Диана Хант - Горничная с секретом

Объясняться со старшей горничной по поводу моего вероломного отлынивания от работы в прачечной желания не было совершенно. А потому, дабы разминуться с ней, я обошла вход в оранжерею с другой стороны, миновала домик садовника…

И чуть не споткнулась о лежащую на тропинке женщину!

Сердце оборвалось: Марыська!

Неужто не помогла ей?

Но нет… Эта была совсем другая служанка, причём почтенного возраста, лет шестьдесят, не меньше…

Ну ни в какие ворота!

Сонное царство какое-то, а не замок!

– Эй, – осторожно потрясла за плечо спящую женщину и та, открыв глаза, сонно заморгала.

– Я что – заснула? – спросила она хриплым со сна голосом и закашлялась.

– Похоже на то.

– Как же всё затекло, – пожаловалась женщина. – И кости ломит…

– Так простудились, на сырой земле-то… Я вам отвар от лихорадки заварю и принесу…

– Глупости, – прокряхтела женщина. – Я из Белой Стужьей, всё детство босиком по снегу пробегала и не простужалась никогда… До сих пор в обуви неудобно.

Хотела возразить, сказать, что всё когда-то случается в первый раз, тем более не девочка ж уже… но не стала. Вот что насторожило: женщину эту я не видела раньше, могла б об заклад побиться! И тем страннее – глаза у женщины были знакомые.

Недовольно поморщившись, служанка поднялась и, забыв попрощаться, направилась к замку.

Я пожала плечами и поплелась следом.

Леди Ди у нас поздняя пташка, до полудня на перинах пронежится, так что может, разнообразия ради, мне повезёт, и хозяйка не вспомнит о своей «такой незаменимой Йенни», и мне даже подремать пару часов удастся…

За одиннадцать лет до основных событий

Жизнь в рыбацкой деревушке текла своим чередом. Не сказать, чтобы жизнь эта была чересчур тяжёлой, но и сильно радостной её не назвать.

Нет, радости в жизни этой, бесспорно, случались.

…Выбежать из дому перед рассветом, вдохнуть полную грудь солёной свежести, вглядеться, всё ещё сонно хлопая ресницами в предрассветную дымку… прислушаться к звенящей, наполненной ожиданием нового дня, тишине… ощутить полёт целого мира сквозь небесный голубой эфир…

…Улыбнуться раннему солнышку, попытаться задержать своими детскими пальчиками его ласковый луч на своей щеке… Нежный, сладкий, как мамин поцелуй… И хоть мамы у меня никогда не было, я точно знала, что, если бы она была, целовала бы именно так. Тепло и нежно, как солнышко…

…Вонзить зубы в сочное яблоко, захлебнуться кислым брызжущим соком, хрустеть с наслаждением сочной мякотью…

…Со счастливым улюлюканьем нестись со всех ног, прыгать с валуна на валун, скакать, что та горная коза, карабкаться на неприступную с виду скалу… И, покорив вершину, стоять, раскинув руки в стороны, подставляя лицо и грудь солнцу и ветру, взирать на безбрежные серые воды. И, конечно, кричать в ответ на призывные завывания! Орать во всю мощь лёгких, исчезать, растворяться в звуках своего голоса… А после потонуть в невероятной, звенящей тишине…

…Другое дело, что времени на такие вот простые и мимолётные радости катастрофически не хватало. Всегда. Жизнь у рыбаков тяжёлая, суровая, чаще всего я просто с ног валилась после работы по дому и во дворе. Что там говорить – я даже дружного рёва младенцев и переругивания Аньшаны со старшими детьми и мужем-рыбаком вскоре уже не слышала!

Чайка – та самая – от меня отстала.

Но вот ведь диво.

Чайка не появлялась, но за мной продолжали наблюдать!

В самые разные моменты ловила на себе по-человечески осмысленный взгляд курицы, вороны, соседской облезлой псины, нахохленного воробья, который терял внезапно интерес к рассыпанному по выметенной дорожке пшену…

Словом, зверьё было разное, а взгляд один.

Пристальный. Наблюдающий. Обещающий что-то как будто…

Вот только… что?

А потом у нашей калитки появился он.

Он.

Дядюшка…

…Росту странник был невысокого, сухощавый, с худым, загорелым и испещрённым морщинами лицом и убранными в низкий хвост волосами с проседью. Одет был в портки и рубаху на выпуск, подпоясанную вышитым диковинными узорами поясом. Разглядеть, что за узоры было проблематично – вся одежда странника, включая заплечный мешок, была покрыта толстым слоем пыли, что значит, шёл мужчина издалека.

– Я за девочкой, – сказал он хозяевам сразу после приветствия. Голос у него оказался хоть и глуховатый, но приятный. – За Йеннифер. Дядя я ей. Как прослышал, что нашлась, да добрые люди приютили, сразу в путь отправился.

На меня обернулись недоумённо.

– Это твой дядя, Йенни? – спросила Аньшана.

– Ты же говорила, ничего не помнишь, – протянул Викрек, её муж.

Я посмотрела на них, на странника… а затем подошла к мужчине и взяла его за руку.

– Я его помню, – сказала просто. – Это мой дядя.

Конечно, я слукавила. Но не во всём.

Конечно, самого странника я не узнала и узнать не могла, более того, уверенна была, что вижу мужчину впервые, но…

Я узнала взгляд.

Тот самый.

Пристальный. Наблюдающий. Обещающий что-то, чего в рыбацкой деревушке мне нипочём не получить…

А ещё я как-то сразу поняла, что мне не будет с ним плохо. Наоборот. Несмотря на суровый, диковатый даже вид, этот странный человек никогда меня не обидит. Ни меня, ни кого другого…

Конечно, семья старого рыбака не возражала против моего ухода и даже пригласили «дядю нашей Йенни» отдохнуть перед дорогой.

Но от гостеприимства странник отказался. Сказал, что дорога нам предстоит дальняя. Так что некогда… Правда, прежде чем уйти, малых от розовой сыпи вылечил. И Викрека от почечуя. После чего от припасов в дорогу отказываться не стал.

На отдых же мы остановились в рощице, на небольшой поляне.

Из заплечного мешка странника как по волшебству появился шатёр, котелок, разная утварь для долгого похода…

Я дёрнулась было рыбу чистить, но мужчина меня остановил.

– Сиди, егоза. Чай, умаялась-то, да и на рыбу смотреть не хочешь. Чай, не жалели тебя, девчонку ещё совсем, добрые люди.

Я пожала плечами. Иной жизни, кроме как тяжёлый каждодневный труд я просто не знала.

– А что же мне тогда делать?

– Сделай одолжение, отдохни. Идти нам и правда долго.

После, под потрескивание костра, разгорячённая и даже чуть опьяневшая от густой, наваристой рыбьей похлёбки, я отхлебнула ягодного взвара и решилась спросить:

– А почему вы меня тогда чуть не утопили? Чайкой…

Странник, который сказал так и звать его – дядей – усмехнулся.

– Поняла, значит?

– Как не понять…

– Не утопить я тебя хотел, девочка. А шугануть хорошенько, чтобы из тела птицы, в котором ты застряла, вытряхнуть. Когда та ихтионка влезла, уж думал, всё. Уйдёт теперь девочка на морское дно со скользким рыбьим народцем… А она молодец оказалась, даром что рыба бесчувственная. Разглядела дар, прогнала тебя из Серого моря…