Раффи Шарт - Антидот

АРНОЛЬД: Нет, сначала трахаемся, а потом я даю тебе антидот.

МАРИОН: Нет, ты мне сначала даешь антидот, а потом делай со мной что хочешь.

АРНОЛЬД: (иронично) Уедем, уедем далеко, на пустынный остров, на Суматру, или на Каймановы острова. Мы будем жить голыми, нашей едой будет корень мандрагоры, мы будем его грызть… Мы поймаем гигантскую рыбу — меч, и вечером, при свете звезд, ты меня одаришь наконец твоим телом, и в этот волшебный миг я буду любить тебя под колыбельное пение сирен.

МАРИОН: Ты издеваешься надо мной!

АРНОЛЬД: Как и ты!

МАРИОН: Но я тебя люблю!

АРНОЛЬД: Но я тебя тоже люблю! Я тебя обожаю! Мы оба обожаем друг друга!

Арнольд обнимает Марион. Марион умирает в объятиях Арнольда. Он ласкает ее лицо. Берет ее в объятия и направляется к вертолетной площадке.

ЖОРЖ: (за сценой) Мой глаз! Мой глаз! Я больше ничего не вижу! Я уверен, что моя сетчатка отслаивается!

ДАН: (за сценой) Прости меня, Жорж, кочерга у меня выскользнула из рук!

КАТРИН: (за сценой) Вы ему выбили глаз кочергой!

Арнольд поднимается по ступенькам на вертолетную площадку, несет на руках тело Марион. Катрин и Жорж появляются на террасе.

ЖОРЖ: Мой глаз, мне больно!

КАТРИН: Дай посмотрю!

ЖОРЖ: Я уверен, что своей кочергой он повредил мне роговицу с сетчаткой!

КАТРИН: Ничего не случилось с твоим глазом! Только маленькая царапина на веке!

ЖОРЖ: Да, но она все же щиплет!

КАТРИН: Дай я сниму твой парик…. Я не хочу, чтобы он попал тебе в глаз…

ЖОРЖ: (уязвленно) Не трогай меня, не трогай меня больше!

КАТРИН: Да почему?

ЖОРЖ: Ты меня раздражаешь! Убирайся!

КАТРИН: Я бы и хотела, но мы в ловушке. Я так сожалею, что пришла сюда.

ЖОРЖ: Ты так настаивала на этом!

КАТРИН: Да… Чтобы получит роль в «Антидоте»!

ЖОРЖ: Ну как ты могла даже на минуту подумать, что можешь получить эту роль? Ты устарела, ты вышла в тираж!

КАТРИН: Почему ты так жесток со мной?

ЖОРЖ: Потому что кто-нибудь должен тебе открыть глаза! Ты играешь как сосиска!

КАТРИН: Я хочу быть артисткой!

ЖОРЖ: Ты не можешь. Ты не умеешь ходить, говорить, дышать, даже этого ты не умеешь! А этот голос, визгливый и гнусавый… (передразнивает) «Я хочу лимузины, я хочу черные очки, я хочу быть звездой…» Это раздражает, действует на нервы… Будто свинью режут!

КАТРИН: Ты самое жалкое существо, которое я встречала за всю свою жизнь! Хочешь, чтобы я действительно сказала все, что у меня есть на сердце?

ЖОРЖ: Нет!

КАТРИН: Я тебе все-таки скажу! Я хочу, чтобы ты знал: перед тобой актриса редкого таланта, с блестящим будущим, мой талант будет признан во всем мире, а дорога будет усеяна наградами!

ЖОРЖ: Поторопись, потому что тебе осталось не больше часа, чтобы добиться всего этого!

Катрин рыдая выходит. Шум вертолета приближается. Жорж делает знаки, размахивая руками.

ЖОРЖ: На помощь, мы здесь! На помощь! Спасите! Приземляйтесь, я здесь! Вы меня слышите? На помощь!

Шум вертолета удаляется. Входит Арнольд в костюме Отелло, лицо покрыто сажей. Он бросается на Жоржа.

АРНОЛЬД: Я здесь, Яго! Защищайся, Яго!

Арнольд машет рапирой перед Жоржем, тот отступает.

ЖОРЖ: Дуэль невозможна, я получил кочергой в глаз и совершенно ничего не вижу!

Арнольд снова атакует, Жорж неловко защищается.

ЖОРЖ: Я ослабел… Я вижу тебя только одним глазом. В этом состоянии, пойми, я не могу скрестить с тобой оружие!

ЖОРЖ: Постой, Арнольд, я больше не могу…

АРНОЛЬД: Возобновим поединок!

ЖОРЖ: Тебе легко сказать: «Возобновим поединок!» Ты всегда был спортивным, а я, я все-таки интеллектуал. У меня нет даже элементарных представлений, никакого образования, никакого опыта в обращении с рапирой! Но я всегда был на твоей стороне, я был разделял твои взгляды, участвовал в тех же сражениях!

АРНОЛЬД: Пробил час для тебя отдать душу, предатель!

Арнольд снимает плащ Отелло. Стирает сажу с лица плащом.

АРНОЛЬД: Мелкий мошенник, самозванец, паразит светских вечеров! Ты цитируешь других, потому что тебе самому нечего сказать! Ты играешь в недовольного, в интеллектуала, в анархиста. Но за твоей внешностью антиконформиста и вечного юнца — только деньги, тебе важен только ты сам! Ты делаешь вид, что плюешь на деньги, но за спиной кладешь их себе в карман. Ты хищник, которого привлекает запах бабла.

ЖОРЖ: Ты не имеешь права говорить мне это, я художник!

АРНОЛЬД: Это так и было… В начале, когда у тебя было что рассказать, что предложить зрителю. С тех пор ты выдохся, ты иссяк… Ты пуст.

ЖОРЖ: Я запрещаю тебе разговаривать со мной так! Ты ничего не знаешь обо мне!

АРНОЛЬД: Тебя, Жорж, я ненавижу больше всех! В то время мы были все вместе, мы жили страстью к театру и кино. Я доверял тебе, тебя я считал братом, тебе я обожал, восхищался тобой, ты был самым эрудированным из нас всех, ты был нашим лидером, примером для подражания… Ты был гениален!

ЖОРЖ: Да кто ты такой, чтобы меня судить? Я не обязан выслушивать твои оскорбления! Без меня ты был бы ничем! Не строй иллюзий. В самом начале все считали тебя плохим актером. И это правда, ты не был хорош. Один я верил в тебя, в твои способности, и это я дал тебе твою первую роль, которая принесла тебе первый успех. И если сегодня ты стал артистом, которого все превозносят, то это благодаря мне. И определенно благодаря тем черным годам, которые ты пережил. До этого ты был просто маленьким самодовольным мудаком!

АРНОЛЬД: Теперь я понимаю, почему десять лет назад, когда я звонил тебе, чтобы попросить работу, ты заставил твою помощницу отвечать: «Его нет, он только что вышел… У него очень важная встреча… Перезвоните завтра в 17 часов… Очень жаль, его нельзя беспокоить… Он только что вернулся с совещания… Перезвоните завтра…» И завтра, и завтра, и так неделя за неделей, и так ты меня исключил из своей жизни. Нормально, ты стал важной шишкой, работы по горло! И вот что еще: даже если я был тогда маленьким самодовольным мудаком, то ты, ты теперь стал большим самодовольным мудаком!