Роберт Дугони - Ее последний вздох

– Ты снял это?

Кинс сделал снимок.

– Порядок.

Кроссуайт осторожно вытянула из сумки тонкий бумажник с прозрачным кармашком под права снаружи.

– Вероника Уотсон, – прочитала она. Прикинула в уме цифры. – Девятнадцать лет. – Одну за другой выложила на стол несколько кредитных карт, прежде чем нашла то, что ей было нужно – лицензию стриптизерши.

– Она тоже танцует в «Пинк Паласе», – сказала она.

– Танцевала, – поправил Кинс.

Джонни Ноласко вернулся к себе в кабинет через отсек команды А, все загородки которой были пусты. Он шел с совещания у шишек на устрашающем восьмом этаже полицейского управления, где обсуждалось формирование особой группы расследования по итогам убийства третьей танцовщицы. Заперев дверь своего кабинета, он выдвинул ящик стола и достал оттуда одноразовый телефон. С тридцатидневной предоплатой – любимая игрушка наркоторговцев и сутенеров.

Она взяла трубку с первого же сигнала.

– У тебя есть серийный убийца, – сказал он. – Кличка – Ковбой.

– Отличное имя, – ответила Мария Ванпельт. – Национальные каналы наверняка заинтересуются.

– Полицейское управление собирается сделать заявление. А я буду настаивать на формировании особой группой с детективом Трейси Кроссуайт во главе.

Ванпельт помолчала.

– Когда я могу пустить это в эфир?

– Информация еще не прошла через определенные каналы. Но когда все будет ясно, ты будешь первой. А пока можешь сообщить, что третье убийство совершено тем самым типом, которого должна была искать Кроссуайт, вместо того чтобы сматываться в Седар Гроув и организовывать там пересуд для убийцы своей сестры.

– Джонни, у меня на Трейси не стоит, в отличие от тебя.

– Если в твоем сюжете не будет Кроссуайт – или меня, – то не будет и самого сюжета. Мы оба хорошо это знаем. – Новая пауза.

Она обдумывала решение.

– Ладно, скажу об этом в обзоре.

– Это придаст пикантности новостям.

Трейси съела сандвич в машине: не то поздний ланч, не то ранний ужин. Она давно уже потеряла счет часам и дням недели. Сейчас они ехали по 520-му наплавному мосту, возвращаясь от Уолтера Гипсона, к которому ездили узнать, где он был вчера вечером.

Они уже съезжали с последнего пролета западной части моста, когда на изгиб фонарного столба вдруг опустился белоголовый орлан, нахохлился и, склонив голову набок, стал смотреть на гладкую, как стекло, голубовато-стальную поверхность озера Вашингтон. На ближнем плане за ним был футбольный стадион университета штата Вашингтон, на дальнем – заснеженные вершины гор Олимпик – классическая картинка из тех, которые обычно получают первые призы на фотоконкурсах в журналах, тот тип красоты, существование которой Трейси время от времени заставляла себя признавать.

Зазвонил ее мобильник. Она переключила Вика на громкую связь, чтобы Кинс тоже слышал.

– Ну что там Гипсон? – спросил Фац.

– Говорит, дома был.

– Жена подтверждает?

– Жены нет. Съехала к сестре, в Такому. Гипсон говорит, что вышел на позднюю пробежку, вернулся, заперся в гараже и делал мушек. Никто из соседей его слова не подтверждает.

– А у тебя там что, Вик? – спросил Кинс. – Может, распутал уже все дело?

– Если бы. То-то жена обрадовалась бы.

– Давай выкладывай.

– Нельзя сказать, чтобы мистер Джун оказался прямо-таки кладезем информации, – начал Фац, имея в виду владельца последнего мотеля. – Но он все же заметил, что Вероника Уотсон прибыла в его мотель на заднем сиденье «Оранжевого такси».

– Одна? – задала вопрос Трейси.

– Этого он не знает, однако говорит, что в офис вместе с ней никто не входил, – по крайней мере, на этот раз. Еще говорит, что видел ее с высоким блондинистым волосатиком в костюме. Говорит, что, может, вам это пригодится, когда будете разговаривать с танцовщицами. – Лысеющий Гипсон под такое описание явно не подходил, как, впрочем, и Дэррел Нэш, который ставил свои коротко стриженные темные волосы ежиком, щедро смазывая их гелем. – Ну как, уже кое-что, а?

Телефон Трейси зажужжал, сообщая о втором входящем.

– Кое-что. Съездите с Делом в «Оранжевое такси»?

– Уже едем, – сказал Фац.

Она приняла второй вызов.

– Это Эрл Кин. – Голос у него был низкий, как басовый барабан. – Получил ваше сообщение насчет Вероники Уотсон. Слышал, она умерла.

Чернокожий мужчина с бритой головой и серьезным выражением лица, Эрл Кин был тем офицером, который надзирал за Вероникой. На счету Уотсон было множество приводов за приставание к мужчинам на улице и за хранение наркотиков и даже одна мелкая кража – обвинение, которое она даже не стала оспаривать.

– Правильно слышали, – сказала Трейси. – Мы собираем на нее информацию.

Низкий голос Кина наполнял салон автомобиля, словно густой сироп.

– Ничего такого, чего вы не слышали бы раньше. Сбежала из дома, когда в нем поселился отчим и стал ночами спускаться из супружеской спальни вниз, чтобы залезть к ней в постельку. Она пожаловалась на него матери, но та ей не поверила. Веронике все это надоело, и она смылась. Жила сначала на улице, потом съехалась с одним говнюком по имени Брэдли Таггарт. На десять лет ее старше. Послужной список у него тот еще – в каждом штате успел нагадить. Поколачивал ее. Время от времени у них и до настоящих драк доходило, так что прибегали соседи, но Вероника никогда на него не заявляла. Хотя с лестниц летала чаще, чем иной слепой без поводыря.

– Он ею торговал?

– Она сосала мужикам на улице, а он имел с этого долю, но если вы спрашиваете, не сутенер ли Таггарт, то забудьте. Он трепло, послушать его – так он круче яйца вареного, а на деле хорек вонючий. Нет у него ни духу, ни мозгов, чтобы торговать женщинами. Последнее, что я о нем слышал, – это что он работал в магазине морских товаров в Содо, как ему положено по его условному сроку за хранение мета.

Идея Трейси заключалась в том, что если Таггарт выставлял свою девицу на улицу, то он мог знать ее клиентов или хотя бы где она хранит их адреса.

– Когда она начала танцевать?

– Вскоре после того, как съехалась с Таггартом. Была еще несовершеннолетняя, но при ее фигуре не думаю, чтобы наниматели обращали на это внимание. Девчонка была настоящая дойная корова, прошу прощения за такое выражение. Танцевала под именем Велвет.

– Эрл, это Кинсингтон Роу. Ты говоришь, Таггарт ее поколачивал. А нет никаких признаков того, что он любил ее связывать?

– Понятия не имею. Говорю же, она никогда на него не жаловалась. Для нее он был прекрасным принцем.

– По мне, скорее лягушкой, – сказал Кинс.

– Лягушки не заслужили такого оскорбления.

Они припарковались возле счетчика на Первой авеню, к северу от входа в клуб «Пинк Палас», который, в свою очередь, находился на южной окраине культового Пайк Плейс Маркет, пожалуй, самого посещаемого туристами места во всем Сиэтле. Вот уже более ста лет этот рынок смотрит на Эллиот Бей и водный фасад Сиэтла. Трейси не сомневалась, что постоянный большой наплыв публики и был той причиной, по которой Дэррел Нэш открыл свой, как он выражался, «клуб-спутник» именно здесь.