кнопки «кто», «что», «где», «как»… Нечто вроде протеза памяти… Повидайтесь с Ванденбюшем. Он наверняка найдет время растолковать вам все это.

Телефон невролога зазвонил.

Хардиф ответил. Нажав «отбой» и направившись к дверям, он сказал:

– Это доктор Флавиан. Он срочно хочет вас видеть.

Следом за Флавианом Люси вошла в палату. Казалось, Манон спокойно спит, зарывшись головой в подушку.

– Кроме отметин на запястьях и щиколотках, я не обнаружил никаких следов насилия, – сообщил врач.

– Она не была изнасилована? – прошептала Люси.

– Нет… Вы можете говорить нормальным голосом, она не проснется. Поскольку она была сильно возбуждена, мы вкололи ей легкое седативное средство. Ее кровь и волосы отправлены на токсикологический анализ. Она не обезвожена и не страдает от дефицита питания. К тому же состояние ногтей исключает предположение о длительном заточении. Сильно опухшие ноги указывают на то, что она, должно быть, прошла значительное расстояние. Никаких следов ударов, никаких ран, кроме той, что находится на ладони левой руки…

Люси перебила его:

– Есть ли у вас какие-нибудь соображения относительно этой надписи: «Пр вернулся»?