Василий Сигарев - Черное молоко

Действующие лица

« Мелкий», она же Шура, 25 лет

Левчик— 28 лет

Кассирша— 45 лет

Мишаня— 35 лет

Тетя Паша Лавренева— 50 лет

Петровна— 70 лет

Пьяный мужик

Народ с тостерами

С чего начать-то? Не знаю даже. С названия города может? Так это вроде и не город вовсе. И даже не городского типа поселок. И не деревня. И вообще не населенный пункт это ни какой. Станция это. Просто станция. Станция где-то посередине Необъятной Родины Моей. Только посередине не значит, что в сердце. Ведь Необъятная Родина Моя странное существо и сердце у нее, как известно, в голове. Ну да бог с ней. С головой, в смысле. Нам бы, где мы находимся определиться. По моим расчетам это область поясницы, крестца или даже. …Нет, даже не или, а так оно и есть. Именно там мы и находимся. Прямо в самом центре этого. В эпицентре. Уж больно здесь все какое-то не такое… Даже очень не такое. Такое не такое, что кричать хочется, вопить, орать, что бы только услышала: «Ну и засра. …Ну и нечистоплотная ты барышня, Родина Моя Необъятная!» А услышит ли? Поймёт?

Задумается?

Не знаю…

А станция эта называется «Моховое». Как правильно на табличке не указано. Да и за чем? Тут и поезда-то даже не останавливаются. Грузопассажирские только. А «скорые», «фирменные» и всякие там другие проносятся, не сбавляя скорости. Или даже добавив, что бы ненароком не увидеть чего-нибудь такого. Не такого, в смысле. Электрички тут и то не все останавливаются. Только на 6. 37 и 22. 41 в восточном направлении и 9. 13-в западном. И все.

И все…

Станция — деревянный дом с шиферной крышей возле ж/д полотна. Ноябрь. Холодно. Снег уже на перроне имеется. А в снегу тропи ночка прямо к дверям станции. Там не так холодно. Тепло даже можно сказать.

Ну что зайдем? Погреемся?

Заходим. Ничего вроде. Не позорно. Стены выкрашены недавно совсем. Года три, может, не больше. Тёмно-зелёной краской, правда, но, как говорится, на вкус и цвет. …Ну да Бог с ними, со стенами. Что здесь у нас есть? Посидеть есть где? Есть. Две секции вокзальных кресел прямо посередине. В одном из кресел, в том, что поближе к железной печке, напоминающей колонну, вмурованную в стену, спит мужик. Голова у него запрокинута назад, рот широко разинут. Маленький такой мужичонка, хиленький, но хорошо выпивший зато. Спит. И пускай спит. Оставим его пока. Оглядимся для начала. Так. Возле печки поленница, кучка мусора, бумаги какие-то. Далее слово на стене выцарапано. Слава богу, приличное. Потом планшет фанерный с натрафареченым расписанием. Прибытие, убытие, время стоянки. В графе, где время стоянки, везде циферки один. Логично. Кто не успел, тот опоздал. Ну да ладно. Что там дальше? О! Автоматическая камера хранения. Целых шесть ячеек. Не функционируют и загажены жутко. Жаль. А то бы. …Далее дверь железная. Свежая. Неокрашенная. В метре от двери окно зарешеченное. Это касса. К стеклу бумажка приклеена. А на бумажке надпись: «КОНЧИЛАСЬ». Что кончилось, зачем, и когда не оговорено. Впрочем, это не наше дело. За окном женщина сидит. Кассирша. Возраста она того самого, когда баба ягодка опять. На ней подклад от китайского кожаного плаща и валенки. Лицо измазано французской косметической маской для лица польского приготовления. В руках вязание, в глазах — скука.

Тишина.

Только мужик изредка издает нечленораздельные звуки, да щелкают спицы в руках кассирши. А больше ничего и нет. Точно все это нарисованное, не живое.

Но нет…

Слышите? Голоса чьи-то. Приближаются. Ближе. Еще ближе…

Кто это еще?

Посмотрим…

Открывается дверь. Появляются мужчина и женщина. Оба молодые, холеные, разодетые. В руках у них охапки клетчатых «челноковских» сумок. Штуки по три в каждой руке. При всем при этом женщина ещё и беременная.

ЖЕНЩИНА ( «а» — кает, «г» — кает, «и» — кает ) . Ну, вообще Эрмитаж. Я чуть не родила вся. На фига в этой дырдре вообще только вылезли.

МУЖЧИНА («а» — кает, «г» — кает, «и» — кает) . Нормально чё. Путёво накосили.

ЖЕНЩИНА (ставит сумки на пол) . Как они тут только живут вообще? Засрались все. Фу! Ты видел, ногти, у них какие?

МУЖЧИНА (ставит сумки на пол) . Чё?

ЖЕНЩИНА.Ногти вообще у них. …В Эрмитаже такого не увидишь. Как у негров этих ногти. Видел ногти?

МУЖЧИНА.Ну, блин. Не видел…

ЖЕНЩИНА (смотрит на сиденья) . Тут садиться, думаешь, можно?

МУЖЧИНА.А чё?

ЖЕНЩИНА.Зараза, может. Палочки. Гангрена. Туберкулез. (Похлопала себя по животу) . Мне сказали, не рекомендуется. Прививки нельзя и антибиотики.

МУЖЧИНА.Газет настели и сиди сколько влезет.

ЖЕНЩИНА.О! Точно. В какой?

МУЖЧИНА.В крайней.

Женщина залезла в сумку, достала кипу газет, застелила ими сиденье рядом с мужиком. Села. Принюхивается.

ЖЕНЩИНА.Такое ощущение, что как подмышками как бы пахнет. Дед там, помнишь, один был?

МУЖЧИНА (изучает расписание, безразлично) . Ну. …Какой?

ЖЕНЩИНА.С бородой, вроде. Не помню, короче.

МУЖЧИНА.Ну. И чё?

ЖЕНЩИНА.От него так перло, ты не представляешь как.

МУЖЧИНА.Как?

ЖЕНЩИНА.Я чё, блин, принюхивалась. Дышала, блин, через раз. Блин через раз. Умру, думала. Газовая камера. На какое «х» только вообще в дырдре этой вылезли, спрашивается…Ты все…

МУЖЧИНА.Нормально накосили, чё ты.

ЖЕНЩИНА.Сколько, нормально?

МУЖЧИНА.Нормально.

ЖЕНЩИНА.Чё секрет, что ли, блин?

МУЖЧИНА.Пять сумок, допустим, сбагрили, устраивает?

ЖЕНЩИНА.Ни фига! Мощно.

МУЖЧИНА.Ну, дак…

МОЛЧАНИЕ

ЖЕНЩИНА.Фу, блин! На самом ведь деле, подмышками откуда-то тянет. Геморроем каким-то. Фу, на фиг! (Достала флакончик духов, не глядя, разбрызгивает вокруг себя. Попадает рукой в раскрытый рот мужика. Смотрит. (Глаза лезут из орбит) . Визжит. Вскакивает. Убегает на улицу.)

МУЖЧИНА.Мелкий, ты чё? (Смотрит на мужика) . Ни фа. … А ты чё здесь? (Подходит.) Эй…Дед…Живой хоть? (Ткнул мужика ногой.) Чё людей-то пугаешь? Эй…Тостер нужен?. Бесплатно. Эй. …Крякнул, что ли? Эй…Тостер будешь брать или нет?

МЕЛКИЙ (приоткрыла дверь, осторожно заглядывает) . Левчик, кто там?

ЛЕВЧИК.Дядька…

МЕЛКИЙ.Дохлый?

ЛЕВЧИК.Бухонький.

МЕЛКИЙ.Какой?

ЛЕВЧИК.Бухой.

Читать дальше