Андрей Константинов - Байки служивых людей

Когда-то он был хорошим опером, его ценили. Но алкогольная зависимость привела к полной деградации. Не выгоняли Николая Петровича только потому, что ему совсем уже немного до пенсии оставалось, жалели.

Итак, в один прекрасный, а скорее – ужасный день Николай Петрович Петров-Водкин прибыл на службу, как водится, никакой. Ну каких ему, к черту, карманников ловить? Посадили Колю на бумажную работу, чтобы хоть какой-то толк от него был. Коля похмелился, ручонки дрожать перестали, и – взялся за дело... Ох, лучше бы не брался.

В тот день я попросил его заполнить карточки на моего нового агента Покера-Брокера. Вообще-то это не положено... Но Петров-Водкин, хоть и был алкоголик, однако – кремень, старой закалки оперюга. Лишнего нигде, даже на самой крутой пьянке, не сболтнет. Да и Славу Покера он хорошо знал. Короче, я срочно убегал на задержание и попросил Николая Петровича заполнить карточки, написать рапорт... Ох, лучше бы не просил.

Спустя часа три мы вернулись. Задержание прошло отлично. Взяли трех грабителей. Позже выяснилось – спасли человеческую жизнь. Антиквара, на квартиру которого готовился налет, планировали убить. Так что не зря поработали... В общем, вернулись мы в отличном расположении духа. И у Петрова-Водкина тоже настроение этакое приподнятое. Речь несколько невнятная, но настроение на высоте портвейна «Кавказ».

– Ну что, – спрашиваю, – Николай Петрович, оформил Славу?

– Когда это, – отвечает мне наш заслуженный ветеран с достоинством, – Петров подводил? Все, бля, сделано чин-чинарем. Заполнено, оформлено, подписано у начальника, зарегистрировано у секретчицы. Не боись, Женя, старая гвардия не подведет. Школа!

Я, пребывая в некоторой эйфории после удачной операции, даже умилился. Вот, думаю, действительно – школа! Старая закалка. Пьющий человек Петров-Водкин, но что ни поручи – все выполнит... Однако же спустя какое-то время я, в силу дотошности характера, решил посмотреть «личное дело» Славы Покера. Беру папку с грифом «Совершенно секретно»...

Беру я, значит, в руки эту секретную папку... Уже зарегистрированную... с резолюцией «Утверждаю»... «совсекретную» папку, призванную законспирировать, зашифровать валютчика-информатора Славу... И читаю: агентурное прозвище: Покер. Настоящая фамилия агента: Брокер.

Вот и вся конспирация по Петрову-Водкину.

А вот тебе еще один сюжетик – про «агента Белова». История на первый взгляд совершенно идиотская, но тоже реальная. Хотя, конечно, твой читатель может не поверить и сказать: э-э, господин сочинитель, таких совпадений не бывает. Однако я готов под присягой заявить: все в этой истории – правда.

Невероятная, сюрреалистическая, шизофреническая реальность. Она порой оказывается гораздо более причудливой и страшной, чем вымысел. Все мы восхищаемся сочинениями Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Зощенко и братьев Стругацких... Не умаляя литературного дара вышеупомянутых писателей, скажу прямо: в нашей уродливой жизни сочинять ничего не нужно! В ней все уже есть! Град обреченный стоит неколебимо. Конечно, он трансформируется. Но трансформируется только внешне, не меняя своей сути...

Эта история началась для меня в восемьдесят третьем, когда я еще не был сотрудником милиции. Я был студентом четвертого курса университета. Пора незрелого максимализма, разочарований и юношеской бесшабашности. Белые ночи, запретный еще Бродский, портвейн за два рубля семь копеек. Распускающаяся сакура, которая вблизи оказалась засохшей березой.

...Итак, история началась с того, что в июне восемьдесят третьего года я вписался в драку в баре на Наличной улице. А нетрезвый мужик, с которым я подрался, оказался опером Петроградского РУВД. Он постращал меня удостоверением, переписал мои данные и сказал, чтобы завтра я – как штык! – был у него. Тогда эта была катастрофа! Ты понимаешь.

Я – чего греха таить? – напуган. Прихожу, он со мной проводит какую-то странную беседу на тему: драться нехорошо. Да, отвечаю, худо. Больше не буду. И все. На этом – все. Только напоследок он мне:

– Но вам следует зайти на Лиговский, 55.

– А что такое? – спрашиваю.

– Там все объяснят. Комната такая-то.

Через знакомых узнаю, что же такое находится на Лиговке, пятьдесят пять. Мама ты моя, отдел спецслужбы. Становится мне еще страшнее. Еду я туда в самых растрепанных чувствах., спецслужба! Это что же? Сейчас смешно, а тогда не до смеха было. Приехал, представился, жду немедленного расстрела в подвале с последующей тайной кремацией. Меня, однако, не расстреливают, на дыбе не подвешивают и даже лампу в лицо не направляют. А ведут со мной странный разговор:

– Ну, Женя, где работаешь-учишься?

– Учусь... Восточный факультет университета, четвертый курс.

– Ага... Так-так... А много ли иностранцев у вас?

– Хватает.

– В общежитии бываешь? С людьми в контакте?

– Бываю. В контакте.

– Так-так... Хорошо. С людьми нужно в контакте быть. Мы все интернационалисты. Ну а водку пьешь?

– Пью, если в хорошей компании, – отвечаю, а про себя думаю: то ли я говорю? Но вроде бы то, потому что мне кивают и разговаривают вполне доброжелательно:

– Верно. В хорошей компании отчего не выпить? Ну а если бы ты о краже услышал, сообщил бы нам?

Естественно, я отвечаю «да». И его, этого опера, мой ответ вполне устраивает.

– Ладушки, – говорит он, – вот тебе бумага, напиши-ка свою автобиографию.

Написал, автобиография в двадцать лет не Бог весть какая длинная. Но вижу, что шансы ее продлить есть – расстрел, кажется, отменяется, тайная кремация тоже... Опер с биографией познакомился, дает еще один лист.

– Перечислите, – говорит, – несколько ваших знакомых по университету.

Я в недоумении: зачем?..

Отвечает веско, значительно:

– Так надо. Вот здесь напишите: «Мои связи», перечислите несколько фамилий и распишитесь.

Черканул я ему пять фамилий.. На сердце нехорошо, тревожно. Муторно. Не цветет сакура, стоит голая, засохшая...

– Спасибо, – говорит опер. – Вы свободны.

Ушел я. Ушел в полном недоумении. В голове крутится: спецслужба, иностранцы, кража... Что все это означает, понять не могу.

...Понял спустя пять лет, когда сам уже работал в спецслужбе. Было дело так. Уходит на повышение один из оперативников, а его агентуру распределяют по остальным операм. Мне достались трое агентов. И трое доверенных лиц. В чем разница между доверенным лицом и агентом? Объясняю.

Агент – это человек, который дал подписку о сотрудничестве с органами. Он получает задания и обязан их выполнять, хотя, конечно, запросто может и не выполнить. А доверенное лицо никаких подписок о сотрудничестве не дает, и вся наша работа построена на доверительных отношениях. На доверенное лицо оформляется справка, но это ни к чему его не обязывает. Всю информацию он дает в устном виде. Хочет – дает, а уж не хочет – не дает. А агент обязан, но это опять же в теории. На практике такую пургу гнали... тошно!