Евгений Сокольских - Фабула

Д: Вы правы, это выглядит странно, хоть и ничего сверхъестественного здесь нет… просто, я только недавно приехал в город, на работу ещё не устроился, и, чтобы попусту не слоняться, тётушка договорилась, чтобы я пел в церковном хоре. Дело в том, что я тоже занимался пением в детстве и потому, когда услышал ваш голос, просто обомлел, хотя Вы и утверждаете, что пели не Вы, в чём я по-прежнему сомневаюсь. Так вот, только сейчас закончилась служба, и, когда я пришёл, увидел, что дверь закрыта, а библию с собой в храм взял, чтобы казаться более верующим. Потом я услышал музыку и подумал, почему бы не позвонить вам, а библию использовать в своих целях, чем, видимо, Вас и напугал. Простите меня, пожалуйста. Мне так неловко…

Молчание.

Д: Знаете, у Вас очень уютно!

М.Л: Вы находите?

Д: Конечно. О чём-то таком я мечтал с самого детства: Милая квартирка, невычурная мебель, музыка… и я почему-то всегда был уверен, что моя будущая жена должна быть певицей. Вашему мужу очень-очень повезло! А он…

М.Л: (не даёт договорить) Дима, расскажи, кто ты по профессии?

Д: По профессии я — автослесарь, ну, и ещё у меня есть корочка тракториста.

М. Л: Правда? Любишь, наверное, машины, технику и прочие железяки?

Д: Не так, чтобы очень…

М. Л.:Да? А зачем тогда выбрал такую профессию?

Д: Просто я ушёл из школы после девятого класса. Я говорил Вам, что жил в деревне. Но это не просто деревня, больше посёлок городского типа. И там есть училище. Все мои друзья решили поступить именно туда, а мне просто не захотелось заморачиваться. А вот документ тракториста я ещё в школе получил — у нас был такой факультатив.

М. Л: Понятно… а почему ты решил приехать именно в наш город?

Д: В других городах у меня вообще никого нет, а здесь хотя бы тётя Тома. Мои родители не то, чтобы хорошо с ней общались, и не то, чтобы я был у неё любимым племянником, но на улице она меня всё равно не оставила. За что не могу быть ей неблагодарным.

М. Л: Я тебя почему-то здесь не видела.

Д: И неудивительно. Я же с самого утра бегаю по автосервисам да мойкам, хоть где-то пытаясь отыскать работу. Даже думал о том, что можно грузчиком в магазин устроиться. К тёте прихожу только под вечер, да и то стараюсь не докучать.

М. Л: И долго ты здесь?

Д: Уже как… (считает в уме, слегка загибая пальцы) дней пять. Наверняка, тётушка про меня ничего не говорила, ведь кому хочется рассказывать, что с ним живёт нахлебник, который не может даже внести достойную квартплату.

М. Л: Неужели тебе так плохо жилось в деревне?

Д: Да, нет… вполне себе… даже работа была. Но денег не платили. Зарплату либо задерживали, либо отдавали картошкой, свёклой, кормом для животных. Как говорится, работал за идею и за еду. А ещё и родители на старости лет решили разводиться, и вся эта теперь кутерьма с домом… мне и съезжать-то было некуда, потому и решил в город — поближе к цивилизации. Думал, уеду, устроюсь на работу, да и жену себе найду. Хочется уже нормальной семейной жизни.

М. Л: А почему там не завёл?

Д: Ну, какое бы большое село не было, а там либо распущенные девицы, либо лапотницы, а мне хочется найти возвышенную супругу.

М. Л: Вот это замашки. А интернет? Я слышала, что современная молодёжь сейчас в основном там знакомится. (Уходит в прострацию и почти не слушает Дмитрия)

Д: Я пытался… но когда девушки узнают, что я сельский, сразу же прекращают общение. Да и куда бы я её повёз, в дом своих родителей что ли? И кому докажешь, что ты рукастый, да из кожи вон вылезешь, чтобы только счастливы были твои близкие.

М.Л: (отрешённо, как бы сама с собой) Он умер…

Д: Что?..

М.Л: Ты хотел спросить про моего мужа примерно минуту назад. Так вот, он умер…

Д: Вот оно что… я вам соболезную.

М.Л: Да что ты. Уже семь лет как, бессмысленно сейчас горевать.

Д: Вам, наверное, было очень тяжело?

М.Л: Знаешь, оказывается не так тяжело, как думала. Иногда, конечно, я злюсь, что он меня бросил. Только потом понимаю, что глупости всё это… смерть редко даёт отсрочку. С ней не поторгуешься…

Д: А у Вас есть дети?

М.Л: Нет…

Д: Получается, Вы совсем одиноки?

М.Л: (приходя в себя и слегка посмеиваясь, чтобы разрядить обстановку) У меня есть шкаф, (встаёт и показывает на шкаф) кресло, (показывает на кресло) проигрыватель (показывает на проигрыватель) и цветы, (подходит к ним и нюхает один распустившийся цветочек) потому я очень даже не одинока. Мне есть с кем разговаривать.

Маргарита Львовна идёт к проигрывателю и достаёт из обложки «Эдит Пиаф» вторую пластинку, заряжает в проигрыватель, использованную кладёт на место. Звучит композиция: «Autumn Leaves».

Д: Но это же сосем не то…

М.Л: Я понимаю, про какое одиночество ты мне говоришь. Я просто привыкла к нему.

Д: Разве к нему можно привыкнуть?

М.Л: Ещё как можно… поживи с моё, потеряй столько, сколько теряла я, и ты поймёшь, что к нему не просто «можно» к нему «нужно» привыкнуть. Но я, конечно же, тебе такого не желаю…

Д: Вы расскажите о своём муже?

М.Л: А что о нём рассказывать?

Д: Ну, кто он был, чем занимался и как вы друг друга встретили, полюбили…

М.Л: Эх, Дима, всё намного прозаичнее того, что ты мог себе нарисовать в голове. Мне даже страшно тебя разочаровывать…

Д: Признаться, я сильно и не очаровывался. Мне просто действительно это интересно.

М.Л: Ты случаем не писатель?

Д: Почему вы спрашиваете?

М.Л: Не знаю… странный ты какой-то… прям не от мира сего. Зачем-то спрашиваешь о моей жизни, и всё тебе так интересно…

Д: Нет, я не писатель… я, конечно, пытался, но в техникуме умеют правильно промывать мозги… да так, что любое отношение к гуманитариям ты начинаешь сам из себя клешнями вытягивать, да прятать в нижний ящик своего письменно стола. Но кто знает, может, выходя из вашего дома, я пойму, что о вашей жизни стоит написать многотомное произведение, и собственноручно этим займусь.

М.Л: Как Ромен Роллан!

Д: Не понимаю…

М.Л: Он написал десять томов о жизни одного человека. Ты же что-то подобное грозишься сделать, выйдя из моей квартиры?

Д: Возможно… так Вы расскажите о своём муже?

М.Л: В моей истории, действительно, нет ничего романтичного, но если ты настаиваешь… в общем, я познакомилась с ним, когда вернулась из Парижа. Я не была такой уж знаменитой и востребованной певицей. Пела, в основном, в кабаках русские романсы, которые в советском союзе не очень-то любили. Мечтала петь французские песни на большой сцене, но такого случая мне не представилось, а потому и решила вернуться обратно в Россию. Я хотела отдаться целиком музыке, но ты же, наверняка, слышал, какое было время и подобное считалось тунеядством. Мне не хотелось повторить судьбу Иосифа Бродского, а умение петь у меня тоже было именно от бога! Образования определённого я не имела, но всё-таки устроилась в музкомедию и там проработала несколько лет. За мной с самого приезда ухаживал молодой человек. Он был из рабочей интеллигенции: умён, воспитан, красив. Такой человек вполне был достойной кандидатурой в мужья, и, потому, через несколько лет мы поженились. У нас не было каких-то вспышек страсти, головокружительной романтики, юношеского безумия. Мы просто решили пожениться и всё. Он даже не стал делать мне предложения. Мы просто решили… Пару лет мы еще пожили в Москве, а потом он сказал, что его родители живут здесь, и мы решили уехать в этот город, о чём я немного жалею. Но знаешь, как бы то ни было, он — замечательный человек, мы с ним даже ни разу не ссорились… эмм, прости, был замечательным человеком…