Николай Вирта - В одной стране: Заговор обреченных, Три года спустя [Пьесы]

Ганна. Может быть… Может быть… А вот я никак но могу выбрать время, чтобы пожить для себя.

Христина. Я бы сошла с ума от жизни, которую ведете вы. Правда, и я работаю в партии и в министерстве… Положение с продовольствием отчаянное, и я тружусь, как лошадь… Но даже и теперь я умею вырываться из кабинета на несколько часов, чтобы заняться портнихами, массажистками, тренерами… Честное слово, я чувствую себя глубоко несчастной, если мне не удается убежать от работы хотя бы на три часа! А вас я не понимаю, Ганна.

Ганна (задумчиво) . Нет, я счастлива, Христина. Лишь иногда бывает одиноко… Одиноко, когда вспомнишь тех, кто уже не вернется ко мне… (Вытерла слезу.)

Христина. Это чувство знакомо и мне. Я глушу его. Жизнь так коротка, а неизведанного еще так много… Нет, каждый день должен быть игрой…

Ганна. Ради чего, Христина?

Христина. Чтобы победить…

Ганна. Что победить?

Христина. Все, что стоит на пути к совершению желаний. (Шутливо.) А они беспредельны. (Помолчав.) Что на Юге, Ганна?

Ганна. Сложное там положение, Христина. Нечистую игру ведут там и люди вашей партии. Они сговариваются с католиками — да-да, они хотят расколоть Народный фронт.

Христина. Полно, у страха глаза велики. Вам чудится заговор даже там, где едва теплится здоровая оппозиция к политике коммунистов.

Ганна. Коммунисты — глаза и уши народа.

Христина. Бывают глаза, плохо видящие, и уши, плохо слышащие. Право, вы, коммунисты, надоедливо много кричите о реакции. Не кажется ли вам, Ганна, что громче всех кричат о реакции те, кто забрал слишком много власти и боится ее потерять?

Ганна. Кто опирается в своей политике на народ, тот ничего не боится, Христина.

Христина. Ну, знаете, ведь мою партию тоже поддерживает народ.

Ганна. Полно, какой там народ! Буржуев и золотую молодежь вы зовете народом? Не будьте смешной! И помните: я вас предупредила, Христина Падера!

Из дома выходят Иоаким Пино и Коста.

Коста. Госпожа Падера, я и моя жена просим хотя бы отведать нашего вина.

Ганна. Идите, идите, Христина. Министр продовольствия должен знать качество деревенского вина.

Коста и Христина уходят в дом.

Пино. Я разыскал по телефону премьера, он выехал сюда.

Ганна. Спасибо. (Помолчав.) Плохие вести привезла я с Юга, Пино. Дело в том, что там зреет заговор, он широк и глубок, а цель его — отторгнуть Юг страны от республики, превратить в самостоятельное государство с реакционным правительством. Кое-кому за рубежом не терпится ослабить нашу страну: архиепископ Юга в сговоре с ними и с террористическим подпольем Юга, — вот оно как, Пино.

Пино (в смятении) . Архиепископ Юга — заговорщик? Он глубокий старец, что ему до мирской суеты?

Ганна (жестко) . Слушайте, Пино, если вы не обрубите корни заговора одним ударом, он превратится в восстание реакции… Знаете ли вы, что кардинал Бирнч служит богу и дьяволу? Нити заговора, я выяснила это, ведут в столицу, в его замок…

Пино (в смятении) . Что вы говорите, одумайтесь! Он глава церкви…

Ганна. И вдохновитель заговора.

Пино. Но это еще надо доказать! Да-да! У нас демократия! Слава богу, она еще существует у нас…

Ганна. Демократия! (С горечью.) Демократия, где поджигатели новой- войны могут вслух призывать к ней, где заговорщики могут спать спокойно, где все свободно, кроме самой свободы, не так ли?

Пино (твердо) . Мы с вами — члены парламента, но не правители. Вы сообщите мне документы, изобличающие заговорщиков, и я решу, что делать.

Ганна. Хорошо. Но какой вы слепец, Иоаким Пино! Вы давно ослепли и бродите впотьмах!

Пино (надменно) . Ганна Лихта, вы были еще младенцем, когда я начал борьбу за свободу родины.

Ганна. Да-да, оставшись младенцем до сих пор.

Из тьмы выходит Магда.

Магда. Прошу прощения, товарищ Лихта. Народ собрался к воротам… Рабочие с нашего завода, земледельцы с окрестных ферм… Они хотят видеть вас, но их не пускает сосед Стебан. Я пообещала им сказать вам…

Ганна (живо) . Зови их, Магда, зови добрых моих друзей, я тоже хочу видеть их.

Магда уходит.

(Сурово.) Иоаким Пино, если заговорщики успеют обрезать нити, ведущие в столицу, я предъявлю вам обвинение в сговоре с изменниками. Мы добьемся замены вас другим человеком. Вы знаете меня, я не бросаю слов на ветер, запомните это.

Занавес

Холл — приемная перед кабинетом Ганны Лихта. Овальный стол с газетами и журналами, несколько кресел. Параллельно второму плану идет стена лакированного дерева. Эта стена при нажатии невидимой кнопки раздвигается, открывая кабинет. Соединяясь, холл и кабинет образуют обширную комнату, где можно устраивать заседания с большим количеством людей. Сейчас стена сдвинута. В холле сидит, читая книгу, Макс Вента. Входит Кира Рейчел.

Рейчел. Хэлло, коллега! Вы тоже к Ганне Лихта?

Вента (не отрываясь от книги) . Да, мисс.

Рейчел. Что за чепуху сказал мне секретарь: будто она ушла на перевязку в амбулаторию! Разве она не могла вызвать профессора к себе?

Вента (ему явно противна эта мисс и ее болтовня) . Ганна Лихта не делает для себя исключений.

Рейчел. Она фанатик!

Вента (строго) . Она Ганна Лихта.

Рейчел. Как ее здоровье? Наши газеты сошли с ума после этого покушения.

Вента. Разве ваши газеты сошли с ума только теперь?

Рейчел. Шутник! Преступники еще не пойманы?

Вента. Вы должны их знать, мисс…

Рейчел. Что за глупые намеки, сэр! (Помолчав.) Нельзя ли мне посмотреть кабинет Ганны Лихта?

Вента (очень сухо) . А вы обратитесь к секретарю.

Рейчел (изо всех сил старается обратить на себя внимание Венты. Он ей нравится) . Ах, наша публика так интересуется деловой и интимной стороной жизни больших людей! Дурные вкусы, да, но моя работа — мой бизнес, и я должна угождать любым вкусам. У нас думают, что министры стран новой демократии работают в пещерах. (Делая глазки.) Не правда ли, какое чудовищное невежество?

Вента. К сожалению, мы еще далеки от новой демократии.

Рейчел (заглядывая через плечо Венты в книгу) . Что вы читаете, сэр?

Вента. Книгу кардинала Бирнча.