Николай Вирта - В одной стране: Заговор обреченных, Три года спустя [Пьесы]

Пино (горько) . Что ж, хороните нас, Вента, хороните!

Вента. Зачем? Мы лишь просим вас понять все, что происходит, и сделать вывод… Слушайте, Пино… Сколько раз мы предлагали вашей партии единство… Поймите, этого хотят все честные люди в вашей партии, и этого не хотите вы. Почему вы идете против жизни?

Пино (сварливо) . Ну, вот что — у меня есть свои представления о жизни… Довольно, я устал от этого глупого спора, редактор Вента…

Пауза. Шум подъезжающей машины. Входят кардинал Бирнч и Яков Ясса

Кардинал. Иисус и мадонна с вами!

Ясса (как эхо) . …и мадонна с вами! (Становится за спиной кардинала, похожий в своей одежде на черную зловещую птицу.)

Пино. И с вами, монсиньор Бирнч.

Кардинал. Во время богослужения в замке мне сказали о несчастье с Ганной Лихта… Так ли это?

Вента. К сожалению… Стреляли в Италии, стреляли в Японии, теперь у нас… В открытую пошло…

Кардинал. Боже мой, боже мой! Мрачные дни, дети мои! Мрачные дни! Надвигается нечто, что не имеет названия, и оно ужасно… Человек видит бездну, но он беспомощен, потому что потерял свою волю, растворившись в безликой массе… Утеряна вера в высшую благость. Отсюда эти ужасы…

Ясса (как эхо) . …эти ужасы…

Вента (бесцеремонно) . Кардинал, все это вы просто-напросто содрали у Сартра и Ясперса — философов экзистенца. А оба они просто-напросто выкормыши Гитлера.

Кардинал. За каждым словом вы слышите фашизм, редактор Вента, за каждым человеком вам чудится Гитлер. Его нет, и бог с ним…

Вента (наступая на него) . Дьявол с ним, хотели вы сказать?

Кардинал (смиренно) . Пусть будет так…

Вента. А вы знаете, монсиньор, я прочитал вашу последнюю книгу. Любопытное, очень любопытнее сочинение! Отдельный человек — центр вселенной, власть масс ведет к гибели цивилизации, и все прочее в том же духе. Библия Уолл-стрита, монсиньор, ей-богу!

Кардинал (вздыхая) . Распните, распните меня, редактор Вента!

Вента (со смехом) . Придется, монсиньор, придется!

Ясса. Ты еретик! За монсиньором Иоанном Бирнчем — святейший папа, вся великая католическая церковь и народ, верующий в господа нашего Иисуса! Они не потерпят посрамления имени святого отца!

Вента. Ой, напугал!

Кардинал (кротко) . Молчи, Яков! Господь завещал нам прощать оскорбляющих нас!

Из дома выходит Христина Падера.

Христина. Все в порядке, кость не задета!

Кардинал. Слава Иисусу! (Пауза.) А вы с каждым днем становитесь все более прекрасной, Христина. Каким секретом вечной молодости обладаете вы?

Христина (весело) . Спорт, монсиньор, спорт. Я умею находить время и для работы и для спорта.

Ясса. Дщерь вавилонская!

Пино (покачивая головой — современных женщин он тоже не понимает) . Да-да, мы все поражаемся, как вы можете так много работать в министерстве, быть одним из лидеров партии Национального единства и жить так широко.

Христина. Жить широко — не значит ли хорошо мыслить?

Вента (ему не терпится сразиться и с ней) . Широко мыслить, госпожа Падера, — значит ли правильно мыслить?

Христина (чопорно) . Ах, Вента, зачем вам казаться старше своих лет? Надеюсь, вы не давали монашеского обета?

Вента. Избави бог!

Мина (в дверях) . Господа, прошу вас помочь вынести сюда Ганну Лихта. Доктор сказал, что ей нужно побыть на воздухе.

Вента и Пино уходят в дом.

Кардинал. Я рад видеть вас, Христина: мне нужно сказать вам кое-что важное…

Христина. Монсиньор, я ведь знаю, что вы хотите сообщить мне. Лидер партии католиков Гуго Вастис давно ищет союза с моей партией. Теперь он послал ко мне вас. Но мы противники сговора за спиной масс.

Кардинал (вполголоса) . Поймите же, это не сговор, а призыв к единству аристократов духа.

Христина (с презрением) . Монсиньор, от вашей философии очень густо несет фашизмом.

Кардинал (не понимая ее) . Вы повторяете пошлости коммунистических писак, дитя мое. Католики и националисты едины в своих целях, что же мешает им договориться?

Христина (резко) . Монсиньор, повторяю, я не занимаюсь политическими сделками.

Мина, Коста, Вента и Пино выносят кресло, в котором полулежит Ганна.

Ганна. Спасибо, мне хорошо. Спасибо, милая Мина… Боже мой, сколько хлопот я наделала всем вам!

Кардинал (елейно) . Дочь моя, примите от меня возмущение по поводу этого происшествия. Я надеюсь, что преступники будут найдены…

Вента. Да уж мы постараемся…

Ганна. Я просто не знаю, куда мне девать ваши сочувствия. (Смеется.)

Коста. Жена, зови гостей ужинать.

Мина. Прошу вас, прошу. Святой отец, сделайте честь нашему дому. Стол накрыт.

Вента. Как говорится, мы не морщимся перед накрытым столом. Идем, Яков, выпьем, а? Ведь его и монахи приемлют!

Ясса. Ты выпьешь до дна уготованное тебе в аду, еретик!

Вента. Согласен! Рай — слишком скучное место для меня.

Христина. Я посижу с Ганной, мне не хочется есть.

Все уходят в дом.

Ганна. А вы все цветете, Христина.

Христина. Последняя игра солнечного луча. Скоро и он померкнет. Все проходит, как дым. Бегу за жизнью, а она бежит от меня! (Смеется.) Боже мой, давно ли мы были с вами в Испании!.. Помните Гвадалахару, Карабанчель?..

Ганна. Да-да… Только дело-то в том, что каждый из нас искал в Испании свое.

Христина. Такова уж моя натура — искать в жизни неизведанного.

Ганна (помолчав) . Да, по-разному мы смотрим на жизнь, Христина. Для нас, коммунистов, и Испания, и подполье, и всякая борьба, где б она ни шла, — борьба за идею, которую ничто не остановит и не сломит. Для нас жизнь — борьба за лучшую жизнь для всех. А для вас? Риск, поиски неизведанного! Нет, право, не стоит жить ради того, чтобы сверкнуть мотыльком.

Христина. Самое страшное в жизни, Ганна, — скука!

Ганна. Это авантюризмом называется, Христина.

Христина. Нет, Ганна! Жить каждым биением сердца, жить каждую секунду, жить и ощущать жизнь во всем ее разнообразии, во всей увлекательной игре впечатлений и переживаний, жить, что бы там ни было, — разве это уж так преступно? Я так много делаю для других, что могу пожить и для себя.