Александр Мардань - В. Высоцкий
- Название:В. Высоцкий
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2013
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Александр Мардань - В. Высоцкий краткое содержание
Сюжет построен на параллельном развитии историй Скульптора и Высоцкого, причем главной будет история Скульптора. Они оба — люди одной эпохи, оба талантливые, ищущие, любящие жизнь. Но Скульптор в какой-то момент от чего-то отступил, чем-то поступился. Он не стал подлецом, он стал обычным, по — своему добросовестным, по — своему честным, по — своему порядочным человеком. Однако в душе его что-то мучает, он неудовлетворенный и неуспокоившийся конформист, поэтому и памятник Высоцкому ему не дается. Скульптор боится этой работы именно потому, что она ему слишком близка: непокорность и самосжигание Высоцкого и пугают, и манят его, как что-то неосуществившееся, несбывшееся в его собственной жизни.
В программке зрителям можно давать тексты прозвучавших песен.
В. Высоцкий - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Песня «Две судьбы».Скульптор рассказывает о себе: его движения вначале неуверенны, он явно пострадал в столкновении с манекенами. Но постепенно его рассказ становится все более страстным и даже надрывным. Манекены сопровождают рассказ вначале поощрительно, подливают Скульптору вина, кружатся вокруг него, закрывают ему уши, чтобы он не слышал ничего, в том числе и Высоцкого, кричащего ему «с другого берега». Из толпы манекенов появляются по очереди Нелегкая и Кривая. Спасаясь от них, Скульптор чувствует себя героем, его банальная, в общем-то, история, кажется ему чрезвычайно значимой.
Две судьбы
Жил я славно в первой трети
Двадцать лет на белом свете
По влечению.
Жил безбедно и при деле,
Плыл — куда глаза глядели
По течению.
Думал: вот она, награда,
Ведь ни веслами не надо,
Ни ладонями.
Комары, слепни да осы
Донимали, кровососы,
Да не доняли.
Слышал, с берега вначале
Мне о помощи кричали,
О спасении…
Не дождались, бедолаги,
Я лежал чумной от браги,
В расслаблении.
Заскрипит ли в повороте,
Крутанет в водовороте
Все исправится.
То разуюсь, то обуюсь,
На себя в воде любуюсь
Очень нравится!
Берега текут за лодку,
Ну а я ласкаю глотку
Медовухою.
После лишнего глоточку,
Глядь, плыву не в одиночку
Со старухою.
И пока я удивлялся,
Пал туман, и оказался
В гиблом месте я.
И огромная старуха
Хохотнула прямо в ухо,
Злая бестия.
Я кричу — не слышу крика,
Не вяжу от страха лыка,
Вижу плохо я.
На ветру меня качает. —
Кто здесь? — слышу, отвечает:
— Я. Нелегкая!
Брось креститься, причитая.
Не спасет тебя святая
Богородица!
Тех, кто руль и веслы бросит,
Враз нелегкая заносит
Так уж водится.
Я впотьмах ищу дорогу,
Медовуху — понемногу,
Только по сто пью.
А она не засыпает,
Впереди меня ступает
Тяжкой поступью.
Вот споткнулась о коренья,
От большого ожиренья
Гнусно охая.
У нее одышка даже,
А заносит ведь туда же,
Тварь нелегкая.
Вдруг навстречу мне живая
Колченогая, кривая
Морда хитрая.
— Ты, — кричит, — стоишь над бездной,
Я спасу тебя, болезный,
Слезы вытру я.
Я спросил: — Ты кто такая?
А она мне: — Я, кривая.
Воз молвы везу.
И хотя я кривобока,
Криворука, кривоока,
Я, мол, вывезу.
Я воскликнул, наливая:
— Вывози меня, кривая,
Я на привязи.
Я тебе и жбан поставлю,
Кривизну твою исправлю
Только вывези.
И ты, нелегкая, маманя,
На-ка истину в стакане,
Больно нервная!
Ты забудь себя на время,
Ты же, толстая, в гареме
Будешь первая!
И упали две старухи
У бутыли медовухи
В пьянь — истерику.
Ну а я за кочки прячусь,
Озираюсь, задом пячусь
Прямо к берегу.
Лихо выгреб на стремнину
В два гребка на середину.
Ох, пройдоха я!
Чтоб вы сдохли, выпивая,
Две судьбы мои — кривая
Да нелегкая!
Песня «Банька».Высоцкий не согласен со Скульптором, он может рассказать другую историю о страшных судьбах людей, переломанных жизнью, о судьбах, где ужаса много больше, чем в чертовщине Скульптора. Видеоряд: сцены парадов, Сталин на трибуне Мавзолея; или кадры из «Утомленных солнцем» Н. Михалкова — портрет Сталина, понимающийся над полем. Манекены во время рассказа принимают то образ охранников, то образ заключенных, при этом они одинаково механистичны, инертны и безразличны ко всему происходящему — о том, что происходит, не задумываются ни те, кто сажает, ни те, кого сажают, они одинаково пассивно подчиняются неизбежности событий.
Банька
Протопи ты мне баньку, хозяюшка,
Раскалю я себя, распалю.
На полати у самого краюшка
Я сомненья в себе истреблю.
Разомлею я до неприличности,
Ковш холодный — и все позади.
И наколка времен культа личности
Засинеет на левой груди.
Протопи ты мне баньку по — белому,
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне угорелому
Пар горячий развяжет язык.
Сколько веры и лесу повалено,
Сколь изведано горя и трасс,
А на левой груди профиль Сталина,
А на правой — Маринка анфас.
Эх, за веру мою беззаветную
Сколько лет «отдыхал» я в «раю»!
Променял я на жизнь беспросветную
Несусветную глупость мою.
Протопи ты мне баньку по — белому,
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне угорелому
Пар горячий развяжет язык.
Вспоминаю, как утречком раненько
Брату крикнуть успел: «Пособи!»
И меня два красивых охранника
Повезли из Сибири в Сибирь.
А потом на карьере ли, в топи ли,
Наглотавшись слезы и сырца,
Ближе к сердцу кололи мы профили
Так, чтоб слышал как рвутся сердца.
Не топи ты мне баньку по — белому
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне угорелому
Пар горячий развяжет язык.
Ох, знобит от рассказа дотошного,
Пар мне мысли прогнал от ума.
Из тумана холодного прошлого
Окунаюсь в горячий туман.
Застучали мне мысли под темечком,
Получилось, я зря им клеймен!
И хлещу я березовым веничком
По наследию мрачных времен.
Протопи ты мне баньку по — белому,
Я от белого свету отвык.
Угорю я, и мне угорелому
Пар горячий развяжет язык.
Песня «Полководец с шеею короткой…»Предыдущая история только укрепляет Скульптора во мнении, что жить нужно все-таки осторожно, не следует лезть на рожон, а если и имеешь собственное мнение, то его лучше держать при себе. Он обращается за поддержкой к манекенам, те согласно кружатся вокруг Скульптора, они явно на его стороне. Высоцкий тоже пытается найти в толпе манекенов единомышленников, иногда ему кажется, что это удается, некоторые из манекенов «вытягивают шеи и встают на кончики носков». Однако другие быстро расправляются с несогласными, и в конечном итоге Высоцкий вновь остается один. Манекены смыкают ряды, превращаясь в однородную безликую массу, в которой затерялся и Скульптор. Последнее четверостишие песни Высоцкий обращает к немой, сплоченной стене манекенов.
Полководец с шеею короткой
Должен быть в любые времена.
Чтобы грудь почти от подбородка,
От затылка, сразу чтоб спина.
На короткой незаметной шее
Голове уютнее сидеть
И душить значительно труднее,
И арканом не за что задеть.
А они вытягивают шею
И встают на кончики носков.
Чтобы видеть дальше и вернее,
Нужно посмотреть поверх голов.
Все, теперь он темная лошадка,
Даже если видел свет вдали.
Поза неустойчива и шатка,
И открыта шея для петли.
И любая подлая ехидна
Сосчитает позвонки на ней.
Дальше видно, но не дальновидно
Жить с открытой шеей меж людей.
А они вытягивают шеи…
Чуть отпустят нервы, как уздечка,
Больше не держа и не храня,
Под ноги пойдет тебе подсечка,
И на шею ляжет пятерня.
Вот какую притчу о востоке
Рассказал мне старый аксакал.
Даже сказки здесь и те жестоки,
Думал я и шею измерял.
Шея длинная — приманка для петли,
А грудь — мишень для стрел, но не спешите,
Ушедшие не датами бессмертье обрели,
Так что живых не очень торопите.
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
