Lily Elizabeth Snape - Фанфик Eight

«Идиот! Кто же напивается и варит зелья одновременно! Что же я туда намешал?»

* * *

Г.П.

Как обычно я сделал неправильный выбор. Я должен был пойти в дом, когда на Тупик Прядильщиков опустились сумерки. Я такой глупый! Почему я никогда ничего не могу сделать правильно?

Я стоял в углу, радуясь хотя бы тому, что снова оказался под крышей. Моя мокрая насквозь одежда начала подсыхать, сначала став просто влажной, а потом и вовсе сухой. Я был удивлен, что, несмотря на всю свою злость, Снейп не стал вымещать ее на мне. Возможно, он еще сделает это, когда вернется. При мысли о побоях, живот болезненно свело, а руки затряслись. Я прижал их к бокам, чтобы унять дрожь, но от недостатка физической активности моя нервозность только усилилась. Мне не на что было отвлечься от охватившегося меня ужаса, и в мозгу, как в кино, замелькали картинки прошлого. Я вспомнил о наказаниях дяди Вернона, и на несколько страшных мгновений мне показалось, что я схожу с ума.

Через некоторое время ноги начали ощутимо ныть. Постепенно из ног боль передалась и спине. Но ничего, я много раз справлялся и с куда худшей болью. К тому же, мое физическое состояние отвлекло меня от неприятных воспоминаний.

Когда темнота за окном сменилась сначала красными отблесками рассвета, а затем и бледным утренним светом, я понял, что в последний раз был в туалете вчера рано утром. Я прислушался, мысленно моля Мистера Снейпа вернуться. Пусть он меня побьет, но причиной тому хотя бы будет лишь мой вчерашний проступок. Если он промедлит еще хоть чуть-чуть, поводов злиться у него прибавится, не говоря уже о том, как мне будет стыдно. Но он так и не пришел.

Солнце за окном пропало, и я испугался, что у меня начались галлюцинации. Ведь до заката еще, должно быть, было далеко, да? Вдруг раздался оглушительный раскат грома, напугавший меня до полусмерти. Но уже через секунду я почувствовал облегчение. И не только из-за того, что это была не галлюцинация. Мои штаны стали теплыми и влажными.

Я почувствовал себя бесконечно униженным и заплакал. Я так устал, мне было так больно, а теперь я еще и опозорился, как последний младенец. Теперь я знал наверняка, что наказания мне не избежать.

* * *

С.С.

Я проснулся, когда Эштон-Андер-Лайн накрыла летняя гроза. Конечности чувствовались с трудом. Я сварил слишком крепкое успокоительное. А потом меня словно ударило: Гарри! Как же он там, если я провалялся тут, Мерлин знает, сколько? Я взлетел по ступенькам наверх в его комнату, тихо надеясь, что он играет, спит или занимается еще чем-нибудь, чем тешили себя маленькие избалованные мальчики.

Мое сердце болезненно сжалось, когда я увидел, что он стоит в углу. Может, он просто услышал, как я поднимаюсь, и встал обратно, чтобы одурачить меня? Я положил руку ему на плечо, и он подскочил от неожиданности. Когда я развернул его лицом к себе, я увидел, что по лицу малыша катятся огромные слезы. Могло ли и это быть уловкой?

Я получил свой ответ, когда в нос мне ударил резкий запах мочи и я посмотрел на его штаны. Кровать тоже была не тронута. Получается, он простоял здесь, по меньшей мере… десять часов! Я знал, что если бы Лили сейчас наблюдала за нами с небес, то она бы никогда меня не простила за то, что я так поступил с ее сыном. Он и, правда, простоял здесь всю ночь. Как же у него только сил хватило?

— Ребенок, иди искупайся и переоденься. Когда закончишь, спускайся вниз. Нам нужно поговорить.

Он кивнул, сделал несколько шагов в сторону двери, но упал. Я собирался помочь малышу подняться, когда он, полуприподнявшись, пополз в ванную, не переставая бесконтрольно всхлипывать.

Г.П.

Я вытащил себя из комнаты так быстро, как смог, боялся, что он начнет пинать меня, пока я ползу. Дядя Вернон делал так пару раз, и в груди после это всегда очень долго болело. Но Снейп не стал этого делать и даже позволил мне сначала вымыться. Когда меня надолго запирали в чулане, и со мной случалось нечто подобное, дядя Вернон никогда не давал мне такой возможности. Он сразу переходил прямо к делу.

Я открыл холодную воду. Пока ванна набиралась, я попытался вернуть ногам чувствительность: они неприятно гудели. Было не так уж просто перебраться через бортик, и я поскользнулся, с грохотом ударившись головой о кафель. Любой из Дурслей уже бы накричал на меня за произведенный шум, но Снейп даже слова не сказал. Он и, правда, был очень добр ко мне. Я почувствовал укол вины за то, что мне снились плохие вещи про него.

Я пробыл в воде слишком долго и, пока вытирался своей же рубашкой (все полотенца я использовал, чтобы убрать рвоту), громко стучал зубами. Обернув рубашку вокруг бедер, я вернулся в комнату, где спал. Одевшись, я попытался собраться с силами, а потом вытащил с задворок шкафа предмет, который ненавидел больше всего на свете. Я знал, что должен сделать это, иначе он решит, что я веду себя дерзко.

Когда я спустился, он сидел за кухонным столом. Кажется, ему было нехорошо, взгляд его при этом был устремлен куда-то в пространство. Прошло несколько секунд, прежде чем он посмотрел на меня. Я сразу же опустил голову и протянул ему отвратительный предмет, что держал в руке. При виде его он мгновенно рассвирепел.

— Где ты достал этот… эту вещь? — закричал он, брызгая слюной мне в лицо.

— Это был… подарок, сэр, — неуверенно ответил я. Даже я знал, что дядя Вернон повел себя откровенно злобно, когда подарил мне его два года назад на Рождество.

— Это ложь! — Он схватил меня за плечи и начал трясти, повторяя: — Где ты его нашел?

Я знал, что что бы я ни сказал, будет только хуже. Поэтому я продолжал молчать, в то время как из-за тряски моя голова начала пульсировать от боли. Он остановился и выхватил ремень у меня из рук, поднеся его прямо к моему лицу.

— Ты ведь знаешь, для чего он нужен, не так ли, — заявил он тихим, угрожающим тоном.

Я сглотнул.

— Да, сэр.

Он скривился и задрожал, учащено дыша.

— Ну, тогда вперед, Джеймс! Скажи мне, для чего он нужен, чтобы я был уверен, зачем ты его принес.

Почему он назвал меня Джеймсом? Кто такой Джеймс? Но я знал, что нужно что-то ответить.

— Это… это для п-порки, сэр.

Он отшатнулся, бешено завертев головой по сторонам, словно ожидая увидеть кровь, стекающую по стенам. Неужели он сходит с ума прямо у меня на глазах?

Так же внезапно, как начал, он перестал трястись и снова повернулся ко мне.

— Почему ты… с чего тебе… Ах ты, злобное маленькое чудовище!

Он замахнулся, задев меня ремнем по руке. Я старался стоять неподвижно, как меня всегда учили делать во время побоев. Но он больше не поднял ремень, наоборот, его рука разжалась, ремень упал на пол, и сам он повалился на колени рядом с ним.

— Уйди, — скорее простонал, чем сказал, он. Я был шокирован. Почему он приказывает мне уйти, когда мое наказание только началось? Моя медлительность его не обрадовала.