Сергей Богачев - Век испытаний

Ремизов периодически наведывался к Черепанову, и совершенно не всегда ему удавалось Павла застать на месте. Так как ординарец должен неотлучно находиться при своем командире, то Павел Черепанов принимал деятельное участие в работе эвакокомиссии, главой которой был товарищ Артём. Дни напролёт они носились между фабриками, заводами, учреждениями и железной дорогой. Вагоны были в большом дефиците, как и паровозы, и не единожды Черепанов был свидетелем того, каких усилий стоило выполнить поставленную задачу. Люди работали почти непрерывно, ночуя на местах, да и сами они не единожды спали в кабинете на стульях.

Кузьма Ильич появлялся в самый неподходящий момент и всегда старался разговаривать с Павлом тет-а-тет, из чего Черепанов сделал вывод, что Ремизов имеет на него какие-то свои планы.

– Павел Трофимович, как успехи? – услышал сзади знакомый голос Пашка.

– Справляемся, как видите! – ответ был кратким и вполоборота, Пашка сверял текст приказа со своими черновиками.

– На таких, как вы, революция держится. Не люди – кремень! – Ремизов попытался обратить на себя внимание ординарца.

– Кузьма Ильич, чего это вы сегодня такой торжественный? У нас митинг?

– Да… Недосып даёт о себе знать.

– У меня очень мало времени, нам нужно сейчас с товарищем Артёмом уезжать, нельзя ли кратко и по сути?

Конечно, Ремизова, как старшего по званию и по возрасту, покоробил такой резкий ответ, но он не подал виду.

– Нам известна позиция товарища Артёма по автономии Республики, и, зная его довольно резкий характер и способность к решительным действиям, шагам, так сказать… – Ремизов достал папиросу.

– У нас здесь уговор – не курить. – Павел знал склонность Кузьмы Ильича заходить к сути издалека и постарался обрубить его длинный монолог. – Давайте к теме сразу!

Ремизов спрятал папиросу в довольно дорогой портсигар и продолжил:

– Так вот, зная эти его стороны, мы хотели бы предостеречь товарища Артёма от необдуманных шагов.

– Предостерегайте. Я тут при чём? – Павел начинал уже откровенно злиться.

– Для того чтобы предостеречь, нужно знать, от чего, а вы с ним денно и нощно. Мы не можем влиять на принятие решения в ходе какой-нибудь дискуссии товарищей, но с вашей помощью предостеречь – это в наших силах.

– Послушайте, Ремизов! Я никого предостерегать не буду.

– А от вас этого и не требуется. О всех скользких моментах отношений товарища Артёма и товарищей в Питере вы и так информированы. Если, по вашему мнению, собирается гроза – успейте мне об этом сообщить.

– Раньше такая работа называлась – провокатор на службе охранки.

– Вы молоды и горячи, так же как и ваш руководитель, я сделаю на это скидку, но выражения всё же выбирайте! – Ремизов уже сам находился на взводе.

– Кузьма Ильич, мы говорили о том, что моя функция – предостеречь товарища Артёма от непродуманных и отчаянных шагов, которые могли бы угрожать его личной безопасности и здоровью. Не более. Если вы рассчитывали найти во мне стукача, то ставка неправильная. И оставим эту тему без дальнейшего рассмотрения. Курить идите на улицу.

– Рассчитывал, да, но не стукача, а единомышленника в нашем общем деле. Вижу, что ошибся в вас.

– Не смею задерживать, – подчёркнуто официально закончил Павел и стал собирать бумаги.

Об этом их разговоре с чекистом Пашка тогда не стал рассказывать Артёму – это было ниже его достоинства. Жаловаться было не на что, а в том, что он отказался быть информатором, не было ничего странного.

Немцы таки зашли в Харьков, но нашли многие цеха и паровозные депо пустыми. И война, которую товарищ Артём объявил кайзеру, по сути своей оказалась проигранной. Уж слишком были неравны силы, и самое главное – судьбу этой интервенции невозможно было решить ни из Харькова, ни из Луганска…

– Ну, как тут наш больной? – спросил доктор, не вынимая левой руки из кармана халата. Если бы не пенсне и чистый русский говор, то его вполне можно было бы принять за кавказца – крупный нос и чёрные, смоляные, вьющиеся волосы создавали такое первое впечатление.

– Температурит… – Лиза внимательно смотрела на врача, который сейчас был для неё олицетворением всех высших сил.

– Не волнуйтесь, душечка. Не волнуйтесь. Вы вовремя оказались в нашем госпитале. Ничего критического, болезнь протекает, как и положено. Ещё пару-тройку дней это будет продолжаться. Но с таким уходом, какой за товарищем Сергеевым, я уверен, он быстро пойдёт на поправку. – Это был комплимент в сторону Лизы, которая, как только ей позволили, от мужа не отходила и ночевала рядом на стуле.

Пашка смотрел на доктора и живо представил себе, как тот разговаривает с кавказским акцентом, и казалось, что вот сейчас достанет откуда-нибудь спички и станет раскуривать трубку. Как Коба тогда, в вагоне. Да, судьба свела Черепанова со многими яркими личностями, но образ Сталина отложился у него в памяти отдельной строкой.

Когда они в начале лета оказались под Царицыном, судьба закинула его в штабной вагон, где он стал свидетелем встречи давних знакомых.

– Ай, вай! Генацвале! – Усач, который на правах хозяина занимал единственный письменный стол, встал, снял фуражку и обнял гостя.

– Коба, а ты начал седеть! – Артём, не отпуская Сталина, оглядел его виски.

– Слушай, седеть или сидеть? – искренне рассмеялся кавказец. – Если ты меня за столом застал, так это не значит, что я штаны протираю!

– Зная твой темперамент, в этом сомневаться не приходится.

– Садись лучше ты, дорогой! – Сталин указал на свободное место на диване. – Что, ты драпал из Харькова?

– Приняли решение оставить город, ушли в Луганск.

– Понимаю, решение здравое. Нужно собраться с силами и вернуться, а у нас не то что штыков, у нас хлеба не хватает для рабочих, которые эти штыки куют. Наверное, не все достаточно хорошо работают, если где-то хлеб есть, а в Москве его нет. Вот, прибыл навести порядок в этом вопросе. Продовольственная мобилизация.

– Товарищ народный комиссар по делам национальностей занимается продовольствием? – Артём искренне удивился.

– А ты что, на грузчика в Австралии учился? Или на наборщика газет, а? – Сталин хитро улыбнулся. – Сейчас стоит такая задача: нужно будет воевать – товарищ нарком по делам национальностей сможет воевать.

– Понимаю, понимаю…

– Слушай, как твоего мальца зовут? – Сталин кивнул в сторону Пашки.

– Павлом его величать.

– Павел, а ну-ка, завари нам чайку. И себе. Кипяток в чайнике. Ему можно доверять?

– Как мне. Парень молодой, но из нашего племени. Ординарец.

Сталин продолжил:

– Ты говоришь, продовольствием приходится заниматься? Да тут, куда ни глянь, есть чем заниматься. – Сталин раскурил трубку. – Товарищ Троцкий отдал Красную Армию на откуп белогвардейским генералам. Где это видано, Том? Этот Снесарев носит генеральскую форму с погонами! А Троцкий ему доверил округ! Мы для них грязь, подковёрная пыль, понимаешь, а они образованные и белая кость.