Ева Ключникова - Однажды в Птопае. Книга 3

На малых оборотах скутер доехал до родимого ангара. Оттуда историк-информатор неторопливо дошёл до дома пешком. Каждую минуту он глубоко втягивал носом знакомые ароматы прекрасного сада, а глазами выхватывал знакомые образы великолепных деревьев.

Любимая корейская сосна по центру внутреннего двора, сияла зелёным пронзительно ярким пятном на фоне нарочито замшелых и мрачных стен с облицовкой из вишнёвой плитки.

–– Крас-с-сота-а…, – протянул молодой человек.

Холл был пуст. Артур не стал громко оповещать о своём прибытие. С довольной улыбкой он оглядел зал и … заметил некоторые изменения, которые всё-таки произошли за время его отсутствия.

У большого готического окна стояли: стол и стул, чуждые привычному интерьеру. Доселе, сколько помнил Артур, они стояли у матушки в её кабинете, где она занималась домашней бухгалтерией.

Удивлённый молодец подошёл полюбопытствовать и обнаружил на столе хронику из хорошей бумаги и письменные принадлежности. Почерк был ему знаком. Что то наподобие он видел в хронике Ли Чжун Ки.

Молодой человек опёрся на столешницу и перевернул несколько исписанных страниц. С нарастающим изумлением он читал: … Её тело было солёным от проступившего и высохшего пота…

(То есть, немытым, – подумал Артур.)

… Оно пахло как эльфийская орхидея «Рассо»…

(«Рассо» воняет так, что мухи слетаются… то есть, немытая дама воняла каками… Охренеть! )

… Я губами собирал его горечь и соль, и спазмы страсти наполняли моё собственное тело, так что я бился в агонии …

(Тьфу!)

Артур разогнулся и вздрогнул, обнаружив у стола скорбную незнакомую личность с обличающей маской на постной роже.

–– Здрасте, – прошептал Артур.

–– С кем имею чес-с-с-сть? – спросила незнакомая личность.

Артур потёр лоб пальцами и спросил в свою очередь. – А вы кто?

–– Я новый дворецкий.

–– Да? Не знал… А старый где? Я сын хозяина дома…

–– Угу… Артур Кэрроу надо полагать, – Личность пожевала губами и через минуту изобразила поверхностный поклон, выражающий скорее пренебрежение, чем почтение. Новый дворецкий прошелестел – Моё имя: Роберто Пиано.

Артур пригляделся к нему внимательнее. Отметил, что у господина Пиано не было четырёх пальцев на левой кисти. Вместо них торчал обычный прониевый протез-имитатор. От живой плоти его отличали синюшная бледность и неподвижность.

–– Гхм… А я вот … увидел странную хронику… заглянул в полглаза…

–– Это не хроника, – дворецкий наполнился негодованием. – Это роман!

–– Да-а?! – воистину удивился молодой Кэрроу.

–– Причём мой!

–– В смысле ваш, потому что вы его купили?

–– Мой, потому что я его пишу!

–– А-а-а… здорово… эротика… круто… Стиль несколько высокопарен… И вы знаете… Рассо не пахнет, а воняет. Это очень красивая орхидея, но её не держат в домах по причине жуткой вони… Рассо выращивают на задворках, для отвлечения мух от стратегически важных жилых точек…

–– Что!? – Пиано, страшно оскорблённый, пучил глаза. – Вор вздумал меня учить!

–– Кто вор? Я-а?!

–– Зачем вы читали мой роман? Собирались украсть сюжет?!

–– Я-а?!! – теперь уже Артур, с рукой прижатой к сердцу, возмущённо пялился на

дворецкого.– Простите! Я не пишу романы, а соответственно, не заинтересован в сюжетах!

–– Все так говорят! Сын от отца недалеко ушёл, – громогласно вещал Роберто.

–– Что?!!! На батюшку клевещите?

–– А спросите батюшку сами! – с ехидством уверенно отпарировал Пиано.

Артур вдруг ощутил себя на гране сердечного приступа. Весь вид нового дворецкого выражал оскорблённую правоту. С обиженной рожей Пиано одной рукой схватил своё незаконченное творение, захлопнул книгу и, хромая пошёл прочь. Молодой человек ошарашенным столбом остался стоять на месте. – «Калека…» – прошептал он, имея в виду не руку и ногу своего собеседника, а … его голову, то есть, внутреннее содержимое головы.

Историк-информатор очень захотел сесть, чтобы переждать душевную бурю. Нельзя было появляться в таком состояние перед родителями. Это грозило осквернением радостных минут встречи.

Он дошёл до одного из кресел холла и с размаху упал на его подушки. С ужасом подумал, что возможно Пиано говорит правду и батюшка действительно повинен в чём-то эдаком. Иначе, зачем отцу нанимать однорукого и хромого на должность дворецкого, а матушке выделять ему персональные стул и стол для работы над дурацким романом. Тем более что нынче батюшка развлекается описанием дворцовой жизни в подозрительно свободном литературном стиле.

Издалека пришёл звук торопливых каблучков. Артур стал вслушиваться, пока не определил – хозяйка каблуков идёт сюда. А в доме только одна женщина носила каблуки – Констанция Кэрроу! Причём не из желания выглядеть хорошо, а… по доброте душевной. Дабы слуги, предупреждённые её шагами, не дали застать себя в бездейственном состояние. Иначе придётся их наказать! А Констанция не любила наказывать!

Вот и Артур оказался предупреждён. Он торопливо встал, стёр горечь и раздражение с лица, и натянул приветственную улыбку.

Констанция Кэрроу, как всегда невероятно безупречная, вошла в холл и всплеснула руками: «Сын…», – прошептала она. Артур подошёл, обнял её и склонился лицом в тёплое плечо. Женщина немедленно напряглась телом в стремлении удержать драгоценное чадо, кое было выше её на целых полторы головы, расслабленное от избытка чувств.

–– Я в отпуске…,– всхлипнув, сообщил Артур.

–– Мальчик мой… ты тощий… Тебя морили голодом? – спросила Констанция, истово наглаживая дитятко по блондинистой голове.

По дрожанию материнского голоса Артур понял, что она готова расплакаться. Сын торопливо утёр щёку, поднял голову и бодро сообщил. – Я здоров, похудел от трудов праведных. Откормишь?

–– О, Мирозданье! Немедленно на кухню! Я позову отца. Пообедаем чуть раньше!

глава 5

Первая жертва

Поздний вечер. Королевские кухни опустели всего полчаса назад. Из персонала остались только три человека – посудомойщик, уборщик и… Таруса Шиле. Посудомойщик вяло драил последнюю плиту, уборщик сортировал отходы, девушка готовила на завтра необходимые овощи. Все работали в несколько замедленном ритме. И причиной тому была не усталость, а стремление более интересного характера – и уборщику и посудомойщику нравилась повариха. И на данный момент каждый из парней желал закончить работу один позже другого, дабы остаться с Тарусой наедине. Сама девушка заняла выжидательную позицию. Она не выделяла ни одного из них и просто наблюдала за конкурентами.

Посудомойщик вот уже минут пятнадцать тёр пятно, а уборщик критически рассматривал (тоже минут пятнадцать) грязный и порванный капустный лист, решая глобальную проблему – куда его отправить? В корзину, предназначенную для королевских свиней, или в кастрюлю, из которой кормили мелкие дворцовые чины? Лист был настоящий – живой, а не синтетический, а потому всё ещё достаточно ценный.