Мари Бреннан - Мемуары леди Трент: Тайна Лабиринта

Невзирая на разделявшую нас преграду в виде скудости моих познаний в ахиатском и, может быть, еще одну, куда более серьезную – разницу в вере, Авива без колебаний приступила к исполнению обязанностей гостеприимной хозяйки. Оставив Эндрю во дворе, за разговором с Шимоном, я последовала за ней в дом. Дом их был устроен на южный манер: гости мужского пола на женскую половину не допускались, а выходящие на улицу окна женских комнат были забраны частыми ажурными решетками, позволявшими дамам любоваться внешним миром, оставаясь невидимыми для посторонних взглядов. Однако я рассчитывала проводить здесь немногим больше времени, чем Том – в Мужском Доме, и, боюсь, отнеслась ко всему, что показывала мне Авива, без должного интереса.

Все мои мысли были заняты следующим днем: назавтра полковник Пенсит с братом должны были наконец-то отвести нас туда, где нам предстояло работать.

Дар аль-Таннанин – Знакомство с шейхом – Дневники лорда Тавенора – Метод выведения детенышей из яиц и его результаты – О содержании драконов – Нелегкая задача

Место нашего назначения находилось за пределами города, невдалеке от Квартала Сегулистов. То была резиденция богатого министра, служившего курратскому эмиру лет девяносто назад, а после того, как министр впал в немилость, перешедшая в собственность эмира. Однако поместье вдали от свежего речного бриза эмира не заинтересовало и за многие годы успело сильно обветшать. По приказанию калифа нынешний эмир передал его в пользование представительства Ширландии, для разведения драконов.

Полуразрушенное состояние поместья было нам только на руку: сие обстоятельство избавляло нас от забот о его сохранности – надо сказать, забот немалых, когда речь идет о содержании драконов. Отремонтированные должным образом и приведенные в пристойный вид постройки служили кабинетами либо казармами для небольшого гарнизона под началом полковника Пенсита, а остальные были отведены под научную работу. В скором времени нам с Томом предстояло оценить их сохранность… но для начала нам предстояло встретиться с шейхом, который должен был наблюдать за нашей работой.

Хаджи Хусам ибн Рамиз ибн Халис аль-Аритати оказался не совсем таков, каким я его себе представляла. Услышав, что он – шейх племени, живущего в пустыне Джефи, я тут же вообразила себе престарелого кочевника из тех, что порой встречаются в романтических сказаниях антиопейского юга: белый головной платок, пропыленные длинные одеяния, лицо, выдубленное беспощадным солнцем и ветром, как обувная кожа… Вместо этого я увидела перед собой человека лет сорока, ничем с виду не отличавшегося от ахиата-горожанина – ни одеждой (тюрбан, богато вышитый долгополый халат), ни ухоженностью (кожа нежна и мягка, аромат духов). Да, мои ожидания основывались на расхожих стереотипах, которые чаще всего имеют мало общего с действительностью, но я поняла это только гораздо позже.

Он встретил нас в парадном дворе поместья, в окружении ширландских и ахиатских солдат. Тому он пожал руку, я ему руки не подала, заменив сей приветственный жест почтительным реверансом. (Поскольку сию поездку вряд ли можно было назвать выходом в поле, на мне были не брюки, в коих я привыкла работать, а юбки. Откровенно говоря, в Ахии я много ходила в юбках, а иногда и в длинных одеяниях на местный манер, хотя и брюки надевала, если нам предстояла работа, требующая значительного напряжения сил.)

По-ширландски шейх изъяснялся с заметным акцентом, заставившим меня заподозрить, что язык он начал изучать недавно – скорее всего, после того, как наши государства заключили меж собой соглашение. Однако я владела ахиатским куда как хуже и посему была очень рада его предупредительности.

– Мир вам, – сказал он. – Добро пожаловать в Дар аль-Таннанин, Дом Драконов.

– Мы очень рады наконец-то оказаться здесь, хаджи, – ответила я. Насколько я знала, сей титул был не просто данью этикету: шейх совершил паломничество в священный город Дарриб и вполне заслужил данный знак уважения. – Нам не терпится взяться за дело.

Говорить было непривычно, поскольку мне пришлось прикрыть лицо уголком платка, наподобие вуали. Как мне сказали, то было знаком почтения к человеку его положения. Однако платок заглушал слова настолько, что я постоянно сомневалась, достаточно ли громко говорю, и эти сомнения так и остались сомнениями: шейх, ничего не ответив, отвернулся и повел нас во внутренний двор.

Один из его слуг подал традиционное ахиатское угощение – кофе и финики. Мне, правда, не предложили: Ахия – одна из тех стран, где мужчинам и женщинам не полагается публично принимать пищу вместе. Однако я была только рада: сама я всегда предпочитала кофе (особенно сваренному по-ахиатски) чай, не говоря уж о том, что управляться с импровизированной вуалью было бы трудновато, а опустить платок я пока не рискнула бы, опасаясь, как бы хозяин не счел это оскорблением.

Выждав сколько необходимо, дабы не проявить неучтивой поспешности, шейх заговорил:

– Если я или мое племя можем быть чем-либо полезны, вам нужно только сообщить об этом мне. Все, что мы имеем – ваше, все – ради блага наших народов.

Конечно, этого не следовало понимать буквально. Да, щедрость в Ахии ценят весьма высоко, но одна лишь ритуальная фраза, произнесенная хозяином, как того требует обычай, вовсе не означает, что он жаждет поделиться с гостями всем своим богатством и имуществом, даже если таков приказ калифа. Но мы с Томом и не намеревались выпрашивать больше, чем было необходимо.

– Вначале, – сказала я, – мы проведем ревизию того, что имеется, и ознакомимся с работой, проделанной нашим предшественником. Без этого понять, что еще может потребоваться, не представляется возможным. Однако мы весьма высоко ценим вашу любезность.

Шейх щелкнул пальцами. Некий юноша из его свиты со всех ног метнулся к нему и замер рядом.

– Насиф ибн Исмаил отведет вас осмотреть драконов, – сказал шейх.

Говори он не по-ширландски, а по-ахиатски, я поняла бы, что он имеет в виду под этим «вас». Но в нашем языке вежливое местоимение второго лица может указывать и на единственное, и на множественное число, а на пол того, кому адресовано высказывание, не указывает вовсе. Оставалось одно: полагаться на язык тела – разворот плеч, наклон головы и прочие признаки, каковые ясно и недвусмысленно указывали на то, что не только последняя фраза шейха, но и вообще все им сказанное предназначалось для одного Тома, а не для нас обоих.

Точно таким же пренебрежением встретил меня полковник Пенсит в Румише, а сколько раз я терпела подобные унижения прежде – и не сосчитать. И терпимость моя к подобным вещам таяла год от года.