Сергей Прикоп - Тропою испытаний. Чужой мир [СИ]

Величественные пики заснеженных гор ослепительно сияли на утреннем солнце. Насквозь промороженный воздух был настолько прозрачен, что взгляд случайного путника, казалось, мог бы рассмотреть с одного из этих пиков всю гряду, от начала и до конца. Вот только в этом ледяном краю неоткуда было взяться путнику. Особенно случайному.

Но вот что-то изменилось. Ветер, до того ровно дувший в одном направлении, вдруг взвихрил буквально из ничего возникший туман. Прямо над седловиной меж двумя сопками из этой молочной взвеси сформировалась воронка. Все набирая обороты, невиданный вихрь собрался в центре в белое кольцо портала, в котором соткался сверкающий золотым блеском человеческий силуэт. Когда свечение достигло своего пика, он превратился в человека, с коротким криком упавшего в мягкий сугроб снега.

— Черт!

Даже ругаться было трудно. Острые снежинки, вздымаемые злым ветром с окружающих меня бескрайних сугробов, выбивали из глаз слезу, которая почти сразу замерзала на ресницах. Шипящая поземка, казалось, прохватывает своими леденящими объятиями до самых костей мое не по погоде одетое тело, заставляя трястись и со свистом впускать в свои легкие морозный воздух. Я брел вниз, туда, где сквозь метель чернел лес, и понимание того, сколько еще надо до него шагать, повергало меня в ужас. В сапоги набился снег, и ноги уже подрагивали на каждом шагу. А ведь это только начало! Сколько я уже прополз с того места, где меня выбросило? Я всем телом, держа руки под мышками, обернулся. Неровная цепочка следов тянулась вверх. Мало! Вон тот большой сугроб, куда меня выкинула нелегкая. Гадство! Ветер стегнул особенно сильно и сорвал тонкий капюшончик толстовки. Негнущимися руками я его поправил и побрел дальше, вниз к подножию гор, на которых очутился. Такими темпами тебе, друг Серега, до леса не добраться… Времени мало. Превозмогая себя, пытаюсь бежать. Бег это хорошо, бег — это тепло, бег это…

Не знаю, сколько я пробежал так, петляя как загнанный заяц и самого себя подбадривая. Весь сосредоточившись на беге, я медленно пробивался через белое марево, в котором видно было лишь на несколько метров вперед. Поэтому не было ничего удивительного в том, что я сам прыгнул с обрыва.

— А-а-а, че-е-ерт!!

Это все, что я успел крикнуть, прежде чем встретился со снежным склоном. В следующий момент все смешалось. Мир вращался в глазах, и я не мог ничего поделать. Ужас сковал мой разум и я, весь собравшись в комок, катился вниз. На полном ходу я врезался во что-то твердое спиной, напрочь выбившее из меня воздух. От удара я «раскрылся», и именно это помогло мне. Скользя на животе по крепкому слежавшемуся снегу, я уже не катился кубарем и даже успел удивиться той скорости, с которой меня тащило вниз. Казалось, я скользил целую вечность, расставив руки и ноги «звездой», умоляя не знаю кого, чтобы это безумие поскорее закончилось. Напоследок подкинув на покатом выступе у подножия горы, меня приложило спиной о землю и я отключился.

Без сознания я валялся недолго — холод быстро напомнил о себе. Я попытался встать. Раза с третьего, шипя и чертыхаясь от боли в отбитом боку, это получилось. Картина не радовала: кожаная куртка была вся разодрана, а где не разодрана, была полна снега. Штанам и ботинкам досталось не так сурово, хоть это радовало. Рюкзак остался где-то позади. Возвращаться за ним я даже не собирался. Взгляд наконец сфокусировался на окружающей меня обстановке. Горный перевал, с которого я изволил перевалиться, белел на фоне свинцовых туч. Метель на время улеглась и мне открылись местные виды. Красота, мать ее… Развернувшись, невдалеке я увидел крученые стволы карликовых сосенок и лиственниц. Еще ниже по склону виднелись их не так покрученные ветром собратья. Вот вниз мне и надо. Лес и от ветра защитит, и обогреет, и накормит. Если не околею раньше…

Продвигаясь вниз по шуршащему щебню и вытряхивая замерзшими руками снег из куртки, я крутил головой в поисках того, что могло бы увеличить мои шансы рассказывать об этом случае своим будущим внукам у горящего камина… Сейчас бы огня…

Деревья и снег. Снег и деревья. Пальцы ног утратили чувствительность, руки тоже замерзли, как я их ни прятал. Словно проснувшись, мозг заработал и предложил поискать в карманах зажигалку. Курить-то я бросил, а «огонь» по привычке таскаю. Джинсы намокли от снега, и мне пришлось повозиться, доставая онемевшими руками мою надежду на тепло. Пошарив взглядом вокруг, увидел обломок скалы, за которым не должно было сильно задувать. Трясясь всем телом, принялся за сбор хвороста, благо несколько сухостойных елок и пучков прошлогодней сухой поросли торчало неподалеку. Кое-как справившись, разложил заготовленный сушняк и непослушными пальцами попытался поджечь. Словно издеваясь, зажигалка не хотела выдавать искру.

— Зажигайся, зараза!..

Воспламенив газ, казалось, одним своим раздражением, я поднес трепещущий огонек к сухим веточкам, я после двух неудачных попыток зажег мой маленький костерок. Радуясь евшему глаза дымку как двойной зарплате, я потихоньку подкармливал огонь валежником, попутно отогревая руки. За хворостом я бегал еще не раз, все увеличивая разгоравшийся костер. Переламывая тонкие стволы усохших сосенок нещадными ударами моих тяжелых ботинок, я даже немного согрелся. Наконец, набрав изрядную охапку дров, я присел на корточки перед огнем, и, подставляя ему то один то другой бок, задумался.

Я не знал, где я, равно как и не понимал, как же сюда попал. В голове вертелась одна и та же мысль. Не может быть. Не может быть! НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! Как!? Вот только что ты чуть ли не в центре Киева, пускай и среди деревьев — и раз! — ты уже торчишь в снегу вниз головой! А выбравшись из сугроба, вдруг понимаешь, что видишь горы. Настоящие, большие горы! Заснеженные, огромные, какие только на картинках видел! И я бы еще долго стоял, не веря своим глазам и сомневаясь в собственном рассудке, если бы не свирепый холод и пронизывающий ветер, погнавшие меня вниз, под защиту деревьев.

Обуреваемый этими мыслями, я не заметил как подступила темнота. Вглядываясь в плюющийся искрами костер, я подумал, что уже достаточно себя пожалел и устраиваться на ночлег надо сейчас, пока не поздно. Собрав весь хворост в округе и сложив его у камня, давшего мне приют, я принялся устраивать себе постель из надерганных сосновых веток. С тоской вспомнив о нормальной теплой постели, я лег у костра и неожиданно легко заснул.

Пробуждение было пугающим. Костер прогорел, и огня почти уже не было. Раздавшийся тоскливый вой заставил подскочить на месте и я понял, что меня разбудило. Волки! Вот черт! Я вскочил и быстро навалил запасенного сушняка в костер. Дрова затрещали и понемногу отогнали темноту. Множество парных огоньков, круживших вокруг моей стоянки, не предвещали моей шкуре ничего хорошего… Я судорожно вспоминал, что же я могу противопоставить этим голодным и непрошенным гостям. Ножа нет… Палка! Я кинулся к куче дров, припоминая, что там была подходящая жердина…