Теннеси Уильямс - Крик или Спектакль для двоих

Клэр. И они смылись?

Феличе (вновь на авансцене, глядя в зал) . Ну вот, наконец-то расселись!

Клэр (отходя в глубь сцены) . Феличе, я еду в отель. Придешь в норму — найдешь меня там. Приеду — и сразу замертво. Лучше так, чем упасть прямо на сцене перед чужими и чуждыми мне людьми.

Феличе. И в какой же отель ты собираешься, Клэр?

Клэр. В тот, в котором мы… остановились…

Феличе. А ты помнишь, что мы регистрировались в отеле?

Клэр. Когда?

Феличе. Вот именно — когда? После того как мы сошли с поезда и перед тем как приехать в театр… Так когда же?

Клэр. Хочешь сказать, что Фоке нам ничего не забронировал?

Феличе. Фоке сделал одну вещь. Нет, даже две: он потребовал жалование, а когда я ему не заплатил, то — исчез!

Клэр тяжело вздыхает. Феличе протягивает к ней руку. С безучастным взглядом, словно смотря в пустоту, она подает ему свою.

Клэр, я протянул к тебе руку, чтобы взять твое пальто.

Клэр. Думаешь, я его собираюсь снимать в этом холодильнике?

Феличе. Мы у себя дома, Клэр, это юг, глубинка, и стоит лето.

Клэр (кутаясь в пальто) . Вот когда в этих краях будет и соответствующая температура…

Неожиданно он срывает с нее пальто — она вскрикивает.

Феличе (показывая на авансцену, на воображаемый занавес) . Тихо!

Клэр. Ты — чудовище!

Феличе. Пусть так, но иди на место.

Она хватает пальто, которое он бросил на диван.

Клэр. Я буду ждать тебя в моей уборной — а ты пока объяви об отмене спектакля. Ты куда?

Феличе (бежит к кулисам, оборачивается и яростно шипит на нее) . Ты займешь свое место? Я поднимаю занавес! Сейчас же!

Клэр. Ты это серьезно?

Феличе. Абсолютно.

Клэр. Но это же невозможно!

Феличе. Это необходимо.

Клэр. Но ведь не все необходимое возможно.

Феличе. Бывает, что даже невозможное необходимо. Сегодня мы играем спектакль.

Секунду она на него смотрит, а затем резко бьет по клавишам.

Клэр. Ведь я сказала, что не буду больше играть в «Спектакле для двоих», пока ты не сократишь эту пьесу. Сделал? Купюры сделал?

Феличе (уклончиво) . Ну, это уж мое дело.

Клэр. Я спрашиваю, ты сделал купюры?

Феличе. Когда сделаю — получишь.

Клэр. Подачки мне твои не нужны, я сделаю купюры сама. Слышишь до диез? (Берет ноту на пианино.) Когда услышишь, значит, я делаю купюру. И не вздумай мешать или я уйду.

Феличе. Какое…

Клэр. Кощунство?

Феличе. Идиотство!

Клэр. В тотальном театре должно быть тотальное взаимодействие, и ты, милый, давай…

Феличе. Займи свое место.

Клэр. Мое место здесь, у телефона.

Феличе (показывая на окно) . Твое место…

Клэр. Здесь, у телефона.

Феличе. Ты, мать твою, давай тиару! (С насмешливой улыбкой она снимает тиару и неловко надевает ему на голову. Он ее сбрасывает.) Ты — кастрированная сука, ты — нажравшаяся шлюха. Да, я тебя так зову. Я не смотрю на тебя на сцене, потому что не выношу твоего взгляда. Твои глаза — это глаза старой сумасшедшей проститутки! Да-да, первостатейной проститутки! Исходящей похотью, развратной!

Клэр. Вижу-вижу!

Феличе. Нет-нет, ты не видишь, ты слепа-ая!

Он бежит за кулисы. В течение нескольких секунд она, ошеломленная, застывает на месте. Затем хватает пальто и набрасывает его на себя. Делает несколько шагов к противоположной кулисе, как вдруг интерьер освещается теплым янтарным светом и занавес рывками открывается. Она замирает в оцепенении. Из зала доносятся несколько гортанных восклицаний, хриплый смех мужчины и пронзительный — женщины. Клэр горящим взглядом следит за «залом». Вдруг она резко сбрасывает пальто на пол, как бы вызывая публику на дуэль. Феличе возвращается на сцену. Он кланяется Клэр, затем зрительному залу.

Феличе. Представление начинается!

Идет спектакль. Клэр у телефона.

Феличе. Кому ты звонишь, Клэр?

Кажется, что она его не слышит.

Клэр, кому ты звонишь?

Клэр. Нигде ни души, кажется, все провалились…

Феличе. Что же ты тогда берешь трубку?

Клэр. А проверить — работает или нет.

Феличе. Но, наверное, телефонная компания предупредила бы, прежде чем отключить телефон.

Клэр (рассеянно и грустно) . Иногда на предупреждения не обращают внимания…

Феличе. Но в доме-то…

Клэр. Все еще живут? А никто и понятия не имеет, свет-то по вечерам не горит, и никто отсюда не выходит.

Феличе. Тогда должны были по почте прислать уведомление.

Клэр. Ну еще на это рассчитывать!

Феличе. Рассчитывать можно только на то, что поддается расчету.

Клэр. И все же надо верить…

Феличе. Верить, будто все…

Клэр. Будет так, как было?

Феличе. Да, будет так, как было. Ведь столько лет все шло нормально и можно было надеяться…

Клэр. Что все будет зависеть от нас…

Феличе. Что все всегда будет зависеть от нас. И вдруг такой…

Клэр. Удар, когда…

Феличе. Вырубили свет. Хорошо еще, что почти полнолуние — при открытых шторах даже в нижних комнатах было светло.

Клэр. Но мы все время натыкались на мебель — в верхних.

Феличе. А теперь сможем ориентироваться даже с закрытыми глазами.

Клэр. Конечно, сможем. Будем ходить, не натыкаясь на стены.

Феличе. Дом-то крохотный, и мы всегда тут живем.

Клэр берет до диез — Феличе пристально на нее смотрит. Она еще несколько раз нажимает эту клавишу.

Феличе (яростно шепчет) . А я не делаю купюру!

Клэр. Вернемся к прошлой ночи. Ты сказал, я ходила по дому, так?

Феличе. Клэр, ты действительно не спала.

Клэр. И ты тоже не спал.

Феличе. В маленьком помещении, если кто-то один не спит, то другой тоже.

Клэр (громко) . Но почему я должна спать в этой камере смертников?

Феличе (повелительным тоном) . Мы же договорились, что их комната теперь просто комната, и все ушло в прошлое.

Клэр. Кроме голоса отца — он все еще звучит в этих стенах, а его глаза — я вижу, как они смотрят на меня с потолка. В ту ночь, когда это случилось, я тебя толкнула — рвалась в комнату, где мама сама мне открыла дверь..

Феличе (перебивая) . Прекрати! Опять все сначала!