Александр Мардань - Антракт (Неприличное название)

ПАВЕЛ (перебивает) . Лёля!

Ольга замолкает.

ПАВЕЛ.Я специально репетиции назначил отдельно, чтобы с тобой поговорить.

ОЛЬГА.Нам не о чем говорить.

ПАВЕЛ.Нет, есть. Только не хочется здесь… Может, пообедаем вместе?

ОЛЬГА.Не хочу.

ПАВЕЛ.Почему?

ОЛЬГА.Аппетит пропал.

ПАВЕЛ.Давно?

ОЛЬГА.Лет двадцать как…

ПАВЕЛ.Оля, я ехал сюда… думал — все ушло. А когда случился потоп и я увидел тебя… в мокрой шляпе…

ОЛЬГА.Шляпа была сухая.

ПАВЕЛ.Да? Может, показалось… Помнишь, ты купила похожую… у спекулянтки… Мы пошли гулять — и вдруг дождь…

Долгая пауза.

ПАВЕЛ.Лёль, я все понял… Ничего не прошло…

ОЛЬГА.Не называй меня «Лёля»!

ПАВЕЛ.Прости.

Долгая пауза.

ПАВЕЛ.Оля, но ведь я звал тебя…

ОЛЬГА.Куда? На сто первый километр? А здесь все бросить? Больную маму… Театр, роли… Чтобы Снегурочку играть на утренниках, которые ты ставил?

ПАВЕЛ.Значит, для тебя театр был важнее, чем я.

ОЛЬГА.А для тебя? Если бы я для тебя что-то значила, ты бы меня послушал. Тебе же все говорили — не пропустят… Здесь не Москва: когда там стригут ногти — у нас рубят руки. А ты никого не слушал. Специально секретаря обкома копировал. Голым королем представлял. Я же просила тебя — не дразни гусей…

ПАВЕЛ.Какие гуси… Волки. Если бы не уехал — могли и посадить. За антисоветскую агитацию… Пять лет в театры не впускали.

ОЛЬГА.Ну, приехала бы я… Сидели бы вдвоем… без работы, без дома…

ПАВЕЛ.Зато вдвоем… Когда я понял, что не приедешь — напился. Прямо в Доме пионеров… В те времена еще пионеры были… Остался на ночь после драмкружка, выпил бутылку водки и стал в горн дудеть…

ОЛЬГА.И что? Прибежали твои пионеры?

ПАВЕЛ.Нет. Даже сторож не пришел. Так и уснул… под портретом Горбачева.

Пауза.

ОЛЬГА.А что же меня потом не звал? Когда в каждом журнале твоя фотография…

ПАВЕЛ.Так к тебе тогда Петр сватался… Не хотел мешать вашему счастью. Тем более, за ним и ехать никуда не надо было…

ОЛЬГА.Нашел причину. Петр… Шампанское водой не запивают… Просто тебе я уже была не нужна… Хорошо было и без меня… А теперь зачем вернулся? Плохо стало?

ПАВЕЛ.Нет, все в порядке.

ОЛЬГА.Не ври. Я же тебя знаю…

Пауза.

ПАВЕЛ.Знаешь… Оля, я кажется понял, кто загнал леопарда на ледяную высоту…

ОЛЬГА.Кто?

ПАВЕЛ.Страх.

Пауза.

ПАВЕЛ.Тогда не боялся… А сейчас — страшно. Меня всегда ругали, но слово «беспомощность» не употребляли… И чем больше боюсь, тем хуже получается. Чем глубже я его прячу, тем сильнее душит. Прости, но кроме тебя мне об этом сказать некому…

ОЛЬГА.Первый раз вижу тебя таким…

ПАВЕЛ.«Я разный.

ОЛЬГА (перебивает) . Это не ты. Это Евтушенко. (Пауза.) А «Паузу»… скажи честно — сам написал?

ПАВЕЛ.Ну ты же сама все знаешь…

ОЛЬГА.Не все… Почему не женился? Я читала о твоих звездных романах…

ПАВЕЛ.Читай больше… Они напишут.

ОЛЬГА.А зачем ты предложил Петру эти… интимные монологи?

ПАВЕЛ.Режиссерская провокация.

ОЛЬГА.О провокации придумал после того, как мы с репетиции ушли?

ПАВЕЛ.Да нет… Хотелось Петьку чем-то шокировать. А по большому счету и «Монологи», и «Пауза» — про одно и то же. Только форма разная.

Пауза.

ПАВЕЛ.Может, все-таки пообедаем где-нибудь?

ОЛЬГА.Нет. Будем репетировать.

Пауза.

ПАВЕЛ.Значит, и ты меня не понимаешь…

ОЛЬГА.Ошибаешься, понимаю… Давай лучше поужинаем. Хотя все говорят, что это вредно.

Гаснет свет.

На сцене — кровать, на которой лежит манекен. Возле кровати сидит Ирина, рядом стоит Павел.

ИРИНА (говорит напыщенно, жестикулируя) . «Когда я первый раз сюда пришла, мне врачиха сказала: „Говори, он слышит. Зови его“. Я поверила. Что ты меня слышишь… Теперь сомневаюсь».

ПАВЕЛ (перебивает) . А Вы сами?

ИРИНА.Что — сама?

ПАВЕЛ.Верите, что отец Вас слышит, или нет?

Ирина пожимает плечами.

ПАВЕЛ.Отойдите вглубь сцены.

ИРИНА.А меня здесь увидят?

ПАВЕЛ.Всё. В Москву, в Москву!

ИРИНА.Что — «в Москву»?

ПАВЕЛ.Не «что», а «кого»! Когда актриса говорит: «меня не видно», значит, пора в Москву. Там все такие… Попробуйте еще раз.

ИРИНА.«Когда я первый раз сюда пришла, мне врачиха сказала: „Говори, он слышит. Зови его“. Я поверила, что ты меня слышишь… Теперь сомневаюсь».

ПАВЕЛ (резко) . Нет! Это нельзя произносить так эмоционально! Подумай над словами, прочувствуй… «Теперь сомневаюсь…». Ты растерялась. И не к нему обращаешься! Ты говоришь это себе. Без драматизма… В начале монолога — пожалуйста, выступай с выражением… Как в школе учили… А потом вдруг — ломаешься. Признаешься, что вера ушла. Поэтому для тебя говорить вслух с отцом — значит лгать! Лгать умеешь?

ИРИНА (растерянно) . Кому?

ПАВЕЛ.Ну, думаю, есть кому?

ИРИНА (кокетливо) . А зачем мне лгать? Я — девушка свободная…

ПАВЕЛ.Учись. Пока я жив… Мне нужно, чтобы ты в этой сцене была… врушей. Чтобы зритель понял: ты притворяться умеешь… Но больше не можешь.

Затемнение.

Луч выхватывает ту же кровать с манекеном. Рядом — Анфиса и Павел.

ПАВЕЛ.Я хочу, чтобы вы произносили свой монолог, глядя куда-то в пол.

АНФИСА.Почему?

ПАВЕЛ.Мать окаменела от горя. У нее нет больше сил. Представьте: она приходит к сыну ежедневно. Уже полтора месяца прошло…

АНФИСА.Ну и что? Может, дома она и каменеет, а в больнице будет смотреть на сына, чтобы понять, слышит он или нет. Будет держать его за руку…

ПАВЕЛ.Вы думаете?.. Хорошо. Делайте так.

Анфиса поправляет под манекеном подушку, берет его за руку.

АНФИСА.«Здравствуй, сыночка… Ты молодцом, не такой бледный. Вчера не смогла прийти — у папы давление подскочило. Но ты не беспокойся, ему лучше. Я сейчас в коридоре медсестру встретила…»

Пауза.

АНФИСА.Нет, я не могу к этой пластиковой чурке обращаться…

ПАВЕЛ.Ну хорошо, давайте так. (Он снимает манекен с кровати и ложится на его место.) Продолжайте.