Натали Якобсон - Рианон

Обо всем остальном Дуглас докладывал без утайки. Правда, часто король мало что понимал в его сложных путаных пояснениях, которые то вызывали головную боль, то пугали. Король особо и не расспрашивал своего чернокнижника. Главным было то, что Дуглас всегда мог в случае необходимости выкинуть пару волшебных трюков. Он как фокусник доставал из кармана то одно, то другое, и таким образом любая пиковая ситуация благополучно разрешалась. Он мог заранее определить, кто победит в турнире и даже сделать что-то, чтобы незаметно изменить ход сражения, мог дать зелье, чтобы приворожить сердце любой прекрасной дамы, хотя сам и оставался аскетом, а еще он мог в случае опасности призвать духов. Естественно, со стороны короля он не знал отказа ни в чем. В считанные дни ему доставили в лабораторию все то, что он заказывал, привезли книги из дальних страх, привели мастеров, мореходов и ремесленников, которых он хотел о чем-то расспросить. Но больше всего на свете Дуглас хотел ни почестей и не сокровищ, а всего-то малость – разделаться с собственной семьей. Иногда Манфред даже понимал его. Оборванный мальчишка, пришедший под ворота его дворца в грозу невольно вызывал жалость, а жуткие шрамы от ремня на его спине не зажили, наверное, до сих пор. Можно было догадаться, что дома его не раз пороли за его склонность к чернокнижию.

– Отец запрещал мне это всегда, и теперь я хочу его голову, – потребовал он однажды от короля. – А еще головы всех моих братьев, сестер и даже дальних родственников. Все равно они все сейчас в опале, вы ничего не потеряете.

Манфред ничего бы не потерял и в любом другом случае. Ради такой находки как юный маг стоило пожертвовать хоть доброй половиной своих придворных. Но Дуглас хотел лишь головы тех, кто так или иначе состояли с ним в близком кровном родстве, что и было безукоснительно выполнено.

Как ни странно короля ни чуть не смутила такая просьба. Садизм юного Дуглас мог смутить любого другого, но только не его. Он и сам был не прочь когда-то убить своего кузена, однако такое рвение кого-то к уничтожению собственной родни немного настораживало. В этом мог быть скрыт какой-то тайны смысл, ведь, в конце концов, Дуглас чернокнижник. Он ничего не делает просто так.

Манфред намеревался использовать его таланты и в грядущей войне. Колдовские трюки, пущенные вовремя, вроде магического тумана или заклятия, чтобы направлять стрелы точно в цель, никогда не будут лишними. Возможно, когда-нибудь он найдет еще и заклинание способное сделать броню воинов непробиваемой, а их самих неуязвимыми. Манфред был даже рад, что приютил возле себя чернокнижника, как другие прикармливают королевских соколов или гончих. Он даже по-своему полюбил эту своеобразную человекоподоную зверушку, которая так умело развлекала его колдовскими фокусами и не спешила никуда уйти. Забавное сравнение, но иначе назвать Дугласа было просто нельзя, особенно с того момента, как он начал разительно меняться и из светлого хорошенького юнца превратился в черное угрюмое пугало. Однако, пока он имел силу его стоило баловать по мере необходимости и потакать во всех его мелочных просьбах. Жаль, но одно его пожелание так и осталось неосуществимым, хотя со своей стороны Манфред сделал все, чтобы доставить к Дугласу людей, которых тот мог бы расспросить, крестьян, землекопов, добытчиков руды, коробейников странствовавших по миру и многое видевших на своем пути, заезжих купцов из других страх и даже аристократов. Все тщетно. Хоть Дуглас подробно расспрашивал доставленных людей, вычислял пути по звездам, составлял карты, которые потом приходилось выбросить за ненадобностью, даже ставил капканы, чтобы поймать сверхъествественных существ и спросить у них, нужная дорога оказывалась для него закрытой.

– Я ведь нашел черную книгу, и она признала во мне своего хозяина. Кто-то из высших оставил ее на полке в отцовской библиотеке специально для меня, – временами неистовствовал он. – Я избранный и я это знаю. Так почему же они не принимают меня? Почему не пошлют проводника за мной?

Место, в которое он так стремился попасть, называлось Школой Чернокнижия.

– Но это совсем не школа в буквальном смысле такого слова, – в дни апатии пояснял Дуглас. – Это целая вселенная, где каждый маг познает себя и находит свое призвание или же остается в когтях дьявола. Недостаточно одаренным туда ходу нет, но я то одаренный. Кто может в этом усомниться? Я создан для того, чтобы стать лучшим среди выпускников этого места. Они не просто ученики, они великие маги и великие личности. Пройдя свое обучение, они получают бессмертие и власть. Они сродни тому, кто создал всех нас, черных избранных, и само это место. Остров зла, невидимый миру, но управляющий им. Лишь попав туда можно стать по-настоящему могущественным. Но отец избивал меня каждый раз, когда слышал о Школе Чернокнижия. Он так не хотел, чтобы я попал туда, что мне кажется, его желание было настолько сильным, что именно она закрывает мне теперь путь туда, куда я должен прийти.

В такие моменты Дуглас мог ударом своего тощего кулака сокрушить стену, но после моментов безумия пробоины в колоннах или простенках оказывались чудесным образом залатанными. К стенам, от которых отлетало крошево осколков, будто никто и не прикасался, а сам Дуглас выглядел слабым и невинным, как только что подросшей ученик церковно-приходского класса. Сложно было сказать, его ли колдовство способно восстановить пробоины в стенах или по ночам усердно трудятся те существа, которыми кишит его башня. Мерзкие черные карлики прятались при появление чужаков так быстро, что их и не удавалось толком рассмотреть. К тому же они боялись вылезать при свете, пусть даже при одной мерцающей свече.

– Естественно, они бояться огня, – пояснил как-то Дуглас, – ведь один раз их уже обожгло и еще как сильно.

Его объяснение для короля конечно же осталось туманным.

Во всяком случае, он не собирался вмешиваться в дела, суть которых не понимал, такие, как тайное искусство мага или чтение колдовских символов. Он собирался использовать Дугласа, как свое секретное оружие в этой войне или любой другой, какая еще может разразиться. А в каждой мелкой стычке или для разоблачения заговора умение Дугласа он уже научился использовать сполна. Возможно, отчасти благодаря именно этому он и чувствовал себя на троне более менее уютно. По крайней мере, можно было не опасаться отравленного кубка, шальной стрелы или убийцы прокравшегося ночью с кинжалов в королевские покои. Дуглас многое умел нейтрализовать, в том числе и всяческие уловки злоумышленников. Временами он будто читал чужие мысли. Манфред только надеялся от всей души, что он не разовьет этот талант настолько хорошо, чтобы однажды залезть в голову своему повелителю. Во всем остальном же его искусство приносило только пользу. Затраты на наполненную книгами и какими-то сложными приспособлениями башню ни шли ни в какое сравнение с преимуществами, которое давало присутствие личного мага в королевской свите.