Татьяна Степанова - Умру вместе с тобой

– Что, например? – спросил Миронов, глядя на гостевой дом.

– Судя по тому, как описал нам все происходящее машинист, это могла быть сильная судорога. Клоническая судорога… спазм… Или же эпилептический припадок. Все это вполне могло вызвать такие последствия, что она непроизвольно упала на загородку, и та не выдержала под ее весом. И они рухнули вниз.

– Она не упала. Машинист про другое говорил.

– Судорога могла ее толкнуть, эпилептический припадок тоже. Конечно, хорошо бы установить эту клинику, куда она направлялась. И точный диагноз.

– Это врачебная тайна. Мне никто не скажет, когда вердикт – самоубийство. – Миронов раздумывал секунду. – Давайте теперь в морг заедем. Что там патологоанатом нам сообщит.

– А я вам пока ничего конкретного сказать не могу, – заявила им строгая женщина-патологоанатом в морге при бюро судмедэкспертиз Солнечногорской городской больницы. – Тело привезли всего пару часов назад. И это железнодорожная авария. Что вы хотите? Там работы на несколько дней, учитывая, в каком состоянии труп. Я пошлю отчет о вскрытии в транспортный отдел и прокуратуру. Так уж и быть, копию – вам. А почему вас так интересует это самоубийство?

– Потерпевшая проходила у меня по проверочному материалу как свидетельница, – уклончиво ответил Владимир Миронов. – И она не производила впечатление человека, склонного к суициду.

– Нельзя составить себе мнение о человеке за один допрос, – возразила патологоанатом. – Дождитесь результатов экспертизы.

– Обратите внимание, если возможно, на наличие признаков каких-либо хронических заболеваний у нее.

– Да, конечно. Это стандартная процедура.

Катя поняла, что деловая и энергичная патологоанатом недвусмысленно указывает им на дверь. Но старлей Миронов делал вид, что ничего подобного не замечает. Какое-то время он выдерживал паузу, а потом вдруг спросил:

– А что с тем, другим телом?

Катя снова насторожилась. А это что еще такое? О чем он?

– Мы провели проверку.

– И?

– Исследование тоже.

– И каков результат?

– Посмертное изъятие.

Катя старалась не упустить ни слова. Солнечногорск дачный, ты полон сюрпризов.

– Но труп поступил в морг в нормальном состоянии, – констатировал Миронов.

– Да, там же все документы оформлялись. Все описано, в том числе и состояние тела при поступлении. Причина смерти – цирроз печени. Умерший страдал алкоголизмом. Его тело оказалось безхозным. За ним никто не обращался для организации похорон.

– Он лежал у вас в хранилище морга… сколько?

– Три месяца, – сухо отчеканила патологоанатом.

– И что вы установили по время исследования?

– Посмертное изъятие кожных покровов. У него удалены… срезаны мягкие ткани на обеих стопах – на подушечках больших пальцев и пятках.

– И когда это могло произойти?

– После поступления в морг. Конкретное время хирургического вмешательства вам никто не скажет.

– А это хирургическое вмешательство?

– Ну, я это так называю. Хотя такие действия с трупом мог совершить и не медик-профессионал.

– И какова реакция руководства больницы?

– Мы написали заявление в полицию – что вы спрашиваете, вам же это отлично известно? Здесь мы провели внутреннее расследование.

– И какой результат?

– Все сотрудники морга написали объяснительные. Эксперты-патологоанатомы тоже. И я писала, и мой помощник. И из ординатуры. Но у нас тут еще занятия проводились – студенты двух медицинских колледжей и института. Это большая группа. И они все посещали и морг, и прозекторскую.

– Судя по вашему лицу, это не все, – проницательно заметил старлей Миронов.

Катя, которая слушала и помалкивала, тоже отметила, что надменное лицо дамы-патологоанатома даже под слоем тонального крема покрылось красными пятнами от досады и уязвленной профессиональной гордости.

– Мы обнаружили еще один бесхозный труп с посмертными повреждениями.

– Второй?

– Тоже мужчина, моложе того, первого – двадцатилетний. Причина смерти – передозировка наркотиков. Он бомж.

– И у него тоже повреждены ступни?

– Ухо. У него удалено левое ухо.

– А когда он к вам поступил? Когда он умер?

– Примерно в то же самое время, что и первый. Три месяца назад – разница примерно неделя.

– Что за некрофил у вас завелся, коллега? – спросил Миронов.

– Это не некрофил. Это что-то другое.

– Если бы почку изъяли, сердце… можно еще говорить о посмертной торговле органами, хотя это как-то фантастично. Их же не так изымают. А тут ухо и… пятки?

– Это не изъятие органов, не посмертное донорство. И не некрофилия. Я же говорю вам – это что-то иное. С чем мы никогда не сталкивались.

– Напишите новое заявление, – сказал Миронов. – Теперь уж точно мы возбудим по этим фактам уголовное дело.

Патологоанатом кивнула. И вернулась в прозекторскую.

– Володя, а это что еще такое? – недоуменно спросила Катя.

– Это здешний кошмарик. Пока не понятно. К Полозовой это, конечно, никого отношения не имеет. Но у меня проверочный материал на руках, заявление главврача больницы. Поэтому я и спросил. А тут, оказывается, еще одного покойника нашли, у которого не все части тела на месте.

– Оба тела принадлежат мужчинам. И оба тела никто из родственников не забирал долгое время, как я поняла. Да, и это не посмертное изъятие органов.

– Хулиганство в морге. – Миронов скривился. – Может, кто-то решил таким способом поразвлечься. У медиков порой странные причуды и свой особый взгляд на мир мертвых.

Вернувшись из Солнечногорска, Катя поняла, что из увиденного, каким бы необычным оно ни казалось, шубы, в смысле репортажа для СМИ, не сошьешь. И что ей, в общем-то, в понедельник нечем отчитываться и перед шефом пресс-службы. Инцидент на станции – самоубийство, так, по крайней мере, заявлено официально. А показания машиниста Коркина вряд ли кто, кроме Миронова, вообще воспримет. Да и сам машинист явно не в себе. Вполне понятно, что он всеми силами ищет для себя оправданий, раз убил человека, пусть и неумышленно. Память и разум предлагают ему для этого некие фантастические рецепты.

Нечто… Чего я не видел… Это ее толкнуло…

Это посттравматический шок. Психика машиниста нуждается в коррекции.

Происшествие в морге с телами, у которых изъяты некоторые части, – зловещее, но пока ему нет объяснений. А когда они появятся, возможно, окажется, что это какой-то медик-практикант решил злобно пошутить, оттачивая хирургические навыки. Хулиганство…

Однако что-то все же Катю крайне беспокоило в увиденном и услышанном. Солнечногорск прежде представлялся ей сонным дачным подмосковным городком, где все такое банальное, привычное, даже криминальные происшествия. В субботу, когда она отдыхала дома, совершала утреннюю традиционную пробежку в Нескучном саду, пила кофе в маленьком кафе на Фрунзенской набережной у своего дома, лениво решала, кому из подруг позвонить и, может, посидеть где-нибудь в воскресенье, поболтать, а то ведь не виделись опять сто лет… И пока она дома занималась домашними делами – разобрала, наконец, летние вещи, спрятала их, достала все, что потеплее – осень ведь уже, октябрь. Пока загружала стиральную машину, протирала пыль, выбирала, какую бы книжку почитать на сон грядущий, напившись горячего шоколада, она…