Александра Флид - Семь портретов

– Я люблю тебя, верь мне, – переждав, когда пройдут первые слезы, прошептала она.

– Я верю, – ответил он, облегчив тем самым ее боль. – Поэтому, я поддержку тебя, если ты захочешь оттолкнуть Артура.

Артур оживил ее, но не убьет ли его она?

Робби неторопливо расставил все по местам, и теперь жизнь казалась другой. Вряд ли еще какая-то мать могла принимать советы сына в таких серьезных вопросах, но Рита не стыдилась того, что не сумела обойтись без своего ребенка.

Она все еще всхлипывала, когда Флинт возвестил о том, что к ним пожаловали гости.

– Я не одета, лучше выйти тебе, – быстро поднимаясь на ноги, сказала она.

– Кажется, ты одета даже лучше меня, – весело заметил Робби, глядя на то, как она стирает мокрые дорожки со своего лица.

В следующий момент раздался стук в дверь, что означало только одно: гостем оказался Артур. Рита бросила взгляд на часы, стоявшие на камине. Было еще слишком рано.

– Придется открыть, – без видимого сожаления сказал Робби, подходя к двери.

Он подождал, пока она скрылась в другой части дома, и только после этого впустил Артура.

Стоя за дверью, она впервые начала прислушиваться к голосам, звучавшим в другой комнате.

– Здравствуй.

– Добрый день, Артур. Это маме?

– Да.

– Я передам. Что не так?

– Я хотел бы отдать это ей в руки.

– Ее сейчас все равно нет. Может ей еще что-то передать на словах?

– Нет, спасибо, я все равно зайду вечером.

Послышалось шуршание, и Рита преисполнилась любопытства – что же он мог принести?

– Ты влюблен в мою маму?

– Я не намерен ее соблазнять, так что не бойся.

– Отвечай честно, Артур, у меня мало времени.

Воцарилась тишина, и Рита горько улыбнулась – вот и ответ.

– Я не уверен, что «влюблен» подходящее слово. Я хотел бы жить с ней в одном доме.

Что это еще за слова? Она нахмурилась.

– Можешь поселиться в гостиной и платить нам за простой.

У Робби было странное чувство юмора, но Рита оценила его. Она не могла бы придумать лучший ответ.

– Сколько тебе лет?

– Семнадцать.

– Не сочти меня непочтительным, но я бы хотел делить с ней не только крышу. Большего я тебе все равно не скажу, поскольку ты ее сын.

– У нее нет родителей и других защитников кроме меня.

Рита прикрыла губы рукой, стараясь не засмеяться.

– Так ты выбросишь цветы?

О, так вот что он принес…

– Зависит от того, что ты сейчас мне скажешь.

– Я все равно куплю другой букет, у меня есть деньги.

– Это не совсем то, что я хотел бы услышать.

– Робби, ты славный парень, но другие слова я готов сказать только ей, да и то, если она захочет их выслушать. Кажется, я и так наговорил лишнего.

– Ты не можешь просить ее руки без моего ведома.

– Ты не ее отец, Робби, ты ее сын.

– Я единственный, кто у нее есть.

– Еще у нее есть я, и я хочу, чтобы она знала об этом.

– Твои слова не производят нужного эффекта, так что я, пожалуй, оставлю букет здесь. Он окажется в ее руках, но я не скажу, от кого он.

Как холодно Робби держится с Артуром! И это после всего, что он для них сделал?

– Этого достаточно, я просто хочу, чтобы у нее были цветы.

– У нее есть цветы.

– Те, что она вырастила сама? Говорить так, все равно, что пытаться угостить ее едой, которую она сама же приготовила на вашей кухне.

– Так тебе все равно, что она может не узнать, от кого эти цветы?

– Я думаю о том, что стоит передавать все подарки через тебя. Если бы ты не был настолько избирательным и не требовал от меня лишних слов, то я бы так и делал, поскольку анонимность мне не помешает. Я смущаю ее своими желаниями, просьбами и жестами, а мне так хочется баловать ее.

– Я скажу ей, что цветы от тебя.

Рита отстранилась от двери и неслышно прошла в свою комнату. Ее должна была мучить совесть, но она не терзалась никакими сомнениями. По крайней мере, Робби точно было известно о том, что она может их услышать. А насчет Артура… кажется, он не сказал ничего лишнего.

Глава 30 Артур. Встреча

Элиза сидела в дальнем ряду, почти у самой сцены. Артуру не хотелось смотреть на нее, но глаза сами постоянно возвращались к светлым волосам, уложенным на затылке в замысловатый узел. Он заметил, что она до сих пор предпочитает приспускать тщательно завитые и уложенные локоны возле лица, даже если собирает все остальные волосы. Конечно, она была не одна – рядом с ней сидел ее супруг, Марк. Артур косился в их сторону несколько раз, чувствуя себя крайне неудобно, и Рита, очевидно, это заметила. Она ничем не выдавала своего недовольства, но он знал, что его спутница нервничает. Напряженно сжатые пальцы, сцепленные в крепкий замок и покоившиеся на ее коленях, говорили лучшие всяких слов, но Артур не мог понять, что именно вызывало у нее такие эмоции. О чем она думала?

Ему следовало отдать весь этот вечер только ей, но реальность оказалась куда суровее его планов. Артур так тщательно планировал каждый шаг, что оказался совершенно неготовым к тому, что его безупречный расчет сломается под натиском прошлого. Как забавно – именно о прошлом он и собирался начать говорить. Он хотел поделиться с ней всем, что с ним происходило, впустить ее в свой мир и попросить, чтобы она сделала то же самое для него. Однако ему вовсе не хотелось, чтобы эта смазливая парочка портила все впечатление и заставляла его говорить раньше срока.

Рита вздохнула и опустила глаза на свои накрепко сжатые пальцы. На ее руках не было перчаток. В другое время Артур бы этого не заметил, но теперь он видел все. Стыдно было признаваться в этом, но причиной тому был неосознанный жест Элизы, когда она подняла руку, поправляя прическу – ее ладони были облачены в белую блестящую ткань. Выглядело красиво, но смотреть на руки Риты было приятнее.

Он повернулся к ней, стараясь разглядеть в полумраке скудного освещения ее чудесный профиль и полные губы. Рита отстранилась, с укоризной глядя на него.

– Смотри на сцену, – тихо сказала она.

Так близко. Невозможно близко.

– Я в этом ничего не понимаю, – прошептал он, борясь с желанием коснуться ее лица или хотя бы волос.

– Нас попросят из зала, – едва слышно предупредила его она.

Артур вынул из внутреннего кармана пиджака небольшой блокнот, который теперь всегда носил с собой. Бумага и карандаш были нужны для того чтобы записывать количество случайных снимков, нумеровать клиентов и оставлять заметки, если Юлия не было на месте. Он перевернул его на заднюю сторону и открыл с чистого листа, одновременно извлекая из того же кармана карандаш.

«Я не хочу смотреть на сцену», – написал он, а затем передал блокнот ей.

Рита почти незаметно поджала губы. Он понятия не имел, нравилось ли ей действие, которое разворачивалось на сцене, или она просто чувствовала себя неловко.