Валерия Чернованова - Мой (не)любимый дракон. Оковы для ари

Ну и пожалуйста.

– Да, попробуешь взбрыкнуть, и, поверь, я сделаю все возможное и невозможное, чтобы испортить тебе жизнь. Или лишить здоровья. – В подтверждение моих слов лед захрустел, коконом стягиваясь вокруг Воронцова. – У меня в последнее время нервы и так ни к черту, так что, пожалуйста, перестань меня драконить. До суда я это точно доводить не стану, разберусь с тобой раньше.

Скрипнул зубами, от злости и досады, но продолжать выяснять отношения побоялся. Только выпалил, уже когда выходила из спальни:

– Эй, ты куда? Сними это с меня! Аня, мне же холодно!

– Я – в горячий душ, расслабляться и успокаиваться. А ты пока посиди и подумай, какими могут быть последствия следующего твоего бунта.

Вскоре мы уже ехали в ЗАГС, в котором расписались три месяца назад. Как сегодня стало известно, расписались с подачи свекрови, в тот погожий августовский день не перестававшей душить меня в объятиях, расцеловывать и рыдать от счастья. Нет, на Елену Вениаминовну я не держу обиды. Мама у Леши мировая, и ее желание понянчить внука мне вполне понятно. Обидно другое… Что Лешка оказался таким ведомым. Ну да ладно, мне с ним по жизни идти осталось недолго. Пусть свекровь, уже почти бывшая, отныне с ним возится.

И зачем ей внуки с таким-то сыночком?

Сегодня, как и в день нашей свадьбы, тоже была суббота. Вот только небо не радовало ясным солнышком – хищно скалилось свинцовой тьмою. По крайней мере, своими формами тучи напоминали щербатые оскалы.

Как будто высшие силы, глядя с небес, насмехались надо мной и моим желанием поскорее обрести свободу.

Я искренне посочувствовала дрожащей от холода новобрачной, вместе со своим избранником позировавшей фотографу в аллее перед ЗАГСом. Рядом крутились друзья и родственники, замерзая и радуясь этому знаменательному событию вместе с новоиспеченными мужем и женою.

Интересно, а вот если бы не семейное проклятие Королевых и мое путешествие в Адальфиву, мы с Лешей были бы счастливы? Вряд ли. Без любви, на одной привычке и обоюдном комфорте далеко не уедешь. Жаль, что поняли мы это слишком поздно.

Выйдя из такси, я поежилась от пронизывающего ветра и поплотнее запахнула пальто. Приподняла драповый воротник, превращая его из лежачего в стоячий. Больная скоро станет для Воронцова тема, вздумай он заартачиться в ЗАГСе.

Покосилась на нехотя выползающего из машины благоверного. Надо же! Даже не попытался подговорить таксиста и смыться. Видно, магия сумела вразумить и наставить мятежного на путь истинный.

Спасибо тебе, миленькая!

Мы были записаны на полдень, но пришли раньше и теперь сидели в пустом коридоре и в напряженном молчании, ожидая, когда дверь кабинета распахнется и нас пригласят внутрь.

– Ань… – в голосе мужа послышалась мольба.

– Леш, пожалуйста, – откинулась на спинку стула и прикрыла глаза, – не начинай. Я была пленницей в Адальфиве. Дай мне хотя бы здесь почувствовать себя свободной. Отпусти меня, мое тело. Ради бога.

Воронцов насупленно замолчал. Мельком взглянув на него, по угрюмому выражению лица поняла, что с уговорами муж наконец завязал.

В кабинет нас пригласила дородная дама в ярко-лиловом платье. Яркими были и ее губы – первое, что бросилось мне в глаза. А еще высокая прическа с начесом а-ля мадам Помпадур. Ногти тоже поражали остротою и длиною. Ими, как китайскими палочками или клювиком гарпии, Екатерина Никифоровна ловко подцепила пустой бланк и положила его перед нами, взамен попросив документы, свидетельство о браке и оплаченную квитанцию.

– Заполняйте.

И опустилась в скрипнувшее под ее весом кресло.

Я подвинула листок к Леше, а следом и ручку мужу вручила. Сама же принялась раздеваться.

Боже, как же тут жарко!

– Вы не брали фамилию супруга, – приспустив очки, посмотрела на меня сотрудница ЗАГСа.

– Не брала. У нас в семье так принято – оставаться при девичьей фамилии.

Перекинув пальто через спинку стула и избавившись от шарфа-удавки, я покосилась на Воронцова, вяло елозившего ручкой по бумаге.

Заполнив в заявлении графы, отведенные для супруга, Леша на миг замешкался перед финальным шагом – автографом ЗАГСу на память. Но после ненавязчивого пинка под столом встрепенулся и, зло зыркнув в мою сторону, едва не дырявя ни в чем не повинную бумажку, наконец расписался.

– Теперь вы, Анна Игоревна, – просмотрев наши документы, проговорила женщина.

Анна Игоревна с готовностью забрала драгоценное заявление у нелюбимого мужа и, обливаясь по€том, стала быстро вписывать свои данные. Облизнула пересохшие губы, силясь сдержать улыбку. От осознания, что уже совсем скоро этот этап моей жизни закончится, меня охватило сильное, но такое приятное волнение и какое-то радостное возбуждение. Наверное, потому зажатая меж пальцами ручка дрожала и буквы ложились на бумагу коряво.

С каждой секундой, поднимаясь изнутри жаркими волнами, чувства эти усиливались, кружили голову.

– Как же здесь душно!

Дернула за ворот свитера и резко вдохнула воздух, казавшийся мне раскаленным.

– Может, водички? – участливо предложила Екатерина Никифоровна.

– Да, спасибо.

И пока в стакан из пластиковой бутылки, пузырясь, текла вода, я продолжала дрожащей рукой выводить в заявлении не то буквы, не то иероглифы, но больше смахивало на детские закорючки.

Чувство было такое, что, закутавшись в шубу, сижу в бане. Вторые сутки.

Оставалось расписаться, и все, через месяц стану обладательницей заветной корочки.

– Вот, возьмите. – Женщина протянула мне стакан и с беспокойством спросила: – Анна Игоревна, что же вы так разволновались, что вся красная стали? Уверены, что хотите его подписывать?

– Ань, может, передумаешь? – взмолился Леша.

Расправил плечи, вскинул голову – сразу видно, приободрился и ждет, что вот сейчас капитулирую.

– Я…

Сделала жадный глоток, чувствуя, как от духоты в венах закипает кровь. Текст заявления, как назло, расплывался перед глазами, и я никак не могла разобрать, на которой из строк должна расписаться.

Вот гадство-то.

Уже почти мазнула кончиком ручки по бумаге, почти вывела на ней свои инициалы. Почти… И вдруг мир перед глазами кувыркнулся, или что-то у меня в сознании сделало резкий кульбит.

– Аня… Аня-а-а… – звал, будто издалека, и тряс меня за плечо Леша. Секунду или две, а потом я перестала чувствовать его прикосновения, слышать благоверного.

Развестись с которым так и не успела.

Зажмурилась, кажется, лишь на мгновение, в надежде, что вот сейчас эта карусель в голове остановит свой бег. А открыв глаза, вместо небольшого кабинета оказалась в большой комнате со стрельчатыми сводами.

Гобелены, камины, добротная резная мебель. Узоры витражей в окнах и… Скользнула взглядом чуть в сторону и выдохнула, радостно, взволнованно: