Наталия Довгопол - В поисках Марии Магдалины

В тот день молодой художник заканчивал вырисовывать ангелов на сводах церкви. Их лица Бертран срисовал с мальчиков-хористов и был очень доволен проделанной работой.

В храме, как всегда, было безлюдно. Утром заходил священник, чуть позже Доменико принес Бертрану приготовленный матерью горячий суп.

Только художник закончил трапезу и принялся за работу, как в одетой в леса церкви появился неожиданный посетитель в богатых одеждах. Он обвел свод церкви рассеянным взглядом и чуть заметно улыбнулся, растягивая свои гладковыбритые пухлые щёки и поправляя рыжеватые волосы, что выбились из-под украшенной драгоценными камнями шапки. Бертрану показалось, что он впервые видит этого господина в их городе.

– Говорят, эту церковь расписывает мессер Кюри, – обратился незваный гость к Бертрану. Говорил он на безупречном французском с чуть заметным акцентом.

– Я его ученик, – выпрямился Бертран, взирая на мужчину с высоты лесов. – А у вас есть какое-то дело к мессеру Кюри?

– Да, я пришел убедится в том, что он остался таким же бездарным художником, каким я знал его лет десять назад.

Бертран негодующе свёл свои густые брови:

– Если вы пришли сюда унижать моего учителя, то лучше вам пойти в другое место.

– Ты слишком дерзкий мальчик, – без злости ответил мсье, будто невзначай поправляя тяжелый бархатный плащ, подбитый куницей. – А ведь я только хотел восхитится фресками этой церкви. Они на диво хороши!

Бертран смерил незнакомца хмурым взглядом. Недоверие к критику смешалось с интересом к нему.

А господин тем временем продолжал:

– Скажи-ка, юноша… Только честно скажи – ты расписывал всю церковь сам?

– Сам, мсье, – гордо поднял голову Бертран. – Но под руководством мессера Кюри, конечно же, – тут же спохватился он.

– Слышал ли ты о Флоренции? – хитро сощурил свои маленькие глазки рыжий мсье. – О столице искусства, где правит гордый и мудрый Лоренцо Медичи?

– Конечно, – согласно кивнул Бертран, не понимая, к чему клонит гость.

Сколько прекрасного о Флоренции и о других итальянских городах-республиках ему рассказывали Джулия и Доменико! И самые смелые мечты не раз уже уносили его в палаццо Лоренцо ди Медичи, где собраны лучшие произведения искусства, античные статуи и знаменитые полотна…

– Конечно, слышал, – повторил он.

– Когда будешь во Флоренции, зайди в мастерскую к Перуджино. Слышал о таком?

– О да, это прославленный итальянский мастер, – кивнул Бертран, всё ещё не понимая подвоха.

– Подойди к самому Перуджино и проси взять тебя в подмастерья, – мессер откашлялся и продолжил: – Как ученик, ты уже давно опередил своего учителя. Чтобы стать настоящим художником, тебе пора учится у более умелых мастеров.

Незнакомец развернулся и уже направился к выходу, как Бертран спохватился и крикнул ему вдогонку:

– Но разве он меня возьмет?

Тучный господин лишь улыбнулся и подмигнул юноше.

– А ты рискни! – вместо прощания сказал он. – Перуджино любит отчаянных.

Вернувшись домой, Бертран не удержался и рассказал Джулии о странном госте. О том, как на две головы перерос своего учителя, и как хочется ему стать воистину великим живописцем, чтобы приносить в этот мир красоту искусства.

– Езжай в Италию, – тут же ответила юноше Джулия, измучено улыбаясь. – Будешь дарить красоту в столице искусств! А затем – станешь великим мастером, купишь дом и когда-нибудь заберёшь нас к себе.

– Вы и вправду думаете, что нужно ехать?

– Нужно! Засиделся ты тут уже, Бертран, – Джулия потрепала его по волосам. – Ты, главное, не бойся!

Целый месяц молодой художник вынашивал мысль, как сказать о своём решении Кюри и попросить немного заработанных им за годы работы денег. Но когда он наконец решился и сообщил мессеру о своём решении, тот не только не дал ему ни экю, но тут же выставил за порог, обозвав неблагодарным и не разрешив ни собрать свои вещи, ни даже попрощаться с Джулией и Доменико.

Бертран не нашел ничего лучшего, как отправится в Италию пешком.

Сперва Бертран думал поехать домой в Прованс, проведать родных да занять у них денег на дорогу. Но, поразмыслив немножко, представив насмешливые улыбки на лице брата и бывших друзей, разочарованные лица родителей, когда он без гроша в кармане придёт к ним просить подаяния, он решил не делать крюк и отправится из Лиона прямиком в Италию. Конец мая давал юноше надежду на теплую погоду, и он смело вышел за ворота города, наивно надеясь прокормиться придорожными травами, прошлогодними орехами и грибами-вешенками.

В самые дерзкие мечты Бертрана, раззадоренные розовощеким незнакомцем в церкви и Джулией, входило прославится, обзавестись собственной мастерской или, хотя бы, собственной комнатой, а потом приехать домой на упряжке лошадей, раздаривая всем диковинные подарки. Но больше всего ему хотелось творить. Создавать картины, поражающие воображения, расписывать своды костёлов и стены палаццо. Преображать мир красотой живописи.

Пока Бертран шел, предаваясь мечтаниям, он изрядно устал. Домик мессера Кюри остался далеко позади, а перед Бертраном простиралась пыльная дорога, обрамлённая полями зелёной пшеницы. Изредка на ней показывались одинокие всадники, проскакивали груженые повозки и экипажи с завешенными занавесками окнами. Леса, который должен был дать молодому мечтателю пищу, по дороге не случалось – Бертрану хотелось есть. А ещё больше его мучила жажда. Только теперь он начал осознавать всю безумность своего плана. Просить подаяния у встречных путников? «Ну уж нет, пусть лучше я умру от голода, чем попрошу милостыню!» – думал Бертран, собираясь с последними силами.

Наконец остановившись, он устало опустился под сень придорожного дуба и незаметно для себя уснул, совсем не думая об осторожности. Да и что ему было терять? Все равно в сапогах уже отваливались подошвы, шапка изрядно выцвела, а за душой не было ни гроша.

Проснулся Бертран от громких разговоров. Начинался новый день, и вышедшие в поле крестьяне переговаривались между собой, не обращая никакого внимания на лежащего под деревом юношу. Такие беззаботные в своей рутине, что даже завидно становилось. Может, ещё не поздно повернуть назад?

Попросив у крестьян пару глотков воды и съев пучок горькой редьки, которая только разжигала чувство голода, Бертран отбросил предательские мысли и отправился дальше. Шел от так целый день, не останавливаясь, лишь изредка отходя с дороге по нужде или набирая пригоршни воды из придорожных колодцев.

Под вечер дорога привела совсем обессиленного юношу в небольшую деревню. Сперва он хотел пройти её и заночевать в стогу сена на окраине, и уже собирался это сделать, как его окликнула высокая худощавая женщина в ярком зелёном платье, сборчатом переднике и платке.