Теннесси Уильямс - Орфей спускается в ад

С ревом пронесся грузовик, лучи фар скользнули по замерзшему окну.

Громко вздохнув, Лейди достает из-под прилавка бутылку и стакан, ставит на прилавок с шумом, который заставляет ее саму испуганно вскрикнуть и так же испуганно рассмеяться. Наливает себе и садится на стул справа от прилавка.

Свет за занавеской гаснет.

Выходит Вэл. Лейди сидит, не глядя на него, словно окаменела. Он не спеша бредет обратно, заходит за прилавок и кладет гитару. Держит себя с какой-то мягкой грустью, как если бы ему снова — в который раз! — довелось испытать знакомое и давно загаданное про себя разочарование. Медленно садится на край прилавка, берет бутылку и, вздохнув, наливает себе. Громкий скрип сжимающихся от холода досок.

Голос Лейди хрипл и отрывист, ей с трудом удается скрыть нетерпение.

ЛЕЙДИ.Ну как, подойдет?

ВЭЛ. Всегда считал, что дареному коню в зубы не глядят… Нравится мне эта картина, что висит там на стене. Где только не встречал ее. «Сентябрьское утро» называется. Ха!.. Боюсь, беспокойно будет спаться по соседству с такой картиной… Захочется включить свет и снова взглянуть. Как она съежилась там, эта девчоночка: вода, должно быть, ледяная!.. Ха-ха!.. Не даст она мне заснуть, эта картина…

ЛЕЙДИ.Что вам с вашей собачьей температурой, с вашим самообладанием какая-то картина! Чтобы лишить вас сна, нужно что-нибудь посильнее.

ВЭЛ. Я просто шучу.

ЛЕЙДИ.Я тоже просто шучу.

ВЭЛ. Только я ведь, знаете, холостяк. А холостяки, бывает, приводят по ночам не только собственную тень.

Пауза.

ЛЕЙДИ (отпивает из стакана) . К вам туда ходят женщины?

ВЭЛ. Пока нет. Но не хочется и стеснять себя насчет этого. Привычка, знаете! Работа была всегда ночная, а когда работаешь в городе по ночам — живешь в ином мире, чем те, что работают днем.

ЛЕЙДИ.Да-да… Представляю себе…

ВЭЛ. Город ночью и город днем — разные города, хоть носят одно и то же название. Они непохожи, как ночь и день. Есть что-то дикое в наших краях, ведомое лишь ночному люду.

ЛЕЙДИ.Знаю.

ВЭЛ. Мне тридцать лет, но измениться мгновенно нельзя. Нужно…

ЛЕЙДИ.Время. Да, это так…

Небольшая пауза, которая приводит ее в замешательство.

ВЭЛ (соскальзывая с прилавка) . Вы были добры ко мне, Лейди. Не пойму только, зачем я вам здесь по ночам?

ЛЕЙДИ (защищаясь) . Я сказала зачем.

ВЭЛ. Чтобы проводить их вместе?

ЛЕЙДИ.Да… то есть, чтобы… чтобы охранять по ночам магазин.

ВЭЛ. За ночного сторожа, значит?

ЛЕЙДИ.Не совсем так, но…

ВЭЛ. Вам здесь не по себе, одной, ночью?

ЛЕЙДИ.Еще бы! Джейб по ночам кладет рядом с собой револьвер, но если в лавку ворвутся грабители, ему даже и не подняться. А я смогу только кричать. Кто меня услышит? У нашей ночной телефонистки сонная болезнь, наверно. А почему, собственно, вы так недоверчивы? Вы на меня так смотрите, будто я невесть что замышляю. Ведь есть же на свете порядочные люди. Я и сама… (Она сидит на стуле, не шелохнувшись, натянутая, как струна, губы ее плотно сжаты, глаза с силой зажмурены; дышит она громко и прерывисто: ей неловко и за себя и за него .)

ВЭЛ. Я понимаю, Лейди, но… Что это вы так напряженно сидите?

ЛЕЙДИ.Ха!.. (Отрывисто засмеявшись, откидывается на спинку стула .)

ВЭЛ. Все еще напряжены.

ЛЕЙДИ.Знаю.

ВЭЛ. Освободитесь. Расслабьте мышцы. (Подходит к ней ближе .) Хотите, покажу вам кой-какие уловки, которым меня научила моя знакомая, остеопат, — я и сам ими пользовался.

ЛЕЙДИ.Какие уловки?

ВЭЛ. Манипуляции с суставами — после них чувствуешь себя свободно, как отпущенная струна.

Заходит сзади нее .

Она наблюдает за ним.

Вы что — не доверяете мне?

ЛЕЙДИ.Нет-нет, полностью доверяю, но…

ВЭЛ. Хорошо. Наклонитесь вперед. Поднимите вверх руки. Сядьте боком.

Она выполняет все это.

Опустите голову. Совсем опустите. (Он устанавливает ей в определенное положение шею и голову .) Теперь позвоночник. (Упирает ей в поясницу колено и с силой надавливает.)

Она издает короткий испуганный смешок.

ЛЕЙДИ.Ха-ха!.. Такой звук, точно… точно доски в стенах скрипят от холода… ха-ха!

ВЭЛ. Легче?

ЛЕЙДИ.О да… Большое спасибо.

ВЭЛ (поглаживая ее шею) . Какая у вас шелковистая кожа! И светлая… Прямо не верится, что вы итальянка.

ЛЕЙДИ.Здесь, в Америке, считают, что все итальянцы непременно смуглые. Совсем не обязательно. Есть смуглые, а есть совсем и не смуглые. У родителей отца была смуглая кожа, а у родителей матери — светлая… (Бессмысленный смешок .)

Он понимающе улыбается ей.

Она продолжает говорить, чтобы скрыть смущение.

Он присаживается рядом с ней на прилавок.

Когда я была совсем маленькой, к нам приехала из Монте-Кассино сестра моей бабушки по материнской линии. Она приехала сюда, на чужбину, чтобы умереть в кругу родных. Я, правда, думаю, что, умирая, человек все равно одинок: что, с родными, что без них. Она, я помню, лежала в своем углу долго-долго и все не умирала, так долго, что все мы почти позабыли о ней. Ее совсем не было слышно, она лежала и о чем-то думала. Помню, я как-то спросила у нее: «Zia Тереза, как себя чувствуют люди, когда умирают?» Только ребенок может задать такой вопрос. И как ответила она мне — тоже помню. «Очень одиноко они себя чувствуют», — вот что она сказала мне в ответ. Ей, наверное, хотелось обратно в Италию, чтобы умереть там, на родине… (Смотрит ему прямо в глаза, впервые с тех пор, как завела разговор о нише .)…Ванная, значит, у нас тут имеется, только позвать водопроводчика провести горячий душ. Так… (Встает и неловко отходит от стула .)

Он на нее теперь не смотрит: мысли его заняты, по-видимому, чем-то другим.

Схожу наверх за чистым бельем для вашей постели.

Быстро идет, почти бежит, к лестнице. Как только она скрылась наверху, он, пробормотав себе что-то под нос, идет к кассе. Громко кашляет, чтобы заглушить звук выдвигаемого ящика. Берет оттуда в кулак несколько бумажек и, снова кашлянув, задвигает ящик. Взяв гитару, выходит.

Сверху спускается Лейди с бельем в руках. Тоскливая темнота ползет в комнату сквозь оставшуюся открытой дверь. Лейди идет к двери, выходит на улицу, остановившись за порогом. Смотрит в одну и в другую сторону вдоль темного шоссе. В бешенстве входит обратно, произносит какое-то итальянское ругательство, ногой или локтем захлопывает за собой дверь и швыряет белье на прилавок. Быстро подойдя к кассе, рывком открывает ящик и, обнаружив пропажу, яростно захлопывает его.