Александр Мардань - Последний герой

ВИКТОР: Какого — нестандартного? У нас тут все меряно-перемеряно. Эти — в спальню, а сюда, в большую, что-нибудь посветлее поищу.

Пауза.

ВИКТОР: Завтра-послезавтра и начну.

Пауза.

ВИКТОР: Ну что, за стол? Как-никак, праздник сегодня. Мир, труд, май! Вот за труд и выпьем, за начало ремонта.

ЛЮДМИЛА: Витя, ты что? Какой ремонт? Где?

ВИКТОР: Здесь.

ЛЮДМИЛА: Витя, ты помнишь, что Таня про психбольницу рассказывала? Мне кажется, что у них есть для этого все основания. Зачем ремонт?

ВИКТОР: Затем. Чтобы они поняли, что это серьезно. Что я останусь здесь до тех пор, пока они не пойдут на мои условия.

ЛЮДМИЛА: Твои условия? Ты забыл, что ты тут не один. И пока не на капитанском мостике. Я не хочу больше слушать твой бред о кораблях и креветках!!!

ВИКТОР: Я об этом и не говорю. Успокойся, не собираюсь я покупать пароход.

ЛЮДМИЛА: Почему тогда… Зачем все это?

ВИКТОР: Дело не только в деньгах. Меня, всю жизнь как пешку, двигали, куда хотели. За меня всё решали. Раньше выбора не было, теперь мой бюллетень из одной урны в другую бросают. Мусорную. Они нас не слышат. И слышать не хотят. Но в шахматах есть правило — если пешка доходит до последней линии, до края доски, она превращается в ферзя. Я сейчас — на предпоследней линии.

ЛЮДМИЛА: А я — уже на последней. Витя, я больше не могу.

Людмила берет сумку, в которую только что складывала свитера, все из нее вытряхивает и кладет свой халат, выходит из комнаты в ванную, возвращается с полотенцем, зубной щеткой и шампунем, все укладывает в сумку.

ВИКТОР: Ты что — серьезно?

Людмила не отвечает.

ВИКТОР: И куда же это?

ЛЮДМИЛА: Ты же сам говорил: «Временно перекантуешься». Вот я у Кати и перекантуюсь. Пока не сниму себе комнату.

ВИКТОР: Что ты снимешь? И будешь там своего ученика принимать? Ну и снимай! А я не сдамся!

ЛЮДМИЛА: Витя, нам дают хорошие деньги. Давай согласимся и закончим весь этот кошмар. В конце концов, я женщина, а не десантник.

ВИТЯ: Люда, неделя осталась, не больше! Честное слово!

ЛЮДМИЛА: Жить хочется, а не бороться, понимаешь! Жи-и-ить!

Виктор пытается ее обнять. Людмила отстраняется.

ЛЮДМИЛА: Да ну тебя! (Идет к двери.) Жду внизу две минуты. Не выходишь — уезжаю к Кате.

Виктор пытается ее задержать, но Людмила отталкивает его и уходит.

Виктор выходит на кухню, тут же возвращается, нервно ходит по комнате, запихивает в шкаф разбросанные вещи.

Раздается стук в дверь. Виктор бежит открывать. Возвращается разочарованный, вместе с Виталием.

ВИТАЛИЙ: Ты один?

ВИКТОР: Не то слово. А ты Людмилу не встретил?

ВИТАЛИЙ: Нет. (Подходит к столу, видит водку и помидоры.) Во! У тебя все готово! Посидим? Убирай свою водку. (Достает из сумки бутылку коньяка и коробку конфет.) И помидоры убери. Лучшая закуска под коньяк — чернослив.

ВИКТОР: Ты что, Бухара, пить начал?

ВИТАЛИЙ: Как тебе сказать… С твоей легкой руки.

ВИКТОР (принюхивается) : Ты что — уже? Так… Ты сегодня только закусываешь. А вот у меня поводов много. А — ушла жена. Б — пролетарский праздник. В — начало ремонта. Г — гость в доме. Дорогой гость. Очень дорогой. А скоро будет еще дороже.

ВИТАЛИЙ: Как — жена ушла?

ВИКТОР: Шучу. К дочке поехала.

ВИТАЛИЙ: Ремонт — тоже шутка?

ВИКТОР: Нет, ремонт всерьез.

ВИТАЛИЙ: Тебе помощники не нужны?

ВИКТОР: Сам управлюсь.

Садятся за стол. Виталий наливает, поднимают рюмки.

ВИКТОР: За солидарность!

Выпивают.

ВИТАЛИЙ: Вот ты мне скажи — чего ты хочешь?

ВИКТОР: Опять — двадцать пять… Я хочу двести тысяч.

ВИТАЛИЙ: Не-е-ет, я не об этом. Вообще — чего ты хочешь?

ВИКТОР: Я? Жить. Как человек. И чтобы семья жила — как люди.

ВИТАЛИЙ: Чего ж не живете?

ВИКТОР: Не давали! Ты, Виталик, молодой, в другое время жить начал, тебе не понять.

ВИТАЛИЙ: Кто-то тебе мешал жить, а я за это должен расплачиваться?

ВИКТОР: Ты-то при чем? Не из твоего кармана деньги.

ВИТАЛИЙ: Много ты понимаешь, что из чьего кармана идет… А нервы? Я с вашим домом полгода вожусь! Одному район не подходит, второму — вид из окна… Третья сумасшедшая кота в сумке таскает. Я ее спрашиваю: «Вам квартира нравится?». А она: «У Барсика шерсть дыбом, нехорошо это…»

ВИКТОР: Но с Барсиком-то все удачно обошлось.

ВИТАЛИЙ: Конечно! Нашли нормальную квартиру, продавцы уже за бугор уехали. Я перед тем, как бабку туда вести, в нескольких местах валерьянки капнул. Только дверь открыл — Барсик в эту хату как рванет! Бабка его оттуда потом еле вытащила: «Кисонька, пошли домой!».

ВИКТОР (наливает) : Вот за что я люблю цыган — они никогда не говорят о работе.

ВИТАЛИЙ: Понял! (Поднимает рюмку.) За дружбу народов!

Выпивают.

ВИТАЛИЙ: Почему все этот дом называют домом Павлова? Мы ж не в Сталинграде.

ВИКТОР: Жило-было одно СМУ. И строило оно дом. Для себя. То есть для своих работников. Те старались — в три смены, субботники, воскресники… Все — в коммуналках, в общагах, об отдельных квартирах мечтали, как о загробной жизни. Дом сдали — а ордера не выписывают. Слух прошел, что обком для себя забирает. Вы, мол, потерпите, следующий, рядом — точно ваш будет…

ВИТАЛИЙ: Построить дом — не искусство. Искусство — получить в нем квартиру. И что дальше?

ВИКТОР: Тогда начальник по фамилии Павлов собрал всех и сказал: чтоб завтра вселились. Все, как один!!! Чтоб к вечеру занавесочки висели, а на балконах белье сушилось. Если кто испугается без ордера въезжать — то смелых на другой день с милицией выселят. А всех — не посмеют. Скандал на всю страну. Так и сделали. Фактически захватили дом. Полгода ордера не выписывали. Каждую ночь тряслись — ждали штурма. Но обошлось.

ВИТАЛИЙ: Ты тоже тогда поселился?

ВИКТОР: Не, это когда было!.. Мне тесть рассказывал.

ВИТАЛИЙ: А какую начальник себе взял? Четырехкомнатную?

ВИКТОР: Под номером тринадцать. Это ты в его квартире сейчас коньяк черносливом закусываешь.

ВИТАЛИЙ: Так Людмила по документам… А, ну да, это ж девичья фамилия… Значит, это у вас в роду — оборону держать. Вить, я как атрибут праздничного стола предлагаю ее снять и подписать мирный договор в объеме семидесяти пяти тысяч. На что уполномочен высшим руководством.