Ежи Красицкий - Годовщина свадьбы

Мать. Не надо. Это я вам скажу.

Крестьянин. Всепокорнейше слушаю.

Мать. Пани Зенобия — жена моего сына.

Крестьянин. Согласен. И что же дальше?

Мать. Раз мой сын ее выбрал, значит, она этого стоит. Крестьянин. Но в белой фате к алтарю она не шла.

Мать. Расскажите это тем, кто все выкладывают за рюмку водки. Крестьянин. А еще что?

Мать. А то, что вы подлец.

Крестьянин. Повторите!

Мать. Подлец.

Крестьянин. А ну, еще раз повторите!

Мать. Подлец.

Крестьянин пристально смотрит на Мать, медленно подымает обе руки и сжимает кулаки.

Зенобия. Мама!

Мать. Я не боюсь его, Зеня. Он прекрасно знает, что он подлец.

Мать смело смотрит Крестьянину в глаза. Неожиданно он склоняется перед ней, как бы в смиренном поклоне.

Крестьянин (с пьяным надрывом бьет себя в грудь). Подлец, подлец… (Медленно выпрямляется, поворачивается, идет к дверям, оглядывается на Мать и выходит. Его шаги на лестнице постепенно отдаляются, стихают.)

Длительная пауза.

Мать. Зеня, он ушел и больше не придет сюда. Иди и успокой малыша. Зенобия. И надо же, именно сегодня, когда вы к нам приехали… Мать. Пустяки, Зеня, пустяки. Я очень довольна. Никогда бы не подумала, что смогу так расхрабриться. Я боялась, конечно, но… значит, я еще не так стара… А когда Анджей вернется, ничего ему не говори, ничего. Я сама.

Вдруг раздается телефонный звонок. Зенобия медленно подходит и берет трубку. Она производит впечатление автомата.

Зенобия. Да, да, да, да, да. (Поворачивается к Матери, с трудом владея собой.)

Мать. Что случилось? Говори же!

Лицо Зенобии крупным планом. Выражение ужаса сменяется облегчением.

Зенобия. Все обошлось хорошо, мама, в самом деле. Он жив — только сломал ногу. Он будет жить!